стихотворение, пришло к ней из-за его слов сострадание, и она пролила из
глаз слезы и произнесла такое двустишие:
плачем и воскликнул: "Клянусь Аллахом, это звук голоса Ситт-Мариам-ку-
шачницы - без сомнения и колебания и метания камней в неведомое..."
"Дошло до меня, о счастливый царь, что Нур-ад-дин, услышав, что Мариам
произносит стихи, воскликнул про себя: "Поистине, это звук голоса
Ситт-Мариам, без сомнения и колебания и метания камней в неизвестное!
Посмотреть бы, правильно ли мое предположение, действительно ли это она
или кто-нибудь другой!" И потом усилилась печаль Нур-ад-дина, и он зао-
хал и произнес такие стихи:
магу и написала в ней после священных слов: "А затем - привет на тебе
Аллаха и милость его и благословенье! Сообщаю тебе, что невольница Мари-
ам тебя приветствует и что велика по тебе ее тоска, и вот се послание к
тебе. В минуту, когда эта бумажка попадет к тебе в руки, тотчас же и не-
медленно поднимайся и займись тем, чего Мариам от тебя хочет, с крайней
заботой, и берегись ослушаться ее или заснуть. Когда пройдет первая
треть ночи (а этот час - самое счастливое время), у тебя не будет иного
дела, кроме как оседлать обоих коней и выйти с ними за город, и всякому,
кто спросит: "Куда ты идешь?", отвечай: "Я иду их поводить". Если ты так
скажешь, тебя не задержит никто: жители этого города уверены, что ворота
заперты".
Нур-ад-дину из окна, и Нур-аддин взял ее, и прочитал, и понял, что в ней
содержится, и узнал почерк Ситт-Мариам. И он поцеловал записку, и прило-
жил ее ко лбу между глаз, и вспомнил былую приятную близость, и, пролив
слезы из глаз, произнес такое двустишие:
коней и выждал, пока прошла первая треть ночи, и тогда в тот же час и
минуту подошел к коням и положил на них два седла из лучших седел, а за-
тем вывел их из ворот конюшни и запер ворота и, дойдя с конями до го-
родских ворот сел, ожидая Ситт-Мариам.
она в тот же час и минуту направилась в помещение, приготовленное для
нее во дворце, и увидела, что кривой везирь сидит в этом помещении,
опершись на подушку, набитую перьями страуса (а он совестился протянуть
к Ситт-Мариам руку или заговорить с нею). И, увидав его, Ситт-Мариам об-
ратилась в сердце к своему господину и сказала: "О боже, не дай ему дос-
тигнуть со мною желаемого и не суди мне стать нечистой после чистоты!" А
потом она подошла к везирю и выказала к нему дружбу, и села подле него,
и приласкала его, и сказала: "О господин мой, что это ты от нас отвора-
чиваешься? Высокомерие ли это с твоей стороны и надменность ли к нам? Но
говорит сказавший ходячую поговорку: "Когда приветствие не имеет сбыта,
приветствуют сидящие стоящих". И если ты, о господин мой, не подходишь
ко мне и не заговариваешь со мною, тогда я подойду к тебе и заговорю с
тобой". - "Милость и благодеяние - от тебя, о владеющая землею и вдоль и
поперек, и разве я не один из твоих слуг и ничтожнейших твоих прислужни-
ков?" - ответил везирь. - Мне только совестно посягнуть на возвышенную
беседу с тобой, о жемчужина бесподобная, и лицо мое перед тобой глядит в
землю". - "Оставь эти слова и принеси нам еду и напитки", - сказала ца-
ревна.
