не уходил из-под ног.
энергетическое истощение. Вчерашняя схватка, длительное
лечение раны и бессонная ночь исчерпали его силы, которых и
так оставалось немного из-за постоянного холода и
недоедания. Нужно было отлежаться хотя бы один день, чтобы
твердо стоять на ногах.
что после еды ему станет лучше, но добился только того, что
к головокружению добавились тошнота и озноб. Он съежился у
догорающих поленьев, пытаясь согреться. Даз помыл миски и
котелок, уложил вещи в заплечный мешок из шкуры дака. Даб
окидывал опытным глазом скотину, чтобы еще раз
удостовериться напоследок, вся ли она на месте.
все готово к выходу.
костра.
своего роста съежившуюся фигурку Эрвина. Даз тоже подошел и
встал рядом с Дабом. Некоторое время оба дарнара молча
мерили своего подпаска одинаковыми взглядами.
Даб.
языком Эрвин. - Просто я вчера устал... мне нужно
отлежаться. Я не могу идти - ноги не держат...
мигнули добродушные глазки Даба.
исчез из их жизни, и погнали даков по дороге. Эрвин проводил
их взглядом, не в силах даже изумляться. Затем он опустил
голову на землю и закрыл глаза. Ему не хотелось ни видеть,
ни слышать, ни думать. Но больше всего ему не хотелось
чувствовать, - чувствовать себя преданным и брошенным. И
снова сознание милосердно оставило его, спасая от отчаяния.
Он надолго погрузился в забытье - то ли в глубокий обморок,
то ли в глубокий сон.
словно от толчка, и открыл глаза. Костер давно не грел,
головешки прогорели дотла, земля под боком была ледяной и
жесткой. Эрвин поднял лицо и увидел бледное зимнее небо. В
этих краях снег шел только посреди зимы и не лежал подолгу,
а земля почти на весь сезон становилась безрадостной бурой
равниной, покрытой останками травы, пригодными в пищу только
дакам.
как им и было положено. Если бы он был простым подпаском, он
погиб бы вчера вместе с Дабом и Дазом, а разбойники гнали бы
сейчас украденное стадо в Дутухт на продажу. Эрвин подумал,
что они легко могли бы рассчитаться с ним за вчерашнее, пока
он лежал в забытьи у костра, но они наверняка были далеко
отсюда, подальше от опасного мага, превратившего половину их
шайки в пылающие факелы. Хорошо еще, что они не знали, как
часто маг бывает беспомощным, куда беспомощнее обычных
людей, которые никогда не тратят малую толику отпущенной им
магической силы, потому что не умеют ее тратить.
излишне переводить ее на бесполезное существо. Если бы он
был просто подпаском, то вскоре погиб бы от голода и холода,
брошенный на дороге.
небо, безрадостная нищая земля, полная разбойников и
дарнаров, которым не свойственно даже элементарное чувство
признательности, не говоря уже о сострадании. Дарнаров,
.$- *., Эрвин не осуждал - для определенных чувств требуется
определенный уровень развития.
умереть в этом мире, но он был магом, и его мир был шире.
Глупо выбирать судьбу подпаска, если способен на большее, и
вот итог - он остался одиноким, вышвырнутым из этой жизни.
Но нет, он не останется подыхать на дороге, словно бездомная
собака. Скорее, скорее, прочь отсюда, из этого ужасного
края! Куда-нибудь, все равно куда!
слушались его, хотя его голова была затуманена усталостью и
переживаниями. Он плохо различал дорогу, положившись на
чувство направления, никогда не подводившее его. Куда-
нибудь, только прочь отсюда, и как можно скорее!
Кажется, он шел не по дороге, а напрямик, инстинктивно
чувствуя выход. Он забыл про голод, холод и усталость,
одержимый порывом бежать отсюда, подгоняемый отвращением.
Горькие мысли жгли его рассудок, застилали зрение.
Разбойники были единой шайкой, что-то связывало и удерживало
их вместе, Даб и Даз пасли одно и то же стадо и, вероятно,
были родственниками. У каждого разумного существа были какие-
то связи, свое место в жизни, и только он, в пять лет
вырванный из дома, в девятнадцать выброшенный из академии,
был одинок и неприкаян, как только может быть одинок и
неприкаян человек. Эрвин окончательно понял это сейчас,
когда попытка прибиться хоть к кому-то оставила его
брошенным на дороге.
шарахаться, уклоняться, искать себе другую судьбу. Никогда
он больше не отречется от своей судьбы, судьбы мага, никогда
он не возьмет себе другую.
пришел к цели. Возвратившись от размышлений к реальности,
Эрвин почувствовал, что перед ним - вход в канал. Так вот
куда привело его чувство направления!
чужие места пересилило все, даже чувство опасности. Эрвин
колебался не более мгновения, перед тем как шагнуть в канал.
Хирро. Тот пошел продавать свои охотничьи трофеи, а они
вскочили на ларов и понеслись над кейтангурскими крышами
вдоль берега моря на север, где находился выбранный
Зербинасом канал.
Он жалел только об одном - что ему не удалось сразить того
огромного крылатого волка, чтобы потом, когда он будет
рассказывать леди Аринтии о поисках преемника, как бы
мимоходом упомянуть еще и об этой победе.
других впечатляющих вещей, хотя бы вчерашняя битва с
-%*`., -b.,. Лорд Дантос был рад каждой возможности обнажить
меч и пустить в ход свое боевое искусство. Воинские традиции
были на одном из первых мест у архонтов - выше ценилась
только родовая гордость, - а поездка с ректором, похоже,
сулила не одно подобное происшествие.
рас Лирна, кроме человеческой, но никто из архонтов не
считал это недостатком расы. Все, кроме воинского умения,
считалось у них второсортным, в том числе и магия - зачем
благородному воину еще и какое-то подозрительное колдовство?
Архонты всегда относились к магам снисходительно, хотя и
пользовались их услугами.
пересмотреть свои взгляды на магов. В Зербинасе жил тот же
боевой дух и страсть к военным приключениям, которыми
славилась архонтская знать, и, судя по его скупым оговоркам,
в прошлом ректор владел холодным оружием не намного хуже
среднего архонтского воина. Что от этого умения осталось
сейчас, у Дантоса пока не было возможности увидеть, но
быстрота и уверенность, с которой оба мага расправились с
некромантом, говорили о многом.
их лары набрали высоту и сблизились так, что стало можно
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия