Чтение 57–й страницы книги ~Ур, сын Шама~

- Я не живу с родителями, - серьезно ответил тот. - А здесь я потому
же, почему и ты. Система образования нуждается в реформе.

- Придушить бы вас всех, философов, - сказал парень с исполосованной
спиной. - Умники проклятые!

- Заткнись, Лябуш! - крикнул Рене. - Это тебя с твоим Клермоном надо
придушить.

- Руки коротки!

- Дурака мы сваляли, когда поддались вашим уговорам и пошли выручать
ублюдков, которые заперлись на факультете. Пусть бы их похватали там. Вам
бы только шуму побольше, а до остального дела нет. Какого дьявола Клермон
затеял стрельбу?

- Если б не такие слюнтяи, как ты, мы бы давно добились своего.

- Чего? Передушили бы администрацию и протянули бы через весь городок
полотнище с цитатой? И, между прочим, придержи язык. Я тебе покажу
"слюнтяя"!

Парень с исполосованной спиной вскочил и, ругаясь, направился к Рене.
Тот воинственно шагнул ему навстречу. Камера опять загалдела, и не
миновать бы драки, если бы вдруг не распахнулась дверь. На пороге встал
дородный полицейский.

- Тихо вы, боевые петухи! - гаркнул он. И, обведя взглядом камеру: -
Кто здесь Ур?

Он дважды повторил вопрос, прежде чем Ур ответил. Полицейский
посмотрел на него, прищурив глаз, как бы оценивая.

- Вы? В таком случае следуйте за мной.

В одиночной камере, куда привели Ура, была койка. Он сразу лег.
Переход по коридору был не длинный, но Ур одолел его с трудом, каждый шаг
вызывал боль в избитом теле.

Он облизнул языком сухие губы. Ныл глаз. Но Ур уже стал привыкать к
боли. Другое тревожило его - смутное ощущение какого-то неблагополучия.
Что это? Откуда оно шло? Усталый мозг как бы отказывался анализировать
новое ощущение. Ур погрузился в тяжелую дремоту.

Вдруг он, раскрыв глаз, увидел человечка в белом халате,
нацелившегося шприцем на его руку. Ур отдернул руку.

- Не бойтесь, мосье, не бойтесь, это всего лишь обезболивающий укол,
- скороговоркой произнес человечек и подмигнул ему. - Ну, смелее!

Он сделал укол. Потом достал из чемоданчика флаконы, бинты и,
покачивая головой, стал осматривать лицо и торс Ура, с которого давно уже
сползли клочья рубашки.

- Все бунтуете, все бунтуете, - ворчал он при этом. - Что это
делается с вами, молодыми?.. Лежите, мосье, спокойно, я обработаю ваш
глаз. (Ур почувствовал прикосновение холодного и влажного.) Будь удар чуть
посильнее, глаз бы вытек... Сами лезете под удары, так и лезете, так и
лезете...

- Пить, - прошептал Ур.

- Сейчас, потерпите немного... Повезло вам, мосье, глаз цел. - Врач
осторожно поднял изодранную майку. - Кости, кажется, тоже целы. Здесь
болит? Само собой, не может не болеть после такой взбучки. Но если бы
ребро было перебито, вы бы взвыли не своим голосом... И чего вам только
надо? Все не по вам, все не так, лезете и лезете под удары...

Врач опять подмигнул Уру. Впрочем, это у него был, наверно, тик.
Болтал он беспрерывно, но руки его между тем ловко и быстро делали свое
дело. То ли от укола, то ли от примочек, а может, от воркотни доброго
человечка, но Уру стало легче.

Надзиратель с постным неподвижным лицом принес поднос с едой и
питьем. Не переводя дыхания, вытянул Ур до дна бутылку ситро. Обед был
хороший: луковый суп, антрекот с жареным картофелем, сладкий пудинг.

Окна в камере не было, но откуда-то лился скрытый свет. Пожалуй, он
был чересчур ярок. Ур забылся сном.

Наверное, он проспал часа четыре. Проснулся весь в поту. И опять
кольнуло его неясное ощущение чего-то болезненного, случившегося не с ним,
но с близким человеком. Уж не с матерью ли произошло что-то или с отцом?..

Глаз болел меньше, но опухоль еще не спала. Ур попробовал сесть на
койке, и в этот момент повернулся в скважине ключ, в камеру вошел
надзиратель с подносом, на котором стояли бутылка с желтой жидкостью,
сифон, два стакана и пепельница.

"Солидные приготовления", - подумал Ур.

