услышав такое, пожалуй, вскричал бы какую-то ерунду вроде: "Вот так да!"
Разве это не забавно, не удивительно, когда истукан, наученный
одновременно и подтверждать, и отрицать все без разбора, рождает такую
щедрую тираду?
откусил кусок хлеба с тмином. Прием пищи даже в преддверии разговора с
Лагхой был очень кстати. А кроме того, под мерные движения челюстей ему
можно было еще раз обдумать, как получше сыграть эту странную партию, где
твоим противником будет сам Лагха Коалара.
каждый подъем ноги отдавался болью в спине, где укутанная самодельной
повязкой медленно заживала подаренная Тарой спасительная рана.