замедлив. Шорох, потрескивания, какой-то щебет... Потом (Ар-Шарлахи вел
стальной бугорок все медленней и медленней) из безжизненных этих звуков
проступил человеческий голос. Кто-то монотонно кому-то о чем-то докладывал.
Так, во всяком случае, показалось Ар-Шарлахи, поскольку смысла он все равно
понять не мог - говорили на языке ?разрисованных?. Он продвинул бугорок
дальше - и голос утонул в шорохах и потрескиваниях. Потом возникли сразу два
голоса. Эти, перебивая друг друга, яростно то ли спорили, то ли бранились.
Ар-Шарлахи довел бугорок до конца щели (голоса канули) и выключил
устройство. Положил обе вещицы перед собой и задумчиво осмотрел, сравнивая
их еще раз. Пока он уяснил одно: с помощью той черепашки, что ему подарили,
можно говорить только с Тианги, а с помощью той, что он забрал у Кахираба,
со многими...
стучали, бегали, лязгало железо, слышался лающий голос Ард-Гева.
стало тускло-желтым, а за полдень в зените обозначилась серо-голубая
промоина. И промоина эта все увеличивалась и увеличивалась, пока к вечеру не
захватила весь небосвод. Тогда-то и обозначилась справа двойная серебряная
нить, словно бы натянутая над барханами. Первым ее обнаружил Гортка, причем
испугался настолько, что побежал докладывать прямиком Шарлаху.
это новое диво и изумленно присвистнул.
гонят нефть. Надо же, куда занесло! Аж за кивающие молоты...
Глава 34
ЗАГОВОРЕННЫЕ
молоты или, скажем, громадный металлический шар... Чистотой отделки они не
блистали, через каждые полсотни шагов их опоясывали довольно грубые швы,
кое-где серебристая краска застыла неровно, наплывами. Покоились они на
решетчатых рогатках, тоже весьма небрежно, хотя и прочно сваренных, а потом,
видимо, просто целиком опущенных в краску. Нигде ни следа мазков, одни
потеки.
становилось страшно от одной лишь мысли, сколько же это им понадобилось
металла, чтобы протянуть чудовищные эти трубы через всю пустыню...
было, как ветер метет песчинки через гребни барханов, треплет белые балахоны
и щелкает длинной тряпицей на копье, установленном над могилой Кахираба.
Косматое пьяное солнце клонилось к закату.
молотам... А если на юг? - Она обернулась к Ар-Шарлахи и въелась в него
темными, внезапно запавшими глазами.
роковое слово, сама его произнести не решаясь. Он оглядел суровые,
встревоженные лица, скрытые повязками почти до глаз. Все прекрасно понимали,
о чем идет речь. На севере - горы, исток жизни, родина предков. А на юге -
море, царство мертвых... Так даже и на картах обозначено.
вытянувшихся над песком металлических змей, ближе к горизонту истончающихся
подобно лезвию копья. Дрожал раскаленный воздух, и казалось, что оцепеневшие
змеи мелко подергивают хвостами. - С Пальмовой Дорогой, видимо, все кончено,
и я вам больше не владыка... Стало быть, мы с вами снова разбойнички. Никто
сейчас за нами не гонится, так что сядем в кружок да потолкуем...
тени ?Самума?. На борту оставили всего нескольких человек, хотя даже и эта
предосторожность смысла не имела. Вряд ли кто-нибудь еще рискнул бы
углубиться в запретные для всех пески.
через трубы мы ?Самум? никак не перетащим. Значит, этот путь отпадает. Уже
легче... Можно двинуться на восток, а потом взять севернее, то есть
вернуться по своим следам...
послал подкрепление своим караванам, погибшим вместе с ополчением Пальмовой
Дороги. Идти сейчас к месту битвы означало прямиком попасть в лапы
голорылым. Можно, конечно, взять восточнее, обогнув опасные пески, но что
это даст? Жители оазисов сейчас смертельно напуганы, они просто выдадут
бывшего своего владыку вместе с сообщниками, чтобы избегнуть государевой
кары...
закопаться...
выводит в пустыню и сжигает боевыми щитами...
других мнений так и не услышав. - И оба вдоль труб...
знаете.
Самое большее - пропустят беспрепятственно...
завозились.
провиант не кончится... Кстати, как у нас с провиантом?
задницах и думать, что делать дальше.
добивай, не жалей, чего там! .. К морю, что ли, собрался?
вскочил на ноги. Кричать - кричали, но опять-таки как-то слишком уж
безнадежно.
поднимали, чтобы к морю не идти! А теперь? Сами, да?..
Турклу...
корабль.
один за другим, нашаривая нетвердой рукой свой коврик.
ведь только одни и уцелели...
прозвучал одинокий страдальческий голос:
страшно... Вот и думай тут...
проникали отдаленные выкрики, взрывы ругани, а однажды, кажется, даже
хлесткий звук затрещины. Под утро угомонились, так, по-видимому, ничего и не
решив. Да он и сам, честно говоря, не знал, на что решиться. Поход к морю
?разрисованные? могли счесть открытым вызовом, а уж как они поступают с
теми, кто им неугоден, Ар-Шарлахи видел. Причем не раз...
совсем светло. Рядом тихо посапывала Алият. Осторожно, чтобы не разбудить,
Ар-Шарлахи сел на низком и когда-то просторном ложе, достал из-под подушки
черепашку Кахираба и, включив, повел металлический, похожий на заклепку
бугорок вдоль прорези. Алият тут же открыла глаза и, недовольно что-то
пробормотав, перевернулась на другой бок.
языке... Потом мелькнуло что-то знакомое, но тут же пропало, потому что
Ар-Шарлахи, вздрогнув, сдвинул заклепку до упора. Вернулся, пошарил... А как
это еще назвать? Конечно, пошарил... Наконец нащупал звук и поднес
устройство к уху.
выпевая гласные. - Прекрасно ведь знаешь, что выхода на Гортку у нас нет и
что никакого вмешательства в свои дела он не потерпит... - Голос помолчал и
добавил, кажется, усмехнувшись:
не сейчас. Позже.
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Посняков Андрей