Вошел человек в песочного цвета костюме и галстуке, испещренном
красными и синими кругами. Лицо у него было неприметное - неопределенного
цвета волосы, нос ни прямой, ни горбатый, ни заостренный, подбородок
скругленный, но взгляд глубоко посаженных глаз цепкий, колючий. Вошедший
кивком услал надзирателя за дверь, сел за стол, аккуратно вздернув брюки
на коленях, и устремил на Ура проницательный взгляд.

- Вы должны отвечать на мои вопросы, - сказал он, выкладывая перед
собой большой блокнот и шариковую ручку. - Честные ответы смягчат ваше
положение. Вы меня поняли?

- Лучше по-английски, - сказал Ур. - Если вам не трудно.

- Ладно, попробуем. - По-английски комиссар говорил неважно, но, в
общем, они с Уром понимали друг друга.

- Ваше имя и фамилия, мосье?

- Ур. Это и то и другое.

- Значит, фамилии нет? Допустим. Документы? Тоже нет? Допустим.
Гражданином какой страны вы являетесь?

- Я еще не выбрал.

- Еще раз предупреждаю: вы должны отвечать честно, иначе навлечете на
себя серьезные неприятности. Откуда и с какой целью вы приехали во
Францию?

- А почему я должен отвечать на ваши вопросы?

- Потому что вы арестованы за участие в беспорядках.

- Я попал в эту драку случайно.

- Это я и намерен выяснить - каким образом вы сюда попали. Итак,
мосье: откуда вы приехали и с какой целью?

- Я приехал из Советского Союза. Моя цель - осмотреть Океанариум в
Санта-Монике.

- Вы советский подданный?

- Я уже сказал вам, что не имею никакого подданства.

- Допустим. - Комиссар быстро записывал ответы Ура. - Как вы попали в
Советский Союз? Откуда?

- Это должно интересовать не вас, а советские власти.

- Хорошо. Каким образом вы перешли границу Франции? Уж такой вопрос,
надеюсь, я вправе задать?

- Пожалуй. Я приплыл в Санта-Монику на своем корабле.

- Приплыли или прилетели?

- Вы слишком любопытны.

- Уж такая профессия. Итак?

- Пускай будет - прилетел.

- Куда девался ваш корабль после того, как вы выпрыгнули из него в
море?

- Думаю, что он улетел.

- В нем были еще люди? Кто они?

- В нем никого больше нет.

- Изумительно интересно, мосье. Вы хотите сказать, что управляете
кораблем сами, дистанционно? Как вы это делаете?

- Боюсь, что вы не поймете. У вас в сифоне не оранжад?

- Содовая. А это виски. Сейчас вам налью.

- Только содовой, пожалуйста.

Комиссар налил ему полный стакан. Себе он плеснул на дно стакана
виски и, не разбавляя, выпил одним мощным глотком.

- Мосье Ур, - сказал он, закурив, - вам я не предлагаю сигареты,
потому что знаю, что вы не курите. Нам вообще известно о вас больше, чем
вы думаете. Согласитесь, что к человеку, путешествующему без паспорта, без
виз, без гражданства, проявляется повышенное внимание. В наш беспокойный
век, мосье, от журналистов, как и от людей моей профессии, ничто не может
укрыться. Итак: мы знаем, что вы и в Россию прибыли таким же странным
способом, как и во Францию. Вы работали в одном из прикаспийских городов в
институте, занимающемся проблемами моря. Затем вы нанялись в цирк и
выступали в одном из черноморских городов с опытами телекинеза. Вы
прилетели в Санта-Монику и устроились работать за пансион в Океанариуме у
доктора Русто, который высоко оценил ваши познания в океанологии, но, по
свойственной ему безалаберности, не проявил интереса к вашему
происхождению. Вы - извините, что касаюсь интимных вещей, - очаровали
дочку американского яичного промышленника и поехали с ней в Одерон, не
стану уточнять, с какой целью. Вам не повезло: вы влипли в студенческие
беспорядки и ввязались в драку, и вам основательно перепало, о чем,
поверьте, мы сожалеем. Драка есть драка, мосье, и остается только
благодарить провидение за то, что ваш глаз уцелел.

- Если вы так много знаете, - сказал Ур, - то зачем вы меня
допрашиваете?

- Мы бы хотели узнать самое главное: кто вы такой, мосье Ур? Каковы
ваши истинные цели?

Ур молчал.

- Не стану скрывать от вас, - продолжал комиссар, глядя на него
испытующе, - есть предположение, что вы... как бы сказать... житель другой
планеты... пришелец... Это правда?

Ур угрюмо молчал.

- Лично я не думаю, чтобы летающий корабль необычного вида и необычно
управляемый дал веский повод подозревать в вас пришельца. Не очень верю и
в то, что вы без физического контакта поднимаете людей в воздух...

"Наверно, ему кажется, что он ведет допрос чрезвычайно тонко", -