Чтение 57–й страницы книги ~Ночной Орел~

гранаты, автоматные диски:

Но больше всего Владика обрадовала большая, в черных корках тетрадь, в
которой оказались краткие заметки самого Кожина о его боевых операциях и
планах. Заметки отлично сохранились. Кожин в них неоднократно упоминал о
своей способности летать. Одного этого было достаточно, чтобы опровергнуть
все доводы скептиков.

Владик так увлекся записками Кожина, что совсем забыл про свою подругу,
ожидавшую его у подножия утеса. Но вот до него донесся ее тревожный голос.

Владик опомнился. Надо известить Индру, что все хорошо!.. Он осмотрелся
и взял из мешка пустую консервную банку. Потом поискал глазами
какой-нибудь обрывок бумаги. На приемнике лежала стопочка аккуратно
нарезанных пожелтевших листков.

Он взял ее и обнаружил, что на всех листках написана одна и та же
фраза: "Это сделал Ночной Орел!"

"Визитные карточки Кожина!" - догадался Владик, вспомнив рассказы
Горалека о подвигах Ночного Орла.

Взяв из стопки один листок, он сунул его в консервную банку и плотно
пригнул не полностью отрезанную крышку. Затем, размахнувшись, швырнул
банку далеко за остроконечный зубец. Банка с оглушительным звоном полетела
вниз, подскакивая на выступах и распугивая птиц.

"Пусть Индра порадуется моему успеху!" - подумал Владик и снова занялся
осмотром пещеры:

Напрасно Владик считал, что проблемой Ночного Орла никто серьезно не
занимался.

В те дни, когда он отправился на штурм Чертова Пальца, в Москве
состоялось закрытое заседание специальной комиссии Академии наук СССР.
Заседание было последнее, заключительное: пора было подвести итоги
десятилетней работы по изучению материалов о так называемом "феномене
свободного полета".

Помимо ученых, входящих в состав комиссии, на заседание были приглашены
только лица, имеющие непосредственное отношение к делу. Среди них были:
Иван Кожин, Вацлан Коринта, полковник Локтев, Ивета Кожина, Марта
Коринтова, лесничий Влах, директор одной из остравских шахт Горалек и
другие. На специальном самолете были привезены бывшие нацистские чины,
ныне военные преступники, отбывающие свои сроки по приговору народного
суда.

Председательствовал на собрании профессор Батурин.

Сначала были зачитаны все собранные материалы: докладная записка майора
Локтева, составленная в январе 1945 года, протоколы экспертов о секретной
лаборатории в Праге, где нацистские ученые пытались раскрыть тайну Ночного
Орла, взятого в плен при сражении в Медвежьем логу, показания очевидцев и
участников событий.

После чтения, продолжавшегося два с половиной часа, комиссия приступила
к последнему опросу главных свидетелей.

Первым попросили высказаться Ивана Кожина. Он заявил:

- Мне трудно говорить от имени Ночного Орла, хотя меня и убедили в том,
что именно я и был тем летающим человеком, о котором говорится в докладной
записке товарища Локтева. У меня нет подлинного прошлого. Я знаю о своей
минувшей жизни лишь по рассказам друзей. Я же сам помню себя лишь с
чешской деревни Кнежевесь.

Как я в ней очутился, не знаю. Правда, мне подарили, если можно так
выразиться, искусственное прошлое, этакий своеобразный психологический
протез, которым я могу пользоваться в жизненном обиходе, но который не
имеет живой связи с моим теперешним сознанием. Так искусственная нога
позволяет человеку двигаться, создает внешнее впечатление его физической
полноценности, но она ничем не связана с живым организмом: в ней не
пульсирует живая кровь, в нее не идут от мозга тонкие волокна нервных
тканей. Даже воспоминания раннего детства, вошедшие в сознание человека по
рассказам взрослых, имеют больше права называться живым прошлым, чем тот
психологический протез, который заменяет прошлое в моем сознании. Ночной
Орел для меня столь же загадочен, товарищи, как и для вас. Мне рассказали
о его подвигах на территории Чехословакии, о пытках, которым он
подвергался в плену у нацистов в какой-то секретной тюрьме-лаборатории, о
его побеге из этой тюрьмы вместе с товарищем Коринтой. Вы знаете все
подробности этих событий не хуже меня. Вернувшись в жизнь с новым
сознанием, я много раз пытался обнаружить в себе те необыкновенные
способности, которые приписываются Ночному Орлу. Но напрасно. Что-то,
видно, нарушилось в нервной структуре моего организма. Я страдаю теперь
боязнью высоты, а это ни в коей мере не вяжется со способностью свободно
парить в воздухе. С полной ответственностью я могу говорить лишь о
последнем десятилетии своей жизни, но это вряд ли может кого-нибудь
заинтересовать:

После этого попросили высказать свою точку зрения бывшего врача Вацлава
Коринту.

Он был предельно краток:

- У меня нет прошлого. В отличие от моего друга Ивана Кожина я не
ощущаю приписываемое мне прошлое как психологический протез. Мне противно
отождествлять себя с героем каких-то невероятных рассказов о летающих
людях. Мне кажется это несерьезным. Мне приписывают открытие принципа
свободного полета и изобретение какого-то агравина - чудесного препарата,
способного приводить организм человека в состояние искусственной
невесомости. Мне ничего не известно об этих делах.

Здесь зачитывались показания гитлеровцев из секретной лаборатории. Они
утверждают, что видели действие агравина на кролике и на эсэсовских
солдатах. Я не знаю, что они там видели, но считаю этот агравин, равно как
и идею свободного полета вообще, полнейшим абсурдом. Это противоречит
здравому смыслу. Больше мне нечего сказать по этому вопросу.

- Товарищ Коринта! - обратился к нему профессор Батурин. - Наши
эксперты напрасно бьются над загадкой кровати-весов. С этим странным
спальным прибором мы столкнулись в секретной лаборатории нацистов. Кроме
того, о подобном, хотя и более примитивном приспособлении нам рассказал
присутствующий здесь товарищ Влах. Если вы не можете вспомнить о
назначении этого прибора, то, быть может, в ваших мыслях заново возникнет
какая-нибудь интересная ассоциация в связи с этим несколько непривычным
агрегатом? Любое ваше предположение будет ценным:

- Нет, у меня не возникает никаких ассоциаций, - ответил Коринта. - Мне
уже сотни раз задавали этот вопрос о кровати-весах, но мне этот прибор
кажется просто нелепой технической шуткой.

- Еще вопрос. Вы пытались вернуть себе прежнюю профессию?

- Я ничего не знаю о моей прежней профессии и знать не желаю. Читать и
писать я научился, и этого мне достаточно. Я работаю на заводе
кладовщиком. У меня есть жена, дочка. Чехословацкое правительство
выплачивает мне пенсию по инвалидности.

Меня уверяют, что я бывший узник гестапо, участник Сопротивления и
прочее в этом роде. Пенсию мне назначили за какую-то психическую травму, в
результате которой я полностью потерял память. Пусть так, правительству
виднее. Но сам я не чувствую себя инвалидом. Я здоров и вполне доволен
своей судьбой.

Тогда профессор обратился к бывшему директору секретной лаборатории,
нацистскому профессору Глейвицу:

- Господин Глейвиц, вы можете подтвердить, что выступавший сейчас
человек действительно является доктором Вацлавом Коринтой, бывшим узником
вашей секретной лаборатории?

- Да, могу. Это и есть доктор Коринта. Он мало с тех пор изменился.

- Что вам говорил доктор Коринта по поводу кровати-весов?

- Он говорил: Ах, да! Он говорил, что кровать-весы показывает весовые
колебания в организме человека во время сна. Он говорил, что только так
можно установить, пригоден человек для агравинизации или нет.

- О каких весовых колебаниях шла речь и какие данные выяснял доктор
Коринта?

- Это был его секрет, который он категорически отказался выдать.

После этого профессор Батурин попросил полковника Локтева и директора
шахты Горалека рассказать о полетах Кожина. Локтев рассказал об испытании
Кожина и о сражении в Медвежьем логу. Горалек подтвердил, что был
очевидцем изложенных событий.

После этого снова вернулись к кровати-весам и попросили лесничего Влаха
рассказать все, что он об этом знает. Лесничий подробно изложил, как он в
городе Б. доставал для Коринты десятичные весы и как помогал устраивать на
них кровать для Кожина на чердаке сторожки. О назначении прибора он ничего
не знал.

В заключение дали слово женщинам. Ивета Кожина сказала:

- Я ни разу не видела Ивана в полете. Только один раз он спрыгнул со
мной на руках с третьего этажа. Но это был не полет, а просто немного
замедленный прыжок. Последний раз я встретилась с Иваном, когда он был еще
Ночным Орлом, накануне сражения в Медвежьем логу. А потом я увидела его
уже больным, когда они с доктором Коринтой пришли в Кнежевесь после побега
из нацистской лаборатории.

Оба были в ужасном состоянии: забыли речь, забыли все человеческие
навыки.

Взрослые младенцы, которым всему пришлось учиться заново.

Марта Коринтова знала еще меньше:

- Во время войны я выполняла важное задание подпольной Коммунистической
партии.

Требовалось войти к нацистам в доверие и поступить на службу в
комендатуру СС.

Мужу я об этом рассказать не могла. Он ушел от меня, добился перевода