была не колея, а нехоженая тропа.
Чем дальше, тем тривиальнее становились предложения компьютеров.
Создавалось впечатление, что они, то ли с досады, то ли от обиды, несут
заведомую чепуху. Но Игин знал, что компьютеры не способны ни досадовать,
ни обижаться. Просто они исчерпали свои возможности.
По совету Ктора Игин объявил открытый всемирный конкурс. Хлынул поток
предложений. Счет им шел на десятки тысяч, рассматривали их компьютеры: ни
сам управитель, ни его теперь уже многочисленные помощники не справились бы
с лавиной информации, тем более что это был конкурс, в основном дилетантов,
- профессионалы признали свою несостоятельность.
То, что конкурс сделали открытым, не было жестом отчаяния. Какими бы
незрелыми и даже абсурдными ни казались предложения дилетантов, они
обладали специфическим достоинством: свежестью взгляда на проблему. Их
авторов не подавляли авторитеты, не ограничивали каноны, не сковывали
прототипы.
Дилетанты не опасались прослыть невеждами, давали волю ничем не обузданной
фантазии. И расчет строился как раз на том, что не одна, так другая
"беспочвенная" фантазия пробудит инженерную мысль, даст ей толчок в
непредвиденном направлении.
Так, например, обыкновенный садовник предложил использовать энергию
вращения Мира вокруг оси. Компьютеры квалифицировали идею как заслуживающую
внимания. Ученые заинтересовались ею. В итоге была разработана теория
парциального взаимодействия магнитного поля Мира с энергетическими полями
ближнего космоса. К сожалению, расчеты показали, что решить проблему столь
изящным способом не удастся.
Среди конкурсантов был и подросший "малолетний преступник" Банг. В отличие
от Тикета, он не обладал талантом к музыке, зато природа наделила его еще
более редким, хотя и менее бросающимся в глаза, даром - парадоксальным
воображением.
Если бы заявка Банга сразу же попала к Игину, тот, посмеявшись, отправил бы
ее в утилизатор мусора. И так бы, вероятно, поступил любой на месте
управителя. Действительно, Банг предложил не больше не меньше чем ловушку
для Светоча. Звезда в ловушке - было над чем посмеяться!
А между тем компьютеры-эксперты, не наделенные способностью к юмору,
выделили заявку Банга из тысячи других. И экспансивный паренек, чье
увлечение детективом преломилось столь неожиданным образом, стал
победителем всемирного конкурса и вошел в историю как один из пионеров
космоэнергетики...
Конечно же, компьютеры восприняли "ловушку для Светоча" не иначе чем
аллегорию, оценили содержавшийся в ней намек. Ее реализация оставалась
нерешенной задачей, следующим шагом, который только еще предстоит сделать.
Игин истолковал "ловушку" как энергоемкий элемент, аккумулирующий лучистую
энергию Светоча, причем в количествах, достаточных для восполнения
энергетических затрат Мира. Такого элемента пока не существовало, его
предстояло создать - одна из многих проблем энергетической программы.
... Когда Игина попросили открыть музей истории техники, он согласился не
сразу.
- Это же значит потерять день, - ворчал управитель.
Но экспозиция, а с ней пришлось поневоле ознакомиться, неожиданно увлекла
его. Все с большим интересом переходил он от экспоната к экспонату.
Обычно на технику прошлых веков, а тем более тысячелетий, смотрят свысока,
со снисходительной усмешкой. Но это поспешный, поверхностный взгляд.
Конечно, в сравнении с современной суммой технологий новации древних
кажутся наивными, незрелыми, далекими от совершенства. Однако правомочно ли
такое сравнение?
В другое время Игин не смог бы преодолеть стереотип снисходительности,
превосходства над предками. Но сейчас его чувства были обострены самой
атмосферой творческого поиска, в которой он находился с тех пор, как
возглавил энергокосмический индустриал.
