Чтение 57–й страницы книги ~Время игры~

по случаю начала отдыха можно ограничиться блаженным ничегонеделанием,
чревоугодием, распитием легких спиртных и прохладительных напитков,
купанием в океане и, например, музицированием в кают-компании.

А с завтрашнего дня я собирался занять спутниц по полной программе.
Мало, что на ограниченном пространстве "Призрака" угроза хандры и скуки
является более чем реальной, так мне просто нужны надежные помощницы.
Роботы роботами, а человеческий фактор со счетов сбрасывать нельзя. И я
предполагал обучить девушек работать со снастями и парусами, лазить по
вантам, драить палубу, грести веслами на шлюпке и все такое прочее.
Планировались также занятия фехтованием, стрельбой, боевыми
искусствами... И скучать не будут, и часы отдыха покажутся
долгожданными, а заодно и сил поднаберутся. Предъявлю Сашке вместо
нежной былиночки, колеблемой ветром, крепкую загорелую деваху, с которой
не стыдно пойти в разведку.

Заодно и посторонних мыслей будет меньше. Как специалист, я опасался,
что в нашем тесном мирке могут возникнуть проблемы. Ирина мне говорила,
что Анна оказалась женщиной чувственной и темпераментной, и переносить
собственное воздержание при том, что мы будем регулярно уединяться в
каюте, чтобы заниматься там известно чем, ей будет тяжело.

А это чревато плохим настроением и непредсказуемыми поступками.

Так что всем будет лучше, если после экстремальных физических
нагрузок девушка будет забываться здоровым сном без сновидений.

Пока Сашка не вернется.

Вертелся лаг, считая мерно мили, и в конце концов барометр показал,
что мы выходим из области низкого давления, и стрелка уверенно поползла
в сторону "Ясно". Однако связь пока так и не восстановилась, что начало
внушать умеренную тревогу.

В шестом часу утра стало очевидно, что уж сегодня солнце мы увидим,
лохматые обрывки туч смутно темнели лишь за кормой, а восток алел
совершенно по-маоистски .

- Теперь и узнаем, капитан, какие мы с вами штурмана, - сказал я
Ларсену, любуясь нежными переходами цветов на границе моря и неба.
Отчего-то всю жизнь, с раннего детства, рассветы вызывают у меня
сдержанный восторг и прилив оптимизма, а закаты, наоборот, вгоняют в
меланхолию и провоцируют на странные поступки. - Готовьте инструменты, а
я буду вам ассистировать.

Не буду подробно излагать здесь методику работы с секстаном,
креномером и прочими штурманскими инструментами, но ручаюсь, что все
было сделано по всем правилам науки и искусства, к которому, несомненно,
относится штурманское дело.

Но результат нас с Ларсеном поначалу просто удивил.

Я допускал, конечно, что координаты, определенные путем прокладки и
счисления с помощью компаса и лага, с поправками на ветер и течения
могут расходиться с обсервованными миль на десять-пятнадцать в каждую
сторону, но сейчас выходило, что мы промахнулись больше чем на триста.
Обычно так не ошибаются даже курсанты-троечники на первой практике. Мы с
Ларсеном молча посмотрели друг на друга, после чего робот совершенно
по-человечески пожал плечами.

Мы перешли на другое крыло мостика и повторили наблюдения. Результат
совпал до долей градуса. Согласно прокладке на карте, от точки перехода
мы шли курсом ост-зюйд-ост 115 градусов, со средней десятиузловой
скоростью, и сейчас должны находиться на сорок миль северо-восточнее
островов Каргадос - Карахос.

Обсервованное же место "Призрака" находилось южнее острова Маврикий,
в непосредственной близости от тропика Козерога.

И, значит, либо капитально ошибся в своих расчетах Воронцов, что
маловероятно, так как он использовал гораздо более точную стационарную
аппаратуру "Валгаллы", либо... Здесь приходилось размышлять самому,
поскольку роботы к творческой деятельности не способны по определению. Я
поручил Ларсену еще раз выверить инструменты, убедиться, что хронометры
показывают правильное время, и посмотреть, нет ли опечаток в
навигационных таблицах и таблице логарифмов.

Потому что на триста миль в определении своего места не ошибались
даже кормчие Колумба и Магеллана. Тем более - по широте. Ошибку в
определении долготы допустить легче.

Значит, так. Раз неисправность приборов и опечатки в таблицах мы
отнесли к компетенции Ларсена, на мою долю остаются гипотезы иного
плана. Каковых не так уж и много. Точнее - нормальных, то есть
нефантастических нет совсем. Если только очередной кок Негоро не
подложил топор под главный компас, условно говоря.

Все остальное уже было. В том числе допущенная Олегом в Замке ошибка,
забросившая нас с Ириной на целый вечер в 1991 год. Вернее, не ошибка
самого Левашова, а какой-то неучтенный им фактор, нечто вроде принципа
неопределенности, не позволяющий одновременно обеспечить точность
попадания по месту и времени.

