Чтение 57–й страницы книги ~Волчья хватка~

- С тобой. Потому что мы - русские люди.

- А если нас обоих используют и... скинут? Финансовый директор лишь
многозначительно усмехнулся.

- Посмотрим, кто кого... использует.

- И все-таки, кто же из вас имеет решающее слово? - нажал Ражный.

- Пока у нас триумвират. Окончательные решения принимаются коллегиально.

В такое заявление Ражный не поверил сразу же: у подобного проекта
непременно был "паровоз", тянущий за собой весь состав. Иное дело, финансист
мечтал захватить власть и незаметно разлагал конкурентов, например, тем, что
потрафлял нездоровым желаниям Каймака, однако это еще ничего не значило.

- Вот и хорошо, - заключил он. - Значит, и в этом случае решим
коллегиально. Собирай свой триумвират.

- Это не так просто, - озабоченно проговорил Поджаров. - Ты же понимаешь,
Каймак улетел в Штаты, а Хоори до сих пор живет по чужим документам и находится
в розыске. Всякое передвижение связано с риском.

- Меня это не касается. Наплевать на твоего Каймака, он самодовлеющая
чурка с глазами. Но японец должен быть здесь. Иначе быть не может.

Поджаров подумал, проговорил осторожно.

- У тебя такие капризы, будто ты хозяин положения.

- А ты решил, что схватил Бога за бороду?- Ражный усмехнулся и встал. -
Послушал я твои аргументы... Да, было затрачено много усилий. Но триумвират
допустил ошибку. Вы поспешили с контактом. Знаешь, в чем философский смысл
матрешки? В большой форме находится меньшая, по виду такая же, а на самом деле
совершенно иная. Замечал, нет?.. И чем меньше форма, тем сложнее качество. Вы
открыли первую, внешнюю. И подумали- вот оно, Сергиево воинство, в руке. А
Ражному так уже и ласты завернули!.. Жалость, сострадание, ярое сердце!.. Ты
случайно стихи не пишешь? Нет? Может, в юности баловался?

Поджаров, кажется, начал понимать, что валит дело, что противник, бывший
почти на лопатках, выскальзывает из рук и по крайней мере становится в партер.
А поскольку финансисту было поручено провести операцию непосредственного
контакта и шантажа, то отвечать придется за все, в том числе и за
бездеятельность гурмана Каймака, наверняка имевшего определенную задачу.

Отвечать перед Хоори...

- Да, Засадный Полк существует, - подтвердил Ражный. - Уже более шестисот
лет. И думаешь, ты первый оказался такой догадливый и умный? И первый японец
рыщет по России в поисках тайного воинства?.. У Сталина целая группа всю войну
работала, даже кое-что видела. Где теперь начальник этой группы? Правильно,
схимомонах в лавре... Так вот, теперь послушай меня. Я не хочу иметь с вами
никакого дела, по той причине, что ваша компания слишком несерьезная, чтобы
связываться. Идея у вас неплохая, но вы никогда не сможете реализовать ее по
той причине, что слишком спешите. Пятнадцать лет ты шел по моему следу,
тропил... И что вытропил? Общеизвестные факты. Я понимаю, хочется заработать
деньги, много и сразу, но тогда лучше приватизировать не Сергиево воинство, а
какую-нибудь нефтяную компанию. Единственное, что меня заинтересовало - школа
Мопатене. Слышал о ней, но никогда не встречался с человеком, владеющим этим
стилем. Так вот, если у Хоори есть желание, готов встретиться с ним на ковре. И
более никак.

Финансист валил дело, гнулся, но не настолько, чтобы подломиться в коленях
и рухнуть. Вероятно, ему не удался какой-то промежуточный этап, и у "Горгоны"
еще оставался некий аргумент или прием, не использованный в поединке.

- Интересное и неожиданное предложение, - откликнулся он. - Как ты
понимаешь, я должен его согласовать с самим Хоори.

- Согласуй, - пожал плечами Ражный. - Но здесь придется поспешить, времени
в обрез. Так что торопись.

- Я должен съездить к нему...

- Зачем? У тебя из кармана торчит мобильный телефон.

- Думаешь, так легко? По телефону...

- Но он ведь сидит на связи? И ждет результатов, верно? - усмехнулся ему в
лицо Ражный. - И если согласится на встречу, банду свою уберешь отсюда
немедленно. Мне лишние глаза и уши не нужны. Или боишься за свою безопасность?

- В таком случае, ты тоже убери с базы своих людей. Всех до одного.

Он вытащил из кармана аппарат, включил, однако передумал звонить в
присутствии Ражного, ушел, сославшись на то, что телефон плохо действует внутри
помещения. Однако на улице спрятал мобильник в карман и исчез за дверью
гостиницы. Через несколько минут "Горгона" вдруг засуетилась, начали подгонять
машины, второпях скидывать вещи, и отъезд ее напоминал бегство. Стартовал и
микроавтобус со стройотрядом.

Пересчитать, все ли уехали, оказалось невозможно из-за мельтешения людей,
и не известно было, сел ли в машину сам финансист. Выждав еще пять минут,
Ражный вышел на опустевшую территорию базы: на стоянке ни одного автомобиля, в
гостинице двери номеров нараспашку и тоже никого.

Он не обольщался, что напугал "Горгону" и та решила уползти по-добру
по-здорову; он не преследовал такой цели, да и финансовый директор был не тем
человеком, которого возьмешь на испуг. Скорее всего, был звонок японцу и приказ
от него - немедленно покинуть базу. И поскольку приказ этот показался
нелогичным, то вся ситуация и ее последствия оказывались непредсказуемыми.