Для него явилось откровением, что древняя техника, при всей ее
примитивности, полна остроумных находок. Некоторые из них впоследствии
стерлись от частого употребления, другие были открыты заново, третьи забыты
и сейчас воспринимались как нечто оригинальное, свежее, перспективное.
А все вместе внушало Игину чувство, близкое к преклонению перед техническим
гением предков. Как рационально использовали они то малое, что было в их
распоряжении! Рациональностью отличались и замысел, и исполнение. Любая
деталь имела очевидное предназначение. Ничего лишнего, ненужного! Что ни
машина, то истинный шедевр, взлет творчества.
Игин позавидовал инженерам, жившим на заре цивилизации, их раскованности,
свободе творческого мышления. Над ними не висел груз традиций: им еще
предстояло создавать их!
Один из разделов выставки особенно заинтересовал управителя. Огромный,
искусно подсвеченный зал, точно Колизей под куполом неба. Там и сям без
видимого порядка - машины, машины, машины. Суставчатые рычаги-руки,
хитроумные полиспасты, громоздкие деревянные колеса...
Все это продолжало жить своей, казалось, никогда не замиравшей жизнью.
Скрипели блоки и оси, раскачивались на подвесах гранитные глыбы... Людей и
животных, приводящих в действие парад техники, заменяли их нарочито
карикатурные подобия - роботы. Игина охватило ощущение, что здесь, в этом
зале, прошлое смыкается с будущим.
"Вот где подлинное творчество! - с ревнивым изумлением думал он. - А что
мы? Повторяем, варьируем, комбинируем. Процент оригинального у них
приближается к ста. Мы же довольствуемся долями процента!"
Он сознавал, что сгущает краски, делал это умышленно, словно получал
удовольствие, причиняя себе боль. Но сейчас Игин нуждался именно в
самобичевании, самоуничижении. Тем энергичнее будет он искать выход из
тупика.
И неожиданно у него возникло предчувствие, что выход уже в поле зрения,
нужно только повнимательнее всмотреться, узреть в простоте высшую
сложность, проникнуться этим двуединством, протянуть нить из прошлого через
сегодняшний день в будущее...
Его внимание привлекло деревянное сооружение грубой плотничьей работы. На
вертикальный вал, вращаемый быком-роботом, насажено колесо с длинными
зубьями. Оно передаст вращение другому колесу, уже на горизонтальном валу.
Этот второй вал, в свою очередь, вращает еще одно колесо, на обод которого
наброшена бесконечная веревочная цепь с подвешенными к звеньям глиняными
бадьями. Нижняя часть цепи утопает в колодце с водой.
Бредет по кругу "бык", скрипят колеса, движутся, покачиваясь, бадьи: снизу
вверх - полные, сверху вниз - пустые...
"Как спутники по орбите!" - неожиданное сравнение заставило Игина замереть.
Его взгляд, сопровождая бадью, описывал петлю, и впрямь напоминавшую
эллиптическую орбиту спутника. В низшей точке "орбиты" бадья зачерпывала
воду, в высшей - опрокидывалась над желобом, по которому стекала
пульсирующая струя.
"Водочерпательная машина", - прочитал Игин на табличке.
И еще одна аналогия возникла в мозгу: бадья - "ловушка для Светоча". Еще
одна аллегория, еще одна подсказка. Он по-прежнему не представлял, какой
будет "ловушка", но уже видел, как она движется по вытянутому эллипсу - от
Мира к Светочу пустая, от Светоча к Миру до краев полная драгоценной и в то
же время даровой энергии.
Даровой - потому что "ловушка" - это самый настоящий вечный двигатель,
который будет безостановочно работать для сменяющих друг друга поколений...
2. Ступенями интеллекта
Совершенно новый, неожиданный мир открылся перед Кеем. Мир, полный
захватывающих приключений, но не тех что изобильно выпали на его долю в
прошлом. Это были еще неизведанные им приключения мысли.
Между ним и "призраками" возникла связующая обе стороны общая тайна,
Маккефри Энн
Доценко Виктор
Конан-Дойль Артур
Самойлова Елена
Березин Федор
Шилова Юлия