Чтение 57–й страницы книги ~Герой!~

Вауну в отчаянии удается пнуть плавающего в воздухе врача; в результате
сам он, вращаясь, отлетает к люку. Врезается, хватается за косяк,
дотягивается до рычага - и его останавливает мощная рука. Он внезапно
утыкается в зеркало.

Его отражение одето единственно в шорты и мягкую кепку. Оно улыбается и
говорит:

- Приятно познакомиться, брат! Это голос! Его собственный голос, голос
Приора. Снаряды в пути. Ваун толкает гостя стволом и кричит:

- С дороги! Улыбка исчезает.

- Убери это, брат! Подожди! Я Аббат... Он хватается за пистолет. Ваун
стреляет ему в грудь.

Далеко внизу пустынный океан движется столь медленно, что вроде совсем не
движется, а "Суперогонь" повис в воздухе, и время умерло. Небо на границах
мироздания густого кобальтово-синего цвета. Солнце над головой. Ангел низко
на северо-западе.

Ваун летит, но у него болят глаза и все тело одеревенело. Он кисло
посматривает на Клинка, который тоже не смыкал глаз, а все-таки нашел время
пришить погоны старшего лейтенанта. Где он их отыскал, мать его? С ума
сойдешь от такого рвения!

Если это состязание в выносливости, то Ваун его проиграл. Ему необходимо
немного поспать, хоть несколько минут - но он поспит здесь, в кресле, ибо,
уйди он в спальню на корме, он вернется через неделю. Понятно, что он на
одну бессонную ночь опережает Клинка, но мысль о том, чтобы сдаться и уснуть
первым, для него непереносима.

- Старший лейтенант?

- Сэр?

Лиловые глаза подернуты розовым, но не то чтобы слишком.

- Вы верите в любовь, Клинок? - Да, сэр. - Да? Правда? Вы любите
гражданку Фейрн?

- Да, сэр.

- Сильно?

- Очень сильно.

Угловатые черты отражают исключительно уважительное внимание, ни эмоций,
ни страсти.

- Ага, - мрачно говорит Ваун. - А если я прикажу вам пойти туда и
трахнуть ее, не спрашивая ее разрешения... вы подчинитесь?

Не моргнув:

- Не верю, что вы бы дали такой приказ, сэр. Такой вот трибунал чувств.

- А если я считаю, что это самое лучшее, что вы могли бы сделать? Если
так?

Клинок мгновение смотрит прямо перед собой, потом резко переводит взгляд
на Вауна и говорит:

- Я бы подчинился, сэр.

- Почему?

- Я обязан подчиняться, сэр.

- И все?

- Нет, сэр.

- Ну?

- Отец всегда говорил мне, что никогда не нужно отвечать на
гипотетические вопросы, сэр. Но если придется, сказал он однажды, то следует
всегда выбирать самый бредовый ответ. Я... я точно не знаю, что он имел в
виду, сэр.

Ваун хмыкнул, снова признав поражение. Но в гипотетический совет отца он
тоже не поверил.

- Ты играл когда-нибудь в покер, Клинок?

- Да, сэр.

- Хорошо?

- Да, сэр, - важно ответил Клинок. Ничего удивительного!

- Берите штурвал, старший лейтенант. Пойду сварю кофе.

Ваун встает и тащится на корму, размышляя о том, что если бы было
побольше таких рэндомов, как Клинок, то не было бы необходимости в Братстве.

Его отбросило назад отдачей, он ударился головой обо что-то твердое, из
глаз посыпались искры. Он заметался в панике; слишком много мыслей, слишком
много преград... Смертоносные снаряды Рокера, несомненно, в пути; все
остальные члены команды скорее всего погибли, но, может быть, только
потеряли сознание, и долг Вауна постараться спасти их, хотя двое из них
плавают, как вздумается, и путаются под ногами.

Он утыкается лицом в мертвенно-бледное лицо врача, видит торчащий из
зеленых губ разбухший язык... отпихивает его и дотягивается до люка. Теперь
люк наверху. Необходимо закрыть люк, запустить аварийную расстыковку и
включить двигатель. Возможно, что погибли уже все члены его команды, но если
нет, то погибнут точно, когда прилетят ракеты, и он погибнет тоже.

В дверном проеме темная дымка освещена светом сзади. Когда Ваун касается
притолоки руками, руки становятся красными. Он висит, ищет опору под ногами.

Пристреленный им парень улетел назад в фал - вследствие выстрела и
выхлопа его собственной жизненной энергии. Тело будет доказательством, самым
настоящим. И где-то там Йецер...

Нельзя бросать Йецера, даже не посмотрев...

И Ваун смотрит в люк в надежде, что Йецер в пределах досягаемости, и его
начинает кружить. Он вдруг смотрит вниз и бросается головой вперед в фал.

Но фал уже совсем сжался. Ваун влетает в широкую камеру, разворачивается,
подхваченный псевдогравитацией, и больно шлепается на горячий металлический
пол.

Минута, чтобы прийти в себя и перевести дух. Попытавшись встать, он
понимает, что не может. Ужасающе жарко здесь, в оболочке Q-корабля.

Йецера здесь нет, а пристреленный Вауном парень лежит у дверей в дальнем
углу. Кровавый, странно маленький комок, рядом с которым на коленях стоят
двое, злобно оглядывающихся на Вауна.

На одном голубые шорты, на другом черные. Опять Радж с Дайсом. Или это
Ваун - стройный, изящный, загорелый под солнечными лампами Q-корабля.

- Возьму себе, - говорит тот, что в голубом. Он натягивает кепку Аббата
себе на голову и встает. Это не военная пилотка, а какой-то неописуемый
головной убор, подходящий футболисту. Он грустно смотрит на Вауна.

- Какой страшный позор, брат.

Ваун еще раз пытается встать, но больше, чем встать на колени, у него не
выходит. Тело, как мешок песка, пистолет тяжел, как надгробная плита.
Струйки пота быстро бегут по коже.

- Отдай, пожалуйста, пистолет. Парень в кепке медленно приближается и
протягивает руку.

- Стоять!

Парень останавливается, но больше удивляется, чем злится.

Я Голубой. Я Желтый. Я Красный. Я всех цветов...

- Ты Голубой! - говорит Ваун, не узнавая в дряблом кваканье собственного
голоса. Пистолет опускается. Они поймали его в гравитационную ловушку, как
жука в паутину.

- Я Аббат.

- Вот этот был Аббат! - у Вауна едва хватает дыхания, чтобы говорить.

- А теперь я - Аббат. А ты - не Приор. - Он начинает медленно
приближаться. - Отдай пистолет.

- Стой на месте, или я стреляю! - Ваун обеими руками сжимает пистолет и с
силой поднимает его.

Им не отобрать его, не угодив к нему в гравитационную ловушку. У него
ломаются ноги и шея. Скоро он не сможет дышать.

- Мы не причиним тебе вреда, брат. Не причиним.

- Один шаг - и я стреляю!

- Мы - твои братья. - Аббат приближается. Ваун, всхлипнув, стреляет ему в
бедро. Аббат вскрикивает, его нога вылетает из под него, он падает медленно
из-за неравномерной псевдогравитации. Черный прыгает, подхватывает его,
опускает на пол. Похоже, пуля прошла прямо через мышцу навылет; попади она в
кость, нога бы отвалилась совсем.

Черный находит, куда нажать пальцем, чтобы остановить кровь, и
поворачивается к Вауну со злобой и удивлением во взоре:

- Ты нас всех пристрелишь, брат?

- Рокер пристрелит! Сюда летят ракеты! Мы все будем разнесены на нейроны!

Черный качает головой.

- Это не извинение!

В дверях с аптечкой в руках появляется еще один брат. В зеленых шортах.

Аббат стонет и скулит.

Ваун начинает отползать, но для этого нужны руки, а ему еще нужно
целиться. Дюйм за дюймом... сердце сейчас лопнет. Он останавливается и тут
же понимает, что добрался до стены. Край входа в фал - над ним, на высоте
пояса.

Каким-то образом придется подниматься.

Двое утаскивают Аббата. Заляпанный кровью, в кепке, черный идет к Вауну,
его лицо сурово.

- Теперь я - Аббат, брат. Отдавай пистолет!

- Стрелять буду!

Аббат приближается. Аббат, Аббат, Аббат... Тут будут сотни Аббатов, все
одинаковые, все Вауны, все Раджи, Дайсы и Приоры...

Смятому в комок, ослабевшему Вауну лишь двумя руками удается отодрать
пистолет от пола и навести на Аббата. Пот заливает глаза, он беспомощно
моргает. Выстрел. Мимо. Пуля с жутким грохотом ударяется б стену.

- Отдавай пистолет.

Аббат приближается - озадаченный, злой, встревоженный, - но приближается.

Он вытягивает вперед руку в малиновой перчатке.

Теперь уже поздно спасать "Юнити", Рокер уничтожит ее. Слишком поздно.

Пистолет выскальзывает из вялых мокрых рук.

Стальные оковы гравитации расслабляются. Аббат берет пистолет и швыряет
его через фал во встречающее судно. Потом он опускается рядом с Вауном на
колени, обхватывает его руками и крепко обнимает - всхлипывающего от страха,