По аналогии можно представить, что если время сейчас, как мы
предполагаем, расчетное - 29 октября 1921 года, 6 часов 17 минут
поясное, то по месту находиться мы сейчас можем где угодно, как на
предполагаемых координатах, так и на противоположной стороне шарика, то
есть где-то между островами Туамоту и побережьем Перу.

Но томила меня смутная тревога. Мы ведь уже убеждались, и не один
раз, что все наши шуточки с пространством-временем добром не кончаются.

Поход Берестина в 66-й год вызвал образование едва устраненной
развилки реальностей.

Первая и последняя попытка возвратиться из Замка в собственные время
и реальность забросили нас с Ириной в будущее, хорошо еще, что ненадолго
и без всяких парадоксов.

Впрочем, это как раз большой вопрос. Отчего не предположить, что все,
что случилось с нами после этого, как раз и является одним большим
парадоксом?

Все - Белый Крым, Врангель, победа над большевиками, спасение Колчака
и Парад Победы в Стамбуле - как раз и есть иллюзия, пресловутая Ловушка
Сознания.

А уже внутри ее содержатся более мелкие частности: почти недельный
сбой во время моего визита на виллу Сильвии, новые приключения с нею же
на Валгалле et cetera... И хорошо, если и на сей раз все ограничится
ошибкой в триста миль. Но ведь еще имеет место и замолкшее радио... Ведь
решили же мы, что будем впредь всеми силами избегать проломов мирового
континуума, жить в нашей последней реальности как подобает
законопослушным обывателям Великой Сети. А тут успокоились, утратили
бдительность, решили, что еще разок попробовать можно.

Правда, сослаться можно на то, что выхода другого у нас не было. Или
погибать под английскими снарядами, или - так.

Впрочем, рискнуть тоже было можно, пощекотать себе нервы ремейком
прорыва "Гебена" и "Бреслау" в противоположном направлении, но как-то не
захотелось.

Навоевался я сверх меры. Да и в случае удачи прорыва "просвещенные
мореплаватели" нас бы в покое не оставили, здесь пока еще все судоходные
пути и почти все порты контролируются ими.

Все равно как сначала публично наплевать в морду предводителю
марьинской шпаны, а потом отправиться с подружкой вечерком посидеть в
летнем кафе на углу Октябрьской и Сущевского вала.

Да чего я так взволновался? Ничего же пока не произошло и ничего не
известно. Океан, небо, солнце, яхта - все при нас. И принцип Оккама пока
еще никто не отменял.

Я попытался выбросить из головы тревожные мысли, и мне это почти
удалось, потому что как раз в этот момент на крыше рубки появились Ирина
с Анной.

Свеженькие, умытые, причесанные, одетые сообразно моде и ситуации
"светские дамы на морской прогулке", то есть в легкие светлые платья и
широкополые шляпки для защиты нежной кожи от жарких солнечных лучей.

Я поприветствовал спутниц полупоклоном, приподняв над головой
фуражку.

(Удивительно быстро привыкаешь к нормам и обычаям времени. Всю жизнь
я даже зимой ходил, за исключением самых свирепых морозов и метелей, без
головного убора, а здесь легко смирился с мыслью, что без фуражки или
шляпы ходить почти столь же неприлично, как и без штанов.) Ирина
ответила мне легкой улыбкой, а Анна будто и не заметила. Вцепившись
пальцами в планшир, она буквально остолбенела, широко раскрыв глаза.

Да уж, я ее отлично понимаю.

Увидеть в двадцать один год Индийский океан во всем его великолепии,
освещенный утренним солнцем, с палубы королевской яхты дано не каждой.
Особенно после того, как девушка почти смирилась за три года жизни в
Совдепии, что ничего хорошего ей, дочке статского советника, в
пролетарском раю не светит. Что ни в какой вуз ее не примут, это еще
полбеды, так ведь в ходе объявляемых большевиками одна за другой
кампаний свободно можно оказаться там, куда Макар телят не гонял, а то и
еще дальше.

И вдруг не только вернулась прежняя жизнь и общественный статус, а
былью стала сказка, сюжет из романов Буссенара или Чарской: она вышла
замуж за красавца мужчину, генерала и одного из богатейших людей на
земле. А теперь плывет в изысканном обществе не куда-нибудь, а в
Австралию!

Горевала, конечно, девочка, что ненаглядный Александр вновь ее
покинул и не с кем разделить радости жизни и постель (к этому делу она
быстро приобрела вкус, хотя совсем недавно данная сторона супружества
представлялась ей неизбежным, но от этого не менее стыдным злом). Но
ничего страшного, можно и потерпеть немного, Шульгин обещал разделаться
с неотложными делами и возвратиться не позднее чем через две-три недели.

Мы немного поболтали в общем-то ни о чем, поскольку грузить девушек