Чтение 57–й страницы книги ~Придон~

Итания не находила себе места, в груди свила гнездо боль, и злые змеи, поселившиеся там, постоянно вонзали отравленные зубы в сердце.

Но однажды далеко за городом звонко пропели трубы. Она услышала из своих высоких палат, встрепенулась. Возвращается человек, которого ненавидит и без которого жить не может. Возвращается с победой, так извещает о себе только победитель... но его победа - это унижение Куявии, разгром ее армий, кровь и разорение ее страны.

Придон поразился, когда Итания вышла навстречу бледная, похудевшая, с большими несмелыми глазами. Она не ждала его в своих покоях, но и не выбежала навстречу, как уже встречают некоторых из его героев, вон у Ктыря уже на седле что-то радостно визжащее и обнимающее за шею, целующее в глаза, щеки, брови, даже в уши, Придон взглянул только мельком, и то осталось впечатление искрящегося нетерпением счастья, а вот Итания смотрит грустно, с неловкой усмешкой. Сердце ее расколото: его победа - новое поражение ее Куявии.

Но и он сам на краткий миг показался ей не тем, который уезжал: стал выше, шире в плечах, пахнет силой и грубостью, движения стали бесцеремоннее, размашистее, перевязь сдернул через голову и швырнул в угол, не глядя, куда упадет его топор и что разобьет.

- Итания, - сказал он нежно, но голос его наполнил зал, эхо заметалось под сводами в поисках выхода. - Итания, я ни о чем не мог думать, как о тебе... Наверное, я наделал множество ошибок!

Она улыбнулась натянуто, ответила с усилием, чувствуя, что ее голос звучит тоже неестественно:

- Вряд ли, ведь ты малыми силами сумел разгромить огромнейшее войско и привезти в Куябу пополнение!

Ей вдруг почудилось, что они оба избегают смотреть друг другу в глаза, что-то пробежало мимо, какая-то неловкость, натянутость. Он поспешно обнял ее, она несмело прильнула к широкой груди, но так по крайней мере не надо смотреть друг другу в глаза. Ухо уловило стук огромного сердца, на плечи и на спину легли горячие ладони. Она прислушалась, нет, все по-прежнему, от него тот же жар, та же страсть, та же мечта вдвинуть ее в свою грудь, закрыть там, как в створках закрывает жемчужину раковина, и носить в своем сердце, оберегая от холода, зноя, ветра, чужих взглядов.

- Мы оба наделали множество ошибок, - шепнула она.

- Да, - согласился он неожиданно. - Да, Итания...

Он подхватил ее на руки, ее тонкие бледные руки обхватили его крепкую, прокаленную солнцем шею. Мрамор ступеней заискрился, приветствуя, поспешно лег под пыльные сапоги, повел к распахнутым дверям, где застенчиво юркнул под роскошный красный ковер. Стражи стукнули древками копий в пол, широкие улыбки на загорелых лицах, белые зубы, навстречу послушно потекли густые запахи, от которых отвык, но, оказывается, в этом аромате, если прислушаться, что-то есть и приятное...

Немножко изумленный, что воспринимает по-другому и запахи, и красоты дворца, которые раньше казались нелепыми, он гордо и нежно нес ее через весь дворец, и везде их приветствовали радостными криками.

Когда они были на лестнице, она спросила тихо, щекоча губами ухо:

- Как тебе удалось? Я страшилась, что ты погиб...

- Я? - изумился он. - Итания... я же бессмертен!

Она прижалась к его груди, уютно и надежно на этих широких плитах, шепнула:

- Придон... я все хотела спросить, но не решалась, если ты бессмертный, то почему был весь изранен? Если неуязвим...

Он поднялся на пролет, прежде чем ответил тихо:

- Итания, ты заметила, что я избегаю притрагиваться к мечу Хорса?.. Он и так, побывав у меня за спиной, наделил меня нечеловеческой мощью. Или потому, что это я собрал его из обломков? Не знаю. Но если вытащу его из ножен, то обрету всю мощь его... хозяина.

Ей стало страшно, прижалась, спрятала лицо у него на груди. Он нес ее бережно, почти не чувствовала его шагов. Только свет то нарастал, то снова уходил, она понимала, что проходят мимо светильников.

