ноги сами собой стремятся вперед. Даже пульсирующая боль в дотла выжженной
голове начала успокаиваться. Ведь это так важно - поставить перед собой
конкретную цель. Назад во Дворец. Назад к нормальной жизни.
вскинул глаза.
торчал черный ствол винтовки. Затем рядом со стволом появилась лысая
очкастая голова и полосатая рубашка, перечеркнутая ярко-красными подтяжками.
ли вы так любезны поглядеть у нашей двери. Вот тут, у крыльца. Мне кажется -
там кто-то ранен!
потеками. Чуть левее ничком распластался молодой человек в полосатой
матросской блузе и расклешенных брюках; возле его руки валялся толстый
железный прут.
вверх. Мертвый. Пуля угодила матросу в горло, при ударе о мостовую его нос
свернулся на сторону и расплющился, что придавало пепельно-бледному лицу
странно гротескный вид, словно парень прибыл сюда из какой-то безвестной
страны мореходов-альбиносов.
закашлялся.
деревянную рукоятку, наклонился и вытащил оружие. Револьвер совершенно
незнакомой системы, массивный барабан изрезан глубокими бороздками, под
длинным восьмигранным стволом прилепился непонятный, наглухо закрытый
цилиндр. И резкая вонь черного пороха. Мэллори поднял глаза. Да, толпа,
молотившая чем попало эту дверь, была готова на все. Озверевшие ублюдки не
успели довести свое дело до конца - увидели, что матрос убит, и разбежались.
бетонной ступеньке появилась неглубокая белая щербинка.
умеешь обращаться с оружием, так и не берись!
оружие.
полагается, осталось неосуществленным - громко захлопали ставни, из четырех
распахнувшихся окон высунулись еще четыре винтовочных ствола. Братцы
Джексоны были настроены весьма воинственно.
Как только фасад негостеприимной скорняжной мастерской скрылся за пологом
желтой мглы, он повернулся и побежал прочь.
затоптанную батистовую сорочку и оторвал от нее рукав. Получилась вполне
сносная маска.
патронник; там еще оставалось пять зарядов. Громоздкое, неуклюжее оружие,
явно иностранного производства, воронение неровное, пятнами, однако механика
изготовлена вполне пристойно. Единственная маркировка - загадочные слова
?БАЛЛЕСТЕР-МОЛИНА? модель ?кольта? 45 калибра (М1911А1), выпускавшаяся в Аргентине компанией
?Хафдаса? (в наиболее массовых количествах - в годы Второй мировой войны)>,
еле заметно выбитые на одной из граней ствола.
с Хетти от пристани Лондонского моста; сейчас она выглядела еще кошмарнее,
чем ночью. Впрочем, какой-то непредсказуемый каприз хаоса спас ее пока от
разгрома.
тротуар, уступая дорогу пожарной машине. Ее красные борта были сплошь во
вмятинах и царапинах - какая-то шайка лондонского сброда атаковала
пожарников, напала на обученных людей и машины, которые одни и стояли между
городом и адским, всесжигающим пламенем. Это показалось Мэллори высшим
проявлением извращенной глупости и все же почему-то его ничуть не удивило.
Усталые пожарники висели на подножках, лица их скрывали фантастические
резиновые маски с огромными стеклянными глазами и гармошками дыхательных
трубок. Мэллори много бы отдал за такую маску; его глаза болезненно
слезились, он непрерывно щурился, как пират в пантомиме, но продолжал
шагать.
заветной цели, если Дворец палеонтологии заслуживал такого названия,
оставалось еще много миль. В висках стучало, голова кружилась от выпитого
вчера плохого виски и от еще худшего воздуха, в котором все явственнее
ощущалось влажное, тошнотворно-едкое дыхание Темзы.
собственной топки. Все стекла в его окнах были разбиты, кузов выгорел до
почерневшего остова. Хотелось надеяться, что внутри никто не погиб.
Дымящиеся останки воняли так зверски, что Мэллори не хотелось проверять.
