"Значит, вот кто у них художник", - подумал Багрецов.
- Хорошо, - согласился Вадим. - Но я не пойму, как можно своими силами
построить все эти здания? - Он указал на занавес. - Ну, скажем, театр? Где у
вас каменщики, плотники, штукатуры?
- Найдутся, - невозмутимо заметил Никифор Карпович. - Об этом вам мог бы
подробно рассказать председатель нашего сельсовета Костюков. С фронта пришли
опытные строители. Саперами раньше были. Они подготовят молодежь. Да и потом
мы не одни будем все это строить. В других колхозах мастеров достаточно.
- Предположим, - уже слегка загорячился Вадим. - Но откуда вы возьмете
мастеров других, более сложных профессий? Где у вас сварщики,
водопроводчики, электрики? Да мало ли специалистов нужно, чтобы отгрохать
этакое здание! - Он ткнул пальцем в занавес. - Где они у вас, эти опытные,
умелые руки?
- Будут! - убежденно сказал Васютин.
Москвичу ничего не оставалось, как пожать плечами. Удивительный оптимизм!
- Вы разве не знаете, что мы еще зимой послали в город на специальные курсы
двадцать человек из нашей молодежи? - пояснил Никифор Карпович. - Да еще
пошлем. Больше того - мы сами организовали подготовку каменщиков, так же как
и наши соседи. И потом, дорогой Вадим Сергеевич, вы еще мало видели. Почти
все передовые колхозы у нас так делают. Бывали когда-нибудь на Украине?
Нет, там еще не приходилось ни Вадиму, ни Бабкину ставить автоматические
метеостанции.
- Так вот, - продолжал Никифор Карпович. - Поехали бы, ну, скажем, в
Черкасский район или Шпольский, да и в другие. Посмотрели бы, какие театры
отстраивают себе колхознички мест на семьсот, восемьсот. Я знаю, что только
в одном селении, где находятся четыре колхоза, беспрерывно работают три
своих кирпичных завода, и то не хватает кирпича для строительства. Я видел
новое здание правления колхоза я уверен, что оно может украсить не только
районный, но и любой областной город. Перед входом, - продолжал рассказывать
Никифор Карпович, - отделанные под мрамор постаменты. Они стоят на широкой
лестнице. На них огромные вазы. Причем, заметьте, колхозники их сами
отливали. А в вазах растут цветы. Внутри правления - совсем не маленький зал
заседаний. Кабинеты, как в хорошем городском учреждении.
- А посмотрели бы вы, Вадим Сергеевич, - с увлечением говорил Васютин, -
какая у них больница! Ясли! Сколько новых построек на фермах! Все это
сделано добротно, из камня. Стоять будет века! Своими, только своими руками
построили эти здания колхозники. А был я там еще в прошлом году, - заключил
он. - Так почему же у нас через три года не будет лучше?
Анна Егоровна молчала: она в уме прикидывала, сколько же из-за этих
киловатт, о которых говорил Васютин, у нее освободится народу для того,
чтобы расширить молочно-товарную ферму, внедрить новые технические культуры,
в том числе и хлопок попробовать. Уж очень районный агроном советовал
заняться этим особенно важным растением.
"Куда нам с такими новшествами, - тут же с грустью подумала Кудряшова и
еще туже затянула концы своего белого платка. - Что делать с полями?
Обязательства перед государством не маленькие взяли: а выполним ли -
неизвестно".
- Так как же с поливкой? - спросила она у Васютина, уже вслух продолжая
размышления. - Антошечкина со своими девчатами надсаживается. Шутка ли, на
себе воду возить! Может быть, трубу какую протянуть от колодцев?
- Далеко, Анна Егоровна. - Васютин задумчиво гладил короткий ус. - Потом,
как я уже говорил, вода сама не пойдет. Напор нужен большой, поля на скате,
а вода внизу: Никакой электростанции на такое дело не хватит.
Вадим прислушивался к разговору и соглашался с Никифором Карповичем.
Снова погасла киловаттная лампа.
Поднялся занавес с чертежом будущего Девичьей поляны, и зрители сразу
очутились в далеком прошлом. Началась первая картина "Каменного гостя".
Вадим рассеянно смотрел на сцену и ничего не видел. Он был далеко отсюда,
опять у Степановой балки, откуда мысленно представлял себе извилистый путь
подземной реки.
Первые слова донны Анны, появившейся на сцене, заставили его оторваться от
своих дум.
Отец мой, отоприте, -
низко наклонив голову, почти прошептала донна Анна и проплыла вслед за
черной фигурой в капюшоне.
Больше в первой картине Анна не появлялась. Вадим ждал ее выхода. Ему было
интересно наблюдать за донной. Строгая печальная испанка с опущенными
ресницами ничем не напоминала суетливую тараторку Антошечкину.
Только в последней картине Стеша на мгновение стала сама собой. Дон-Жуан
спросил у Анны, не желает ли она узнать "ужасную, убийственную тайну".
Ужасно! Вы мучите меня.
Я страх как любопытна: -
с особым чувством произнесла Стеша, зажмурив глаза.