- И потому ты не взял этот меч?

Она услышала над ухом сдержанный смешок:

- Итания!.. Я даже топором, как ты уже заметила, не очень-то... Все твои родственники ушли если и не целы, то живы. А раны заживут.

Она ощутила едва слышный толчок, это Придон ногой открыл двери в ее покои, опередив обалдевших стражей. Дверь за спиной захлопнулась, он прошел через все огромное помещение, Итания цеплялась за его шею, но он опустил ее на ложе, сказал с виноватой улыбкой:

- От меня пахнет потом и кровью.

Она в удивлении вскинула тонкие брови.

- С какой поры ты стал этого стыдиться?

- Не знаю, - признался он, - с того момента, как мне почудилось, что тебе может не понравиться этот чудный запах! И сразу же он перестал нравиться и мне.

Она слушала затаив дыхание. Впервые он признавался так откровенно, что она влияет на него, переделывает, меняет. А ему, мелькнула у нее сочувствующая мысль, это же трудно ужасно, мужчины вообще не хотят меняться, они сами все вокруг себя меняют, переделывают, приспосабливают.

Он пошел к дверям, подмигнув ей, не уходи, я вернусь скоро. Итания сказала умоляюще:

- Мне с каждым днем будет все тревожнее, когда ты выходишь в бой! Я не хочу, чтобы тебя даже ранили. А ведь могут и...

Она запнулась. Он посмотрел серьезно, покачал головой:

- Итания, открою одну тайну...

Она взмолилась:

- Женщине? Не смей!

- Ты у меня не женщина... Итания, меня вообще убить нельзя. Невозможно. Мечи твоей родни для меня, что крылья бабочек, да и то пролетающих далеко-далеко, но я сам тогда, после разговора с тобой, так страстно хотел умереть... Хотел, получал жестокие раны, но умереть не мог, не получалось. Я даже чувствовал пару раз, как их мечи рассекают мне сердце, я сам допустил их туда, но эти раны, причиняя боль, заживали сразу. Я старался тогда умереть... но сейчас, поверь, хочу жить!

Он взялся за дверную ручку, Итания прошептала:

- Хорошо...

Он услышал, уже в дверях оглянулся, с глубокой нежностью смотрел в ее бесконечно милое лицо.

- Правда?

- Да, Придон. Я не хочу, чтобы они... нет, я не хочу, чтобы они даже ранили тебя! Даже чуть-чуть ранили. Я вообще устала от вида крови, убийств, страданий. Я хочу в Зачарованный Мир своего собственного тцарства.

Он сказал серьезно:

- Теперь я не позволю себя даже ранить.

* * *

Умылся он быстро, вытерся чистым холщовым полотенцем, стирая остатки пота, бросил его слуге, но, едва шагнул в сторону покоев Итании, в комнату быстрыми шагами вошел Волог. Лицо его было красным, несмотря на холодный осенний воздух, на левой скуле затягивалась свежей кровяной коркой ранка.

В двери заглянули и, убедившись, что Придон там, торопливо вошли Краснотал, Бачило, Канивец и Прий.

Волог сказал могучим гулким голосом, но хмурым, словно ненастное утро:

- Придон, хорошо, что я тебя застал... Придон, сильнейшие богатыри сейчас далеко от Куябы! Аснерд, Вяземайт, Меклен и Меривой в горах осаждают проклятую долину с драконами, Полусвет и Колесник застряли в Белой Веже, Волин вообще неизвестно где сгинул, никаких вестей...

Придон сказал коротко:

- Знаю. Что ты хочешь?

Волог переступил с ноги на ногу, развел руками. Военачальники остановились за его спиной, образовав группу, Волог оказался на ее клине.

- Придон... - сказал Волог, - ты помнишь, меч Хорса в состоянии защитить весь город. Надо вернуть его в храм Хорса и возложить на алтарь. Если надо, то даже принести жертвы всякие, хотя, думаю, Хорсу такие мелочи незамечаемы...

Краснотал, видя, что Придон молчит, сказал настойчиво:

- Они будут гореть, как мухи на раскаленной сковородке, как только попытаются коснуться городских стен!.. А мы посмотрим на их жалкие рожи.

