Чтение 56–й страницы книги ~Незнакомец в зеркале~

боль, не оставлявшая ее в покое. Джилл хотелось, чтобы боль прекратилась
хотя бы на час, на минуту, на секунду. Ей очень надо поспать. Она пошла в
комнату прислуги за кухней, чтобы оказаться как можно дальше от Тоби. Там
было тихо и тепло. Джилл легла на кровать и закрыла глаза. Она уснула
почти мгновенно.

Ее разбудило дуновение зловонного ледяного воздуха, который вползал в
комнату, прикасался к ней, обволакивал ее, словно саваном. Джилл вскочила
и выбежала из комнаты.

Днем было страшно, но ночи стали просто ужасными. И всегда
повторялось одно и то же. Джилл шла к себе в комнату и забиралась в
постель, стараясь не заснуть, боясь заснуть, зная, что придет Тоби. Но,
измученная и обессиленная, в конце концов она засыпала.

Ее будил холод. Она лежала в постели, дрожа, чувствуя, как ледяной
воздух подбирается к ней, как какой-то зловещий призрак нависает над ней,
подобно ужасному проклятию. Она вскакивала с постели и бежала прочь в
немом страхе.

Было три часа ночи.

Джилл заснула в кресле за книгой. Но вдруг она стала медленно,
постепенно просыпаться, и когда открыла глаза, то оказалась в кромешной
темноте с ощущением какой-то беды. В следующий момент она поняла, в чем
дело. Ведь она заснула при полном освещении. Сердце у нее учащенно
забилось, и она подумала: "Бояться нечего. Наверно, заходила сестра
Галлахер и потушила свет".

А потом она услышала этот звук. Он приближался к ней по коридору:
скри-ип... скри-ип... Кресло-каталка Тоби двигалась по коридору к двери ее
спальни. Джилл почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке.
"Это всего лишь ветка скребет по крыше или дом оседает", - успокаивала она
себя, зная одновременно, что это неправда. Слишком много раз ей
приходилось слышать этот звук раньше. Скри-и-ип... скри-и-ип... Словно
музыка идущей за ней смерти. "Это не может быть Тоби, - подумала она. - Он
в постели, он беспомощен. Я схожу с ума". Но она слышала скрип все ближе и
ближе. Вот он уже у самой двери. Остановился и ждет. И вдруг послышался
шум, будто что-то разбилось, и наступила тишина.

Остаток ночи Джилл провела, съежившись в кресле, в темноте, боясь
пошевельнуться.

Утром за дверью спальни на полу она обнаружила разбитую вазу,
каким-то образом упавшую со столика в коридоре.

Джилл разговаривала с доктором Капланом.

- Вы верите, что... что разум может управлять телом? - спросила она.

Он озадаченно посмотрел на нее.

- В каком смысле?

- Если бы Тоби захотел... очень сильно захотел встать с постели, он
мог бы это сделать?

- Вы хотите сказать, без посторонней помощи? В его теперешнем
состоянии? - Он недоверчиво посмотрел на нее. - Но он ведь лишен какой бы
то ни было способности двигаться. Абсолютно.

Но Джилл не была удовлетворена ответом.

- Если... если он непременно решил бы встать, если бы он считал, что
ему обязательно надо что-то сделать...

Доктор Каплан покачал головой.

- Наш мозг действительно подает команды телу, но если моторные
импульсы у человека заблокированы, если нет мышц, которые могли бы
выполнить эти команды, то ничего не может произойти.

Ей надо было узнать во что бы то ни стало.

- Вы верите, что мыслью можно двигать предметы?

- Вы имеете в виду психокинез? Ведется много экспериментов, но пока
никто не предъявил такого доказательства, которое убедило бы меня.

А разбитая ваза за дверью ее спальни?

Джилл хотела рассказать ему об этом, о холодном воздухе, который ее
преследовал, о коляске Тоби у ее двери, но доктор ведь подумает, что она
свихнулась. А может, так оно и есть? И с ней действительно что-то неладно?
Может, правда она сходит с ума?

После ухода доктора Каплана Джилл подошла к зеркалу, чтобы посмотреть
на себя. И ужаснулась тому, что увидела. Щеки ее ввалились, а глаза
казались огромными на бледном и худом лице. "Если я буду продолжать в том
же духе, - подумала Джилл, - то я умру раньше Тоби". Она посмотрела на
свои спутанные, тусклые волосы и обломанные, слоящиеся ногти. "Я не должна
ни за что на свете показываться Дэвиду в таком виде! Пора приводить себя в
порядок. Отныне, - сказала она себе, - ты будешь раз в неделю ходить в
салон красоты, будешь есть три раза в день и спать восемь часов!"