Зрители сразу поверили в ее искренность. В этих словах во всей своей
глубине проявился истинный характер Антошечкиной. Любопытнее ее, пожалуй, в
деревне и не сыщешь.
Однако упорная актриса быстро поборола звеньевую Стешу. Она вновь стала
величественной, разгневанной испанкой.
:что такое?
И как меня могли вы оскорбить?
Сказала она это так, что у каждого зрителя пробежал невольный холодок по
спине. Багрецов тоже почувствовал зябкую дрожь, особенно после слов Анны:
Тогда бы я злодею
Кинжал вонзила в сердце.
Нет! Антошечкиной не было на сцене! Говорила донна Анна, и даже мать Стеши
верила, что перед ней не дочь ее, а чужая страдающая женщина. Ее очень
жалко, и Никаноровна шарила в кармане широкой сборчатой юбки, разыскивая
куда-то запропастившийся платок.
Вадим смотрел то на блистательную донну Анну, то на старушку Антошечкину,
сидевшую в первом ряду, и думал, что, пожалуй, самым необыкновенным из всего
увиденного им в Девичьей поляне был этот спектакль и эти зрители.
"Может, талант у Стеши какой-нибудь особенный?" - размышлял Багрецов,
прислушиваясь к звонкому Стешиному голосу.
Ах, если б вас могла я ненавидеть! -
восклицала она и безвольно опускала руки.
О Дон Жуан, как сердцем я слаба, -
смущенно, с тоской говорила донна Анна, а люди слушали, завороженные и
музыкой стиха и талантом актрисы.
"Нет, не только в таланте дело, - продолжал размышлять Вадим. - Парень,
который играет Дон-Жуана, тоже неплох. Видно, он подготовился по-настоящему,
не одну книгу прочитал".
В этот момент где-то за кулисами раздался грохот и прервал размышления
Багрецова. Громовые шаги. Это идет Командор! Будто чугунная фигура шагает по
каменным плитам (Петушок старался вовсю, изображая неотвратимую поступь
Командора).
отталкивает его от себя Анна.
Дон-Жуан убегает и с криком возвращается.
Входит Командор. В железных латах, медленно, тяжелыми шагами направляется
он к Дон-Жуану.
Напрасно Стеша подсмеивалась над Буровлевым. Сказал он эти слова, как
подобает в данном случае, внушительно и строго. Никто же не виноват, что
слов по пьесе отпущено ему очень немного.
Однако не повезло Каменному гостю. В тот самый миг, когда он готов был
произнести заключительные слова своей роли: "Дай руку", погас свет.
Наверное, настало такое безветрие, что лопасти электростанции уже не
смогли даже повернуться. Выключилась линия, сцена сразу погрузилась во мрак.
В зале недовольно зашумели, словно оборвалась кинолента на самом
интересном месте.
- Свет! - по привычке крикнул кто-то из ребят.
За сценой вспыхнуло сразу несколько спичек. Мигающие огоньки просвечивали
сквозь декорацию, освещая три темные фигуры, застывшие в тех же самых позах,
которые видели зрители минуту тому назад.
Кто-то догадался опустить занавес.
- Да, Вадим Сергеевич, - задумчиво произнес Васютин. - Правильно вы давеча
заметили. Ерунда получается, считаем киловатты, а они вроде как от бога. - В
темноте не было видно, но Вадим почувствовал, что Никифор Карпович
улыбнулся. - Вот если бы нам к сегодняшнему спектаклю удалось этот ваш
водяной аккумулятор на бугре привести в действие, то Каменный гость успел бы
разделаться с Дон-Жуаном. Слышите, как наши зрители обижаются. Неужто этому
"дону" никакого наказания не будет?..
За шуткой Васютина Багрецов почувствовал скрытую досаду. Если бы не
история с исчезнувшей водой, то, конечно, к сегодняшнему дню пустили бы
новую электростанцию. Никифор Карпович в этом был уверен и даже как будто
говорил секретарю райкома, что девичьеполянские комсомольцы желали бы
увидеть его у себя в гостях на празднике. После пуска нового генератора они
покажут пушкинский спектакль. Вышло совсем иначе. Станция неизвестно когда
откроется, а спектакль хоть и поставили, да что толку? Половину смотрели
по-настоящему, а потом всю сцену керосиновыми лампами заставили.
Действительно, Вадим видел, как за занавесом появились огни. Они вначале
выплывали откуда-то из глубины, тусклые, неясные, а затем постепенно
разгорались, приближались к рампе и опускались вниз.
Багрецову стало неприятно. "Это во время Пушкина, больше ста лет тому
назад, можно было играть при свечах либо плошках в каком-нибудь дворянском
клубе, а не сейчас, в клубе передового колхоза, - без всякой иронии подумал
он. - А кто виноват? Кто? Спрашиваю я у вас, товарищ "главный инженер"? Надо
было все предвидеть. А то чертежики акварелькой подкрашивать - это вы
мастер. Доклад сумеете сделать, распинаясь перед собранием). Еще бы,
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Емилина Ника
Перумов Ник