можно было даже различить и купол, и толпу, собравшуюся под кладбищенскими
деревьями. По какой-то непонятной причине все эти мужчины и подростки
пребывали в великолепном расположении духа. Мгновение спустя Мэллори
разглядел, что они нагло бросают кости прямо на ступенях шедевра Рена.
круги расползлись по мостовой, мужчины стояли на коленях, охраняя стопки
монет и ассигнаций. Организаторы игр, все как на подбор крутые, с нехорошим
прищуром глаз кокни, словно выкристаллизовавшиеся из лондонского смрада,
выкрикивали на манер ярмарочных зазывал громко и хрипло:
гневные стоны неудачников.
вонючий и преступный карнавал, но каждый забавляется, как умеет. Ни полиции,
ни властей, ни элементарной порядочности. Мэллори протискивался сквозь
возбужденную, не очень густую толпу, настороженно поглядывая по сторонам и
не снимая руки с рукоятки револьвера. В переулке двое в масках избивали
ногами третьего, затем они освободили его от часов и бумажника. Дюжина
зрителей воспринимала происходящее с весьма умеренным интересом.
Стоило только разорваться скрепляющим общество связям, и они попросту
разлетелись, как абсолютно упругие сферы законов Бойля. Приличные в
большинстве своем, если судить по платью, эти люди сейчас потеряли голову,
низведенные хаосом до нравственной пустоты. Никто из них, думал Мэллори,
никогда не сталкивался ни с чем даже отдаленно подобным происходящему. Они
лишились разумных критериев для сравнения, превратились в марионеток слепого
инстинкта.
добропорядочные жители цивилизованного Лондона предались первобытному
безумию. По всеобщему выражению изумленного блаженства на сияющих лицах
Мэлллори осознал, что эти люди наслаждаются, наслаждаются от всей души.
Нечестивая, греховная свобода, свобода более полная, чем все, о чем они
могли когда-либо помыслить, доводила их до экстаза.
успевшего еще подсохнуть клея афишами. Рекламы самого дешевого и навязчивого
сорта, какие мозолят глаза по всему Лондону: ?МАГНЕТИЧЕСКИЕ ПИЛЮЛИ ОТ
ГОЛОВНОЙ БОЛИ ПРОФЕССОРА РЕНБУРНА?, ?РУБЛЕНАЯ ТРЕСКА БИРДЗЛИ?, ?ТАРТАОЛИТИН
МАККЕССОНА И РОББИНСА?, ?ЗУБНОЕ МЫЛО АРНИКА?... И несколько театральных
афиш: ?МАДАМ СКАПИЛЬОНИ В САВИЛЛ-ХАУСЕ НА ЛЕСТЕР-СКВЕР. ВОКСХОЛЛСКАЯ
СИМФОНИЯ ДЛЯ ПАНМЕЛОДИУМА?... Спектакли, которым не суждено состояться, о
чем, конечно же, знали и расклейщики - афиши были нашлепаны вкривь и вкось,
с безразличной поспешностью. Из-под сморщенных листов плохой бумаги белыми
ручейками стекал клей - зрелище, непонятным образом раздражавшее Мэллори.
раскинулся огромный, с попону размером, трехчастный плакат машинной печати,
тоже сморщившийся от поспешной расклейки. Даже краска на нем казалась еще
сырой.
отпечатан в три цвета - алый, черный и отвратительный серовато-розовый,
казавшийся смесью двух предыдущих.
тоге возносит алый меч с надписью ?ЛУДД? над розовато-серыми головами двух
очень грубо обрисованных фигур мужчины и женщины, изображенных по пояс, -
короля и королевы? Лорда и леди Байрон? Алая богиня попирала середину
огромной двуглавой змеи или чешуйчатого дракона, на чьем корчащемся теле
было написано ?МЕРИТОЛОРДСТВО?. За спиной у алой женщины горизонт Лондона
полыхал языками алого пламени, небо полнилось стилизованными завитками
мрачных туч. В правом верхнем углу болтались на виселице трое мужчин, то ли
священнослужители, то ли ученые, а в верхнем левом - нестройная колонна
жестикулирующих уродцев, ведомая яркой хвостатой кометой, шествовала,