На следующее утро Джилл записалась в салон красоты. Она была измотана
и, сидя под теплым, уютно гудящим колпаком сушилки, незаметно задремала. И
тут же ей начал сниться кошмар. "Она лежит в постели и спит. Вдруг слышит,
как Тоби въезжает к ней в спальню в своей коляске: скри-ип... скри-ип...
Он медленно выбирается из коляски, встает на ноги и приближается к ней,
усмехаясь и протягивая к ее горлу костлявые, как у скелета, руки..." Джилл
проснулась с диким криком, от которого в салоне произошла паника. Она
быстро ушла, не дав даже расчесать волосы.

После этого случая Джилл боялась выходить из дому.

И боялась оставаться в нем.

С ее головой происходило что-то неладное. И дело теперь было не
только в головных болях. Она стала очень забывчивой. Спустившись за
чем-нибудь вниз, она шла на кухню и долго стояла там, не зная, зачем
пришла. Память начала играть с ней странные шутки. Однажды сестра Гордон
пришла к ней поговорить о чем-то; Джилл удивилась: что делает здесь
медсестра? А потом вдруг вспомнила: ведь ее на съемочной площадке ждет
режиссер. Она попыталась вспомнить слова своей роли. "Боюсь, не очень
хорошо, доктор". Ей надо поговорить с режиссером и узнать, какая ему нужна
трактовка этой роли. Сестра Гордон держала ее за руку и озабоченно
спрашивала: "Миссис Темпл! Миссис Темпл! Вам нехорошо?" И Джилл очнулась в
знакомой обстановке, опять в настоящем времени, настигнутая ужасом того,
что с ней происходило. Она знала, что долго так не продержится. Ей
непременно надо узнать, действительно ли у нее что-то неладно с головой
или же Тоби каким-то образом может двигаться, нашел способ нападения и
будет пытаться убить ее.

Ей надо видеть его. Она заставила себя пройти весь длинный коридор до
спальни Тоби. С минуту постояла перед его дверью, собираясь с духом, потом
открыла дверь и вошла.

Тоби лежал в постели, а сиделка обтирала его влажной губкой. Она
подняла голову, увидела Джилл и сказала:

- Ну, вот и миссис Темпл. А мы тут как раз принимаем чудесную ванну,
правда?

Джилл повернулась и посмотрела на лежащую в постели фигуру.

Руки и ноги Тоби съежились и превратились в скрюченные отростки,
отходящие от его сморщенного, сведенного судорогой торса. Между ног,
похожий на какую-то длинную, противную змею, лежал его бессильный пенис,
дряблый и мерзкий. Желтая неподвижная маска исчезла с лица Тоби, но жуткая
идиотская ухмылка была на месте. Тело было мертво, но глаза жили неистовой
жизнью. Они бегали, искали, взвешивали, замышляли, ненавидели - коварные
синие глаза, полные тайных планов, полные смертельной решимости. В них она
видела разум Тоби. "Важно помнить, что разум его нисколько не пострадал",
- так сказал ей врач. Его разум мог думать, чувствовать, ненавидеть. У
этого разума не было другого занятия, кроме как вынашивать планы мести,
измышлять способ, как ее погубить. Тоби хотел, чтобы она умерла, а она
хотела, чтобы умер он.

Глядя в эти горящие ненавистью глаза, Джилл будто слышала, как он
говорит: "Я собираюсь убить тебя" - и ощущала почти физические удары
исходящих от него волн отвращения.

Пристально глядя в эти глаза, Джилл вспомнила разбитую вазу и поняла,
что ни один из ее ночных кошмаров не был галлюцинацией. Он нашел-таки
способ.

Ей стало теперь ясно: Тоби должен умереть, иначе умрет она!

Закончив обследование Тоби, доктор Каплан подошел к Джилл.

- Думаю, вам надо прекратить терапию в бассейне, - сказал он. -
Пустая трата времени. Я надеялся, что удастся добиться хоть самого
незначительного улучшения в состоянии мускулатуры Тоби, но ничего не
получается. Я сам поговорю с физиотерапевтом.

- Нет!

Это прозвучало как резкий вскрик.

Доктор Каплан удивленно посмотрел на нее.

- Джилл, я знаю, что вы сделали для Тоби в прошлый раз. Но на этот
раз надежды нет. Я...

- Мы не можем отступиться. Еще рано. - В ее голосе было отчаяние.

Доктор Каплан помолчал в нерешительности, потом пожал плечами.

- Что ж, если вам это так важно, но...

- Очень важно.

В тот момент это было самым важным на свете. Это должно было спасти