родственники и, естественно, мистер Ундервуд, все ее общество в целом,
сама Британская Империя (хоть и невероятно!), мертвы уже миллионы лет,
превратились в прах и забыты.
кусочкам, из нескольких сохранившихся записей, из скудных источников,
относящихся к более поздним, чем девятнадцатый век, столетиям. А ведь
мистер Корнелиан считался крупнейшим специалистом планеты по
девятнадцатому веку. Это удручало ее.
заставил отвергнуть определенные ценности, когда-то казавшиеся неизменными
и являющиеся неотъемлемой чертой характера. Подобные чувства, к счастью,
проявлялись в основном ночью, когда она находилась в своей постели, а
мистер Корнелиан где-то в другом месте.
ночам. Хотя он старался придерживаться того же распорядка дня, что и
предмет его любви, это не всегда удавалось, и он просыпался от пения с
некоторой тревогой. Тревога переходила в размышления. Ему хотелось бы
верить, что песни миссис Ундервуд, подобно древним любовным песням
Фабричных Сирен, которые когда-то заманивали мужчин в рабство на
пластмассовые шахты, предназначены для того, чтобы завлечь его, Джерека, в
любовные сети. К счастью, мелодии и слова, давно знакомые ему, не
ассоциировались у него с сексуальным наслаждением, а вызывали, если быть
честным, некоторое отвращение. Он вздыхал и пытался без большого успеха
заснуть дальше, в то время как ее высокий сладкий голос пел: "Иисус
осеняет нас чистым светом..." - снова и снова.
Ундервуд делала предложение здесь, просила перемены там, и постепенно дом,
как уверяла она, стал похож на настоящий добрый Викторианский семейный
дом. Джереку комнаты казались довольно маленькими и загроможденными, ему
было неуютно в них. Пищу, которую они оба ели по ее настоянию, он находил
тяжелой и немного скудной. Маленькие готические башенки, деревянные
балкончики, резные фонтаны, красные кирпичи ранили его эстетические
чувства даже больше, чем грандиозные творения Герцога Королев. Однажды во
время ленча, когда они ели холодную говядину, чеснок, огурцы и вареный
картофель, он отложил неудобный нож и вилку, которыми пользовался по ее
требованию, и сказал:
вас...
меня создать, становится чуточку скучным, если не сказать больше. Вам не
хочется перемен?
чтобы я жила, как раньше. Дом сейчас очень похож на мой собственный дом в
Бромли. Немножко больше, пожалуй, и лучше обставлен, но я не смогла
воспротивиться этому, так как не вижу смысла не использовать возможности
приобрести одну-две вещи, которые не удалось приобрести в моей... моей
прошлой жизни.
маленькими фарфоровыми безделушками, крошечные фикусы и пальмы в горшках,
столы, буфет, толстые ковры, темные обои, газовые фонари, тусклые
занавески на маленьких окнах, картины и какое-то кружевное украшение эпохи
миссис Ундервуд, на котором было вышито:
неаппетитные овощи, напоминающие угощение Монгрова.
рассудительно, слегка озадаченная его недовольным видом.
многих жилищ, которые вы будете выбирать.
Корнелиан, нам хочется верить в устойчивость. В постоянство. В прочные,
стабильные вещи, - добавила она извиняющимся тоном. - Мы должны быть
уверены, что наш образ жизни будет неизменным вечно, немного улучшающимся
со временем, конечно, но фактически почти тем же. Мы мечтали о временах,
когда все люди будут жить не хуже, верили, что каждый человек хочет жить,
как мы. - Она отложила нож и вилку, протянула руку и оставила ее у него на
плече. - Возможно, мы и заблуждались. Даже наверняка - для меня это сейчас
неоспоримо. Но я думала, что вы хотели иметь приятный дом, который поможет
вам. - Она убрала руку с его плеча и выпрямилась в кресле. - Должна
сказать, я чувствую себя немного виноватой. Я не приняла во внимание, что
ваши чувства ко всему могут так быстро измениться... - Мисс Ундервуд
обвела рукой комнату и обстановку.
время, чтобы привыкнуть, но... - Он не знал, что еще сказать.
не верила, что когда-нибудь увижу вас несчастным.
опыт. Хотя несчастья Монгрова впечатляют куда больше, чем мои. Ладно, я
получил что хотел. Все это, несомненно, входит в понятие любви... и
добродетели, вероятно, тоже.
благородно.
развеселить вас. Идемте...
гадая, что будет дальше.
насчет "Все вокруг прекрасно и сияет"?
днем, однако покорно кивнул головой.
петь. Он попытался присоединиться, но слова застряли у него в горле. Горло
сжалось и пересохло. Удивленный, Джерек приложил ладонь к шее. Голос
миссис Ундервуд умолк, она прекратила игру и повернулась на стуле, подняв
на него взгляд.
успокаивающий эффект.
Прилегающий к дому участок земли теперь тоже стал намного меньше. Прерия,
бизоны, кавалеристы и попугаи сменились аккуратными рядами кустиков,
некоторые из которых были подстрижены и представляли собой замысловатые
фигуры, и цветочными клумбами, где преобладали розы различных видов,
включая и тот, который она позволила ему изобрести для нее, -
сине-зеленого цвета.
волнение тут же переросло в чувство крайнего отчаяния.
отправились по узкой белой дороге, вдоль которой стояли газовые лампы.
Дорога вилась между двумя невысокими зелеными холмами.
взглядом спокойное милое лицо, блестящие волосы, красивое летнее платье,
приятную, хорошо сложенную фигуру и отвернулся со сдавленным рыданием.
хороший свежий воздух пойдет вам на пользу.
между рядами высоких кипарисов, окаймляющих поля, на которых паслись
коровы и овцы под присмотром механических пастухов, неотличимых даже
вблизи от настоящих людей.
произведение искусства, как любая работа Рейнольдса. Я почти верю, что
нахожусь в моей любимой сельской местности в графстве Кент.
в прохладный зеленый лес, где росли дубы и вязы. Там были даже грачи,
гнездящиеся на деревьях, и рыжие белки, прыгающие по веткам.
тяжелее. В конце концов она остановилась и заглянула ему в лицо. Ее глаза
сияли нежностью. И в молчании он неловко взял ее за плечи. Она не
Шилова Юлия
Березин Федор
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Курылев Олег
Афанасьев Роман