Бачило добавил:

- Посмеемся!

Придон перевел взгляд на Канивца. Тот сдержанно улыбнулся:

- Да, посмотрим, какие у них будут рожи, когда увидят, что меч защищает город от них точно так же, как защищал от артан! А мудрый Краснотал обронил громко:

- А почему это их меч? Добыл его в дивных странах наш тцар.

- Добыл, теряя друзей, - добавил Канивец.

Холодная волна затопила грудь Придона, как половодье заливает грязной водой поля, принося мусор, выдранные кусты, утонувших зверьков, палые прошлогодние листья, собранные в лесу и по всему пути...

...где Аснерд, взмолился он молча. Где Вяземайт, Щецин, Меклен? Уж они-то не посоветовали бы такое... чисто куявское.

Он вздохнул, проронил глухо:

- Да, мы все устали. Мы совершили великое деяние, пустили своих степных коней вскачь и, промчавшись по равнине, взлетели на вершину сверкающей горы. Здесь холодно, одиноко и даже иногда... страшно. Мы устали, очень устали, отдав все силы. Что теперь? Спускаться, чтобы выжить?..

На него смотрели непонимающе, только мудрый Краснотал все понял, сказал осторожно:

- Разве позволить мечу Хорса защитить город, как было раньше, - это уступка куявскости?

- Мы не возводим высоких стен вокруг наших городов, - напомнил Придон, - чтобы не угасала наша доблесть, чтобы мы всегда были готовы сами встать стеной на защиту своих женщин!.. Мы сжигаем тела своих родителей и развеиваем пепел, чтобы вся земля была им могилой, чтобы мы защищали всю нашу землю, чтобы не давали копытам чужих коней топтать тела наших любимых! Мы совершенствуем себя, а не доспехи... и пока что мы стоим в Куябе, а не куявы в Арсе!

Они опускали головы, пристыженные. Расходились поспешно, теряя достоинство, только Краснотал остановился в дверях, оглянулся. Придон увидел в серых глазах старого военачальника восхищение и в то же время глубокую жалость.

Глава 14

Он поднялся на высокую башню, рассматривал несметные полчища куявов, что прибывали и прибывали. Все располагались от города, особенно от городских врат, подальше, опасаются внезапной вылазки артан, но даже там трусливо копают рвы, насыпают валы, огораживаясь на ночь ямами-ловушками, вбитыми в землю кольями, множеством костров, что горят вплотную один к другому.

На хмуром зеленоватом небе слабо тлел закат, узкой полосой над темным краем земли, в лагере пламя костров стало ярче. Передовые отряды куявов подъезжали к стенам совсем близко, осматривали деловито, искали уязвимые места. Придон видел их лица: худые, прокаленные солнцем, почти артанские, даже горделивые, и в седлах эти всадники сидят с достоинством, а не с куявской мешковитостью. На их лицах, плечах, обнаженных руках играют алые блики заката, с заходом солнца кожа потемнеет еще больше, это настоящие воины, все лето в седлах, не отступятся.

И Волог, осторожно поглядывая то на куявов, то на Придона, сказал негромко:

- Эти так просто не уйдут!..

- Но и мы не уйдем, - ответил Придон.

Он всматривался в куявских всадников с жадным интересом. Новых наемников куявы набрать не могли: все золото, все сокровища уже в руках артан. Часть здесь, в Куябе, остальное успели вывезти в Артанию, Вяземайт поспособствовал, чтобы сразу же... чувствовал, что будет вот так.

- Наемники? - предположил Оргост, словно уловив его мысли.

Придон покачал головой:

- Нет, куявы...

- Такие воины?

- Значит, мы их чему-то научили, - сказал Придон с непонятным оттенком в голосе. - Это куявы. Настоящие.

- Настоящие...

- Да. Мы с них сбили позолоту, свинство. Даже трусость сбили!

Волог вскрикнул:

- Что там? Да как же они...

Одного взгляда Придону хватило, чтобы понять, что сейчас случится перед воротами. Один из отрядов артанской молодежи, отправившись из Артании на свой страх и риск, удачно прошел все уже отвоеванные куявами земли, избежал стычек с большими массами войск и вот скачет на усталых конях к граду Куябе, еще не понимая, что костры с четырех сторон города - это вовсе не артанские костры...