Здесь же, в гостинице, в зале трофеев, где более всего обитали парни из
"Горгоны", Ражный лег на пол, раскинул руки и, сосредоточив взгляд на
освещенном солнцем медальоне с лосиными рогами, попытался войти в состояние
"полета нетопыря", дабы взглянуть на следы, оставленные гостями. И сразу же
ощутил помеху - сильное электрическое поле, пронизывающее все пространство.
Электростанция не работала, "Нива" с аккумулятором находилась слишком далеко
отсюда, чтобы создавать такие помехи, впопыхах забытый фонарик на батарейках
дал бы слабое, хотя тоже нежелательное излучение - других источников энергии не
могло быть.

Тогда он встал и, осмотревшись, снял со стены чучело кабаньей головы.
Микровидеокамера оказалась вмонтированной не вместо пластмассового глаза, что
было бы естественно, а в ноздрю, и блок питания, вероятно, рассчитанный на
многомесячную работу, был аккуратно вставлен в подлобную часть, вместо мозгов.

Это был тот самый аргумент, тайный прием, еще не использованный
"Горгоной"...

Он даже не понюхал принесенные со стола объедки и,, как только закрылась
дверь в "шайбу", ушел подальше от пищи. Притом что был голоден.

Скоро из ямы высунулась крыса, почуяв хищника более крупного, проверила,
испытала его реакцию, провоцируя на действие, но убедившись, что он не
претендует на пищу, смело подбежала и стала есть. Через мгновение рядом
оказалась еще одна, а, спустя минуту, полтора десятка этих тварей с писком и
клекотом набросились на объедки.

Волчонок не шевельнулся, пока продолжалось пиршество. Когда же на бетонном
полу ничего не осталось, он сделал бросок и в секунду успел придавить трех -
остальные скрылись в яме.

Потом снова лег на шкуру, положив тяжелую голову между лап.

Он понял, что сотворил действие, которое вызвало гнев вожака. А причиной
был укус, короткий режущий рывок, нанесенный человеческой самке, причем всего
лишь - в доказательство своей приверженности и соблюдения законов стаи.

Когда рядом вожак, никто не имеет права прикасаться к волчонку, в том
числе и ласкать: по его представлениям об иерархии стаи, он был вторым после
вожака, и только потом уже все остальные волки- люди, машины, собаки и прочие
твари. Но он почему-то разгневался и обошелся с ним жестко. Вероятно, в стае,
где верховодил этот волк, были несколько иные законы, и теперь надо исправить
положение - отыскать укушенную самку и зализать рану...

В этот миг он осознал: чтобы вернуть расположение вожака, требуется
искупление вины.

Волчонок выбрался своим ходом из "шайбы", повертелся возле кочегарки,
распутал следы - много было накручено, по нескольку раз истоптано и
перекрещено, так что пришлось проложить несколько кругов по базе, прежде чем
отыскался свежайший. Опустив голову и больше не отрываясь от следа, он пришел
по нему к гостинице и затем к дому вожака и чуть ли не уткнулся в ноги самки.
Та сидела на крыльце, подобрав колени к подбородку, и находилась в каком-то
отстраненном оцепенении, однако же не спала, и глаза были открыты.

Он обнюхал ее обувь, вернулся и еще раз пробежал по следу; он отлично
помнил запах укушенного им человека, ибо в момент удара клыками испытал вкус
его крови. И ошибиться, спутать след было невозможно, однако перед ним сидела
другая самка, к которой он никогда не прикасался, не рвал ее руки и, несмотря
на это, она имела совершенно одинаковый опознавательный запах с той, укушенной.
Отскочив в сторону, он отфыркался, прочищая нос от всех посторонних ароматов,
еще раз сбегал к кочегарке, вынюхал там след, повертелся среди человеческих
набродов и опять оказался возле дома вожака. Самка сидела в прежней позе,
ничего не замечая вокруг, и тогда волчонок поднялся на крыльцо и, осторожно
приблизившись, обнюхал руки: ран не было ни на одной, ни на другой.

- Ты кто? - спросила самка, глядя почему-то мимо - Ты ангел? Ты божий
ангел? И пришел за мной?

Он уловил запах ее дыхания и в тот же миг отскочил в сторону: от самки,
как от мертвой, исходил Дух тлена, когда угасает не плоть, а жизненные силы. И
в этом он почувствовал их различие, поскольку вместе с вкусом крови той, что
посмела ласкать его в присутствии вожака стаи, вкусил ее страсть к жизни.

- Эй, ты где? - самка, как слепая, протянула руку и ощупала пространство
впереди себя. - Почему ты ушел? Возьми меня!

Волчонок отбежал в траву и лег, чтобы не достал источаемый самкой тленный
дух. А она встала и пошла в его сторону с вытянутыми руками.

Она умирала при живой еще плоти. Душа едва теплилась, так что оставляла в
пространстве тонкий, водянистый след, не наполненный ничем, и сохранялся лишь
стойкий запах тела, опознавательный запах самки. Она переступила дорожку,
забрела в траву, как в воду, и нырнула на дно. Насторожившись, волчонок слушал
ее стоны - предсмертные, мучительные, и преодолев страх, осторожно приблизился
к ее изголовью. Самка корчилась, тряслась, будто от холода, сжималась в комок
или вдруг распрямлялась, как пружина, вытягивалась до хруста костей и жалобно
скулила при этом. Сильнейшая боль сосредоточилась у нее в позвоночнике и темени
и теперь прорывалась сквозь черепную коробку.