скатерть, на которой было то, что ходит и летает и плавает в морях: ка-
та, перепелки, птенцы голубей, молочные ягнята и жирные гуси, и были там
подрумяненные куры и кушанья всех форм и видов. И СиттМариам протянула
руку к скатерти, и стала есть, и начала класть везирю в рот куски
пальцами и целовать его в губы, и они ели до тех пор, пока не насытились
едою, а потом они вымыли руки, и евнухи убрали скатерть с кушаньем и
принесли скатерть с вином. И Мариам стала наливать и пить - и поить ве-
зиря, и она служила ему, как подобает, и сердце везиря едва не улетело
от радости, и его грудь расширилась и расправилась. И когда разум везиря
исчез для истины и вино овладело им, царевна положила руку за пазуху и
вынула кусок крепкого маграбинского банджа - такого, что если бы почуял
малейший его запах слон, он бы проспал от года до года (Мариам пригото-
вила его для подобного часа), и затем она отвлекла внимание везиря, и
растерла бандж в кубке, и, наполнив кубок, подала его везирю. И ум вези-
ря улетел от радости, и не верилось ему, что царевна предлагает ему ку-
бок, и он взял кубок и выпил его, и едва утвердилось вино у него в же-
лудке, как он тотчас же упал на землю, поверженный.
мешкам, наполнила их тем, что легко весом и дорого стоит из драгоценных
камней, яхонтов и всевозможных дорогих металлов, а потом она взяла с со-
бой немного съестного и напитков и надела доспехи войны и сечи, снаря-
дившись и вооружившись. И она взяла с собой для Нур-ад-дина, чтобы пора-
довать его, роскошные царственные одежды и набор покоряющего оружия, а
затем подняла мешки на плечи и вышла из дворца (а она обладала силой и
отвагой) и отправилась к Нур-ад-дину.
ла: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Мариам, выйдя из дворца, отп-
равилась к Нур-ад-дину (а она обладала силой и отвагой).
несчастного, то он сидел у ворот города, ожидая Мариам, и поводья коней
были у него в руке, и Аллах (велик он и славен!) наслал на него сон, и
он заснул - слава тому, кто не спит! А цари островов в то время не жале-
ли денег на подкуп за кражу тех двух коней или одного из них, и в те дни
существовал один черный раб, воспитавшийся на островах, который умел
красть коней, и цари франков подкупали его большими деньгами, чтобы он
украл одного коня, и обещали, если он украдет обоих, подарить ему целый
остров и наградить его роскошной одеждой. И этот раб долгое время кружил
по городу Афрандже, прячась, но не мог взять коней, пока они были у ца-
ря, а когда царь подарил коней кривому везирю и тот перевел их к себе в
конюшню, раб обрадовался сильной радостью и стал надеяться их взять. И
он воскликнул: "Клянусь Мессией и истинной верой, я их украду"!
коней, и когда он шел по дороге, он вдруг бросил взгляд и увидел
Нур-ад-дина, который спал, держа поводья коней в руке. И раб снял по-
водья с головы коней и хотел сесть на одного из них и погнать перед со-
бой другого, и вдруг подошла Ситт-Мариам, неся мешки на плече. И она по-
думала, что раб - это Нур-аддин, и подала ему один мешок, и раб положил
его на коня, а потом Мариам подала ему второй мешок, и он положил его на
другого коня, а сам молчал, и Мариам думала, что это Нур-ад-дин. И они
выехали за ворота города, а раб все молчал, и Мариам сказала ему: "О
господин мой Нурад-дин, отчего ты молчишь?" И раб обернулся, сердитый, и
сказал: "Что ты говоришь, девушка?" И Мариам, услышав бормотанье раба,
узнала, что это не речь Нур-ад-дина, и тогда она подняла голову, и пос-
мотрела на раба, и увидела, что у него ноздри как кувшины. И когда Мари-
ам посмотрела на раба, свет стал перед лицом ее мраком, и она спросила
его: "Кто ты будешь, о шейх сыновей Хама, и как твое имя среди людей?" -
"О дочь скверных, - сказал раб, - мое имя - Масуд, что крадет коней,
когда люди спят". И Мариам не ответила ему ни одним словом, но тотчас же
обнажила меч и ударила его по плечу, и меч вышел, сверкая, через его
связки. И раб упал на землю, поверженный, и стал биться в крови, и пос-
пешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это обиталище!).
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Журавлев Владимир
Орловский Гай Юлий