- Коня! - закричал Придон страшным голосом.

Волог крикнул ему в спину:

- Их уже не спасти...

Но сам бросился следом. Голова закружилась, пока несся по бесконечной винтовой лестнице, с разбега так часто задевая стену, что стер до крови твердую и толстую, как подошва сапога, кожу на плече.

Выскочил из башни в тот миг, когда Придон вскакивал в седло. К воротам бросились воины, вынимали засовы. Оргост закричал, чтобы подали коня, выхватил топор, ворота распахнулись, Придон пустил коня в бешеный галоп, Оргост ринулся следом, а сзади загрохотали копыта сотни телохранителей.

Куявы тоже заторопились отрезать новоприбывших от города: выехали на тяжелых конях, выбегали и копьеносцы, пешие воины в легких латах, лучники и пращники, все в сумятице, спешке. Толкаясь и мешая друг другу, но их уже десять к одному, а когда соприкоснутся, их будет сто на одного, кровь вскипела от такой чудовищной подлости, Придон заорал дико, выхватил топор и привстал в стременах, привлекая к себе внимание.

Его заметили, поколебались, потом кто-то закричал громко: "Придон! Это сам Придон!" - крики подхватили, и вся ощетинившаяся копьями рать повернула в его сторону.

- Итания! - закричал он. - Итания!..

Этот свирепый крик настолько был похож на боевой клич "Артания!", что Оргост и телохранители грянули мощно, дружно и без задержки, земля дрогнула, куявы замерли в страхе, и в тот же миг герои обрушились на это трусливое стадо.

Придон кричал в ярости, рубил, сек, топтал, разметывал эти ничтожества, с широкого лезвия кровь уже не брызгала, а изливалась реками, со всех сторон падали разрубленные тела, он поворачивался молниеносно, его лезвие успевало рассечь троих, прежде чем четвертый заносил меч, но конь ломился вперед, топтал, бил копытами, дробя черепа, со всех сторон крики и ржанье, рядом взлетало лезвие топора Оргоста, он пробивался вперед и все не мог опередить Придона, а телохранители в ярости рубились, стараясь обойти Придона и закрыть своими телами.

Мир часто становился красным, Придон смахивал кровь, заливающую глаза, и рубился дальше, потом вдруг остановился как вкопанный. Придон в ярости замахнулся, но это был Оргост, он прокричал Придону прямо в лицо:

- Назад!.. Те уже пробились к воротам!

- Я хочу драться, - прохрипел Придон и хотел повернуть коня. Но Оргост закричал люто:

- Дурак, они только пробились к воротам, но не прошли! Им надо помочь, там заслон...

Придон молча повернул коня. Телохранители, заметно поредевшие, тоже спешно поворачивали скакунов, со стороны ворот Куябы слышались крики, звон оружия, а пыльное облако поднялось выше стены.

Когда они уже разогнали коней, готовые ударить в спину окружившим отряд артанского пополнения, распахнулись ворота. Выметнулись конники со вскинутыми над головой топорами. Куявы оказались между молотом и наковальней, начали бросать оружие.

Придон ударил в спину, Оргост и телохранители рубили молча, дыхание вырывалось с хрипами. Сзади нарастал топот, на помощь куявам спешило все войско.

Смяв куявов, новоприбывшие втянулись в распахнутые ворота, Оргост ухватил коня Придона за узду и втащил в ворота. Он что-то кричал, Придон не слышал, навалилась страшная слабость, он ощутил, что задыхается, в глазах снова стало красно, а потом и вовсе потемнело. Он чувствовал, как его подхватили, в ушах противно зазвенело, затем все стихло, он провалился во тьму.

* * *

В ушах снова тонко и противно зазвенело, а перед глазами чернота. Рассеивалась медленно, нехотя, проступили встревоженные лица, а комариный звон перешел в человеческие голоса.

Он слабо повел головой, над ним расписанный драконами свод его покоев, он сам на ложе, в комнате поодаль тихо переговариваются Волог и Бачило, за столом Аснерд, а на краешке ложа застыла в скорби Итания, бледная, с заплаканными глазами и мокрыми дорожками на щеках.

