Чтение 57–й страницы книги ~Эффект проникновения~

Силовое поле увлекало Воронина вниз, как скоростной лифт. Освещенные
участки шахты чередовались с неосвещенными, мелькали боковые тоннели и
пещеры. Торможение сопровождалось такой перегрузкой, что у Бориса
потемнело в глазах. Силовое поле отпустило его, и он шагнул в обширный
зал, где указатель цели опирался на никелированные ажурные стойки
полуметровой высоты и петлял среди фантасмагорических архитектурных
конструкций из белого металла. Кое-где виднелись экраны, стереоскопически
воспроизводящие маловразумительные сцены, например: по отвесным стенам
взбирались многорукие мохнатые существа, а навстречу им сыпались дымящиеся
синеватые пирамидки.

Низкий решетчатый барьер в центре зала отгораживал круглую яму, где
ворочалось и булькало что-то похожее на громадный мешок с картошкой. На
серой ноздреватой поверхности мешка выступали крупные капли мутной
жидкости.

Борис обогнул решетку и вскоре вышел в тесный коридор, за которым
простиралась анфилада сводчатых галерей. На продолговатых столах
бесконечными рядами лежало то, что Борис принял за обезглавленные
человеческие тела (подходить ближе он почему-то не захотел). К срезам шей
пристыковывались толстые изогнутые трубы-хоботы. Они сплетались наверху,
порой раздувались и краснели. Хоботы содрогались, а тела начинали биться в
конвульсиях, словно из них высасывали остатки жизни. В прозрачных ящиках
на высоких подставках мерцала бледно-фиолетовая желеобразная субстанция, и
в каждом из таких ящиков находилось явно органическое образование,
выглядящее как обнаженные полушария мозга. Полушария эти, ритмично
пульсирующие, были опутаны проводами, и они имели глаза... иногда как
будто принадлежавшие человеку или животному, но чаще непонятно кому. Они
жили, эти глаза, они поворачивались к Борису и провожали его исполненным
тоски взглядом из своих стеклянных гробов. А в некоторых ящиках пульсаций
не замечалось, и глаза там были угасшими, невидящими... мертвыми.

Далее Воронину пришлось пробираться по каким-то спиральным тоннелям,
где хозяйничали угловатые механизмы, а может быть, живые существа - они в
равной степени походили на то и другое. Они выполняли сложную работу, их
суставчатые щупальца двигались с хирургической аккуратностью. Здесь царили
скрежет, гул, лязг и тошнотворные запахи.

Тоннели снова привели Воронина в темноту, а когда на мгновение вспыхнул
свет, к Борису метнулось ужасное, совершенно безумное лицо с раскрытой
пастью и горящими, лишенными век глазами. Пожалуй, только инстинкт
самосохранения уберег Воронина от обморока. Ноги плохо держали его, когда
он выбирался из вновь наступившей тьмы в пещеру, куда вел указатель цели.

Пределов этой огромной пещеры разглядеть было невозможно, они
оставались за туманным занавесом мглы - не исключено, что во многих
километрах. Колоссальные машины деловито погромыхивали в ровном свете
прожекторов, укрепленных на вершинах мачт. У подножия одной такой мачты на
зеркально отполированной гранитной поверхности покоился трехметровый шар с
открытым люком. Туда и протягивалась путеводная нить.

Через люк Воронин забрался внутрь шара и очутился в комнатке с
ромбовидными стенами, где висели словно подсмотренные в ночных кошмарах
маски. Из их глазниц высовывались вкривь и вкось какие-то объективы, а на
маленьком столике лежал синевато-белесый полупрозрачный куб, не больше
компьютерной аудиоколонки, и в его толще светились яркие золотистые искры.

Конец трубки - указателя цели - нависал прямо над кубом, который,
очевидно, той самой целью и был.

- Теперь вы должны разбить это, - сказал Голос внутри Бориса.

Сердце Воронина колотилось так, будто ему не хватало места в грудной
клетке. Он осторожно взял куб, оказавшийся достаточно тяжелым, точно
отлитым из хрусталя. Объективы с тревожной готовностью вытянулись из
глазниц масок и уставились на Бориса, точнее, на куб в его руках. Воронин
поднял куб над головой - объективы следили - и швырнул под ноги.

С сухим треском куб разлетелся на мелкие осколки, источавшие едкий пар
с резким щелочным запахом. Весь сжавшись в комок нервов, Борис ждал.

Снаружи послышался нарастающий вой, стены комнатки затряслись, свет
померк, почти угас. Воронин повернулся к люку и увидел, что он закрыт
гладкой крышкой. Борис толкнул ее без особой надежды и без всякого
результата.

Малиновая трубка вдруг лопнула. Из разлома медленно поползла змейка
красноватого дыма. Ромбовидные стены начали сдвигаться - комната
уменьшалась. Пропорционально сокращались и маски, и люк, и стол... Еще
немного, и Бориса неминуемо раздавит.

Непримиримый атеист Воронин с отчаянием пытался вспомнить или хотя бы
изобрести какую-нибудь молитву... С горькой иронией он подумал о том, что
если с ним хотели покончить, то выбрали не самый простой и удобный способ.
Он уже сидел скрюченный в три погибели, сдавленный неодолимой силой...

