что он одержим одной-единственной мыслью.
берегов Португалии, вблизи Франции и Англии, где легко найти убежище. Вот
если бы "Наутилус" по выходе из Гибралтарского пролива взял курс на юг,
направляясь в пустынные воды, не омывающие берега материков, я разделял бы
вашу тревогу. Но мы знаем, что капитан Немо не избегает европейских морей.
А раз так, я не сомневаюсь, что через несколько дней условия сложатся
более благоприятно, и тогда...
сказал:
неожиданным. Я хотел ответить канадцу, но не находил слов.
представляется. Сегодня вечером мы будем в нескольких милях от испанского
берега. Ночь темная. Ветер с моря. Вы дали слово, господин Аронакс, я
рассчитываю на вас.
запрется к тому времени в своей каюте и, верно, ляжет спать. Люди из
команды, матросы, механики не увидят нас. Мы с Конселем проберемся к
среднему трапу. Вы, господин Аронакс, побудьте в библиотеке, в двух шагах
от нас, покуда я не дам сигнала. Весла, мачта и парус в шлюпке. Я снес
туда кое-что из провизии. Достал и английский ключ, чтобы отвинтить гайки
болтов, на которых прикреплена шлюпка. Все готово! Итак, до вечера!
стоит того! Впрочем, шлюпка надежна и отмахать несколько миль при попутном
ветре не составит труда! Как знать, не окажемся ли мы поутру за сто лье от
европейских берегов? Если все пойдет благополучно, то между десятью и
одиннадцатью часами вечера мы уже высадимся где-нибудь на берегу... или же
нас не будет в живых. Итак, до вечера!
растерянности. Я льстил себя надеждой, что удобный случай представится не
так скоро и у меня достанет времени обдумать и обсудить положение вещей.
Но мой упрямый спутник отказывал мне во времени. И что я мог сказать ему?
Нед Ленд был тысячу раз прав! Представлялся случай, он пользовался им. Мог
ли я нарушить данное слово и ради личных побуждений брать на себя
ответственность за судьбу моих спутников? Разве не может капитан завтра же
выйти в открытое море, далеко от всякой земли?
наполняются водой и "Наутилус" погружается под воды Атлантического океана.
боязни выказать при нем свое волнение. Так провел я томительный день,
колеблясь между желанием вырваться на свободу и сожалением, что предстоит
расстаться с этим чудесным "Наутилусом", не завершив исследования морских
глубин! Покинуть океан, - "мою Атлантику", как я любил его называть, - не
заглянув в его сокровенные глубины, не вырвав у него его тайны, которую
открыли мне Индийский и Тихий океаны! Роман выпадал из моих рук, едва я
успел прочесть первый том, страница обрывалась в самом интересном месте!
Как мучительно тянулись часы! То мне грезилось, что я уже в безопасности,
ступаю ногою по твердой земле, рядом со своими спутниками; то вопреки
рассудку мною овладевало желание, чтобы какое-либо непредвиденное
обстоятельство помешало выполнению замысла Неда Ленда.
действительно ли "Наутилус" держал курс близ берегов Португалии, или же
удалялся от них. Но нет! Мы по-прежнему бороздили португальские воды. Курс
судна лежал на север, вдоль берегов Португалии. Приходилось покориться
необходимости и готовиться к побегу. Багаж мой был невелик: одни записки.
беспокойство, какой вред может ему причинить наш побег? И как он поступит
с нами, если наша попытка окончится неудачей? Разве он давал мне малейший
повод к недовольству? Напротив! Он оказал нам самое радушное
гостеприимство. Он не может мое бегство с судна приписать неблагодарности.
И я не давал ему никаких обещаний. Он знал, что мы связаны с ним не
обещаниями, а силою обстоятельств. Но именно его постоянные заявления, что
Наша судьба навеки связана с его судьбою, и извиняли наши попытки порвать
с ним.
Сведет ли нас случай накануне побега? Я и желал встречи и страшился ее. Я
прислушивался, не раздадутся ли его шаги в каюте, смежной с моей. Ни
малейшего шума не улавливало мое ухо. В каюте, видимо, никого не было.
той ночи, когда шлюпка отвалила от борта "Наутилуса", выполняя какое-то
секретное поручение, я несколько изменил свой взгляд на капитана Немо. Я
понял, что, несмотря на все декларации, он все же сохранил какую-то связь
с Землей. И верно ли, что он никогда не отлучается с "Наутилуса"? Разве не
бывало, что он не показывался целыми неделями? Что он делал в это время? Я
воображал, что он страдает припадками мизантропии! А на самом деле не
выполнял ли он какую-либо тайную миссию, недоступную моему пониманию?