- Итания... - прошептал он.

Она вздрогнула, глаза счастливо заблестели. Одна рука метнулась ко рту, удерживая вскрик, а пальцы второй он держал в своей ладони.

- Придон, - прошептала она. - Мы уж думали, что ты...

Военачальники повернули к нему головы. Волог и Бачило подошли быстро, в глазах Волога был страх, что Итании почудилось.

- Что... с людьми? - прошептал Придон.

- Прибыло восемьсот, - сказал Аснерд громко и четко. - Правда, выехало из Артании четыре тысячи. Одну потеряли в боях, а пока пробивались сюда...

Он умолк, в глазах была боль. Аснерд закончил хмуро:

- Ладно, что случилось, то случилось. Если бы Придон не бросился на помощь, погибли бы до одного. А так восемьсот молодых жизней спасено. Правда...

Придон спросил слабым голосом:

- Что?

- Оргост тоже умер. Сразу за воротами. Узду твоего коня пришлось разрезать, он так и не разжал пальцы.

- Моя сотня? - спросил Придон.

Волог сказал тихо:

- Ее больше нет. Ни один... С тобой возвращалось двенадцать, но они остановили коней по ту сторону ворот, иначе мы бы не закрыли ворота. А так куявы, с трудом одолев, успели только поцеловать замок, а их со стен в три ряда...

Умолк, смотрел на Придона исподлобья, хмурый и неподвижный, ожидая распоряжений. Придон прошептал:

- Что... с войском куявов?

Аснерд ответил угрюмо:

- Все еще растет. Всей массой на столицу, как будто где-то в горах озеро прорвало. Если будет идти, как шло, то дня через три этот вал просто перехлестнет наши стены.

Дверь без скрипа отворилась, неслышно вошел Вяземайт. Придон заскрипел зубами. По лбу пробежала крупные капли пота. Веки опустились, Аснерд решил, что тцар впал в забытье, но губы Придона дрогнули, все услышали шепот:

- Меч...

Аснерд насторожился.

- Что? Взять меч? Может быть, топор?

Вяземайт покачал головой:

- Бредит. Он сейчас и перышка не поднимет.

- Меч, - донесся прерывающийся шепот. - Меч Хорса...

Волхв и воевода переглянулись. Вяземайт сказал в сомнении:

- Ты вроде бы не брал его ни разу...

- Боюсь, - ответил Придон сипло, - время пришло.

Итания в страхе смотрела, как они подтащили стол вплотную к ложу. Придон попробовал поднять руку, не смог. Аснерд взял его руку и положил пальцами на рукоять меча. Придон напрягся, лицо исказилось, на лбу вздулись жилы. Пальцы сомкнулись на рифленой рукояти, блеснула узкая полоска выдвигаемой из ножен стали.

Нет, не стали, из ножен выходил отвердевший солнечный свет. Придон, сцепив зубы и почти теряя сознание от чудовищных усилий, тащил и тащил меч из ножен, и уже когда сужающееся острие покинуло ножны, он ощутил, что теряет сознание...

...но вместо черноты в мозг хлынул поток ослепительного света. Он вспомнил каждый день своей жизни. Каждое слово, сказанное или услышанное им, мозг дрожал от жажды все понять и постичь, а тело едва не взорвалось от прилива нечеловеческой мощи. Он закричал, судорога прошла по телу.

Аснерд и Вяземайт невольно попятились, когда Придон одним прыжком оказался на полу, в правой руке полыхает неземным светом меч, кулак левой руки в недоумении сжимал и разжимал перед глазами, нет следа от ран, как все тело свободно не только от ран, но не осталось даже шрамов.

Аснерд с шумом выпустил запертое в груди дыхание:

- Придон... Ты все-таки уцелел!

- А про этот меч такие страсти рассказывали, - добавил Вяземайт. Он с изумлением смотрел на Придона. - Ты... как? Я чую, на тебе не только раны затянулись...

Придон вскинул меч над головой, разгоняя полумрак, глаза расширились, он неотрывно смотрел на противоположную стену. Аснерд быстро оглянулся, сам хватаясь за кинжал, но там было пусто.

- Ты ничего не видишь? - спросил Придон.