Что-то ударило в шар, подобно взрывной волне. Напор стен ослабел, они
покрылись трещинами, и комната вместе с оболочкой шара развалилась на
части. Борис вскочил на ноги - он был свободен, как цыпленок, выбравшийся
из яичной скорлупы.

И так же, как цыпленок, он оказался лицом к лицу с незнакомым и очень
опасным внешним миром. Прямо перед ним раскачивался на паучьих лапах
огромный механизм, металлические клешни и щупальца беспорядочно метались
по сторонам. Борис бросился бежать, споткнулся о маленькое большеголовое
существо, немного похожее на собаку, упал, поднялся и застыл в
растерянности.

Взбесившийся чужой мир завывал, грохотал, безумствовал. Часть
прожекторов на мачтах погасла, другие стремительно вычерчивали лучами
окружности и восьмерки. Пещеру заволакивал сизый туман. С опорой одной из
мачт столкнулось нечто тяжелое и неповоротливое (вроде гигантской
черепахи), мачта рухнула, прожектор угодил в край наклонного щита,
громыхнул взрыв. Пламя взметнулось вверх, бочкообразные машины кидались в
огонь.

Борис медленно отступал. Может быть, имеет смысл попытаться отыскать
то, что осталось от трубки - указателя цели (если что-нибудь осталось)?
Лишь бы убраться из этой пещеры...

Блуждания в слепых поисках привели Воронина в ту часть пещеры, где, по
крайней мере, не происходило никаких столкновений и взрывов. Здесь в
холодном фиолетовом свете тянулись вдаль полукруглые желоба, и по ним
катались взад и вперед крохотные трехколесные тележки. Фиолетовый свет
угасал издали по квадратам, сектор за сектором - волна темноты
приближалась к Борису. Сверкнула беззвучная вспышка, далеко озарившая
пещеру, и Борис на миг увидел в отдалении что-то похожее на громадный
шевелящийся муравейник. Сходство дополняли снующие по склонам блестящие
механизмы, весьма напоминающие муравьев, только метровой длины...

Вслед за вспышкой на краткое мгновение настала тишина, сразу же
поглощенная ритмичным топотом, как будто на плацу маршировали сотни
солдат, обутых в стальные сапоги. Этот звук производили муравьи - теперь
они двигались клином, словно танковое соединение, и яростно сверкали
прожекторы на спинах. На их пути высилась каменная башня, выглядевшая
несокрушимой. Муравьи не только не остановились, но даже не замедлили
методичное наступление. Они прошли сквозь башню, как если бы она была
бумажной. Прошитая бесчисленными отверстиями, башня обрушилась. Муравьи
заполняли пещеру. Когда они доберутся до Бориса...

Откуда-то сверху с пронзительным воем спикировал миниатюрный
летательный аппарат. Из-под крыльев ударили оранжевые лучи, и авангард
муравьиного войска обратился в груды оплавленного металлолома. Тогда
муравьи выдвинули высокий параболический купол с прорезью посередине,
откуда немедленно повалил густой серый дым. Ослепший маленький самолетик
беспомощно посылал лучи наугад.

Вырвавшись из дымной тучи, летательный аппарат засыпал муравьев градом
шаровидных бомб. Они лопались, низко ползли рубиновые светящиеся облака.
Муравьи обратились в паническое бегство, а те из них, кого настигали
облачные волны, застывали парализованными.

Вокруг Бориса невесть откуда вырастали большие экраны, все обращенные к
нему. Их было не меньше десятка, и на них плясали, меняясь с молниеносной
быстротой, формулы, графики, геометрические фигуры, какие-то
пространственные проекции... На каждом экране - свое. Разумеется, Борис не
мог не только осмыслить этот шквальный поток информации, но даже уследить
за изменениями хотя бы на одном экране. И все-таки что-то происходило в
его сознании. Информационные фейерверки на экранах властно вторгались в
мозг Бориса, их смысл проявлялся как поляроидная фотография. Да, так:
человеку, фотографирующему "Поляроидом", могут быть и неведомы секреты
сложных превращений, происходящих на карточке под воздействием света. Он
почти сразу видит готовое изображение.

- Господи, - прошептал атеист Воронин, прижимая ладонь ко лбу. - Это же
так просто. Как это _просто_, Господи!

Голова кружилась так, словно Воронин только что сошел с центрифуги.
Экраны померкли - или Борис перестал их видеть из-за мутной пелены перед
глазами. Чтобы не упасть, он сделал несколько шагов, ища равновесия, а
потом пелена рассеялась, и в глаза ударил солнечный свет.

Кто-то подхватил Бориса за талию, кто-то подставил плечо. Совсем близко
Воронин увидел лицо Гордеева - тот смотрел на Бориса с тревогой, почти со
страхом.

- Что такое? - пробормотал Воронин заплетающимся языком.

Он вскинул голову, подслеповато огляделся. Невдалеке стояли грузовики,
фургон и ТВЗ, около них суетились люди. Сам же Борис находился в скальном
проходе, где еще недавно бушевала потусторонняя тьма. Сейчас здесь было
светло, солнце освещало зеленую траву и острые вершины скал.

- Твои волосы, Борис, - тихо вымолвил потрясенный Гордеев.

- Волосы? - Борис провел рукой по густой шевелюре. - А что с ними?

- Ты весь седой.

Эти слова точно сняли блокаду, установленную в мозгу Бориса.
Эмоциональный вихрь сметал все барьеры, и Воронин уже не слышал, как