открывала широкое поле для всяких догадок. Мною владела мучительная
тревога. Часы ожидания казались вечностью. День тянулся чересчур медленно.
из-за стола в семь часов. Сто двадцать минут, - я считал каждую минуту, -
отделяли меня от момента, когда я должен буду последовать за Недом Лендом.
Мое волнение все возрастало. Пульс бился учащенно. Я не мог сидеть на
месте. Шагал взад и вперед по каюте, надеясь в движении рассеять тревожные
думы. Мысль, что я могу погибнуть, менее всего меня беспокоила; но при
мысли, что наш план будет открыт прежде, чем мы успеем бежать с судна, при
мысли, что мне придется предстать перед капитаном Немо, взбешенным или,
еще хуже, огорченным моим вероломным поступком, сердце у меня замирало.
прошел я в этот музей, где провел столько приятных и полезных часов. Я
глядел на это собрание сокровищ, как смотрит человек на родные места,
которые он завтра должен навсегда покинуть. Я говорил последнее "прости"
всем этим произведениям искусства, всем этим чудесным экспонатам природы!
Мне захотелось окинуть последним взглядом воды Атлантики, но ставни были
наглухо закрыты, и их железная завеса скрывала от моих глаз океан, который
мне не удалось изучить.
каюту капитана. К моему глубокому удивлению, дверь была полуотворена. Я
невольно отступил на шаг. Будь капитан Немо у себя, он заметил бы меня. Но
все было тихо. Я подошел поближе. Каюта была пуста. Толкнув дверь, я
огляделся по сторонам и вошел внутрь. Все та же суровая обстановка жилища
отшельника.
в глаза. То были портреты - портреты видных исторических лиц, посвятивших
себя служению высокой идее гуманизма: Костюшко, герой, боровшийся за
освобождение Польши, павший с криком: "Конец Польше!"; Боцарис - этот
Леонид современной Греции; О'Коннель - борец за независимость Ирландии;
Вашингтон - основатель Северо-Американского союза; Манин - итальянский
патриот; Линкольн, погибший от пули рабовладельца; и, наконец, мученик,
боровшийся за освобождение негров от рабства и вздернутый на виселице, -
Джон Броун: страшный рисунок в карандаше, сделанный рукою Виктора Гюго!
приоткроют ли их портреты тайну его жизни? Не был ли он защитником
угнетенных народов, освободителем порабощенных племен? Не участвовал ли он
в политических и социальных потрясениях последнего времени? Не был ли он
одним из героев братоубийственной войны между Северными и Южными штатами
Америки, войны прискорбной и памятной?
вздрогнул, как если бы какое-то недремлющее око проникло в тайну моих
грез, и бросился вон из каюты капитана.
север. Лаг показывал умеренную скорость, манометр - глубину около
шестидесяти футов. Обстоятельства складывались благоприятно для
осуществления замысла Неда Ленда.
куртку из биссуса, подбитую тюленьей кожей. Я был готов. Я ждал. Только
дрожание судна при вращении винта нарушало глубокую тишину, царившую на
борту. Я прислушивался, напрягал слух. Не раздастся ли среди этого
безмолвия крик, который даст мне знать, что Нед Ленд пойман? Смертельная
тревога обуяла меня. Напрасно старался я обрести самообладание. В девять
часов без нескольких минут я приложил ухо к двери капитана. Полнейшая
тишина. Я вышел из каюты, вернулся в салон, погруженный в мрак и
по-прежнему пустой.
двери, выходившей к среднему трапу, и стал ожидать сигнала Неда Ленда.
совсем прекратилось. Что означает такое изменение хода "Наутилуса"?
Благоприятствует ли его остановка планам канадца, или вредит им? Кто
знает?
на самое дно океана. Тревога моя возросла. Канадец не подавал сигнала.
Меня подмывало бежать к Неду Ленду и просить его отложить побег до другого
раза. Нынче наше плавание, - я чувствовал это, - проходит не в обычных
условиях...
меня, он обратился ко мне без всяких предисловий.
Белов Вольф
Ларссон Стиг
Мацумото Сэйте
Володихин Дмитрий
Семенова Мария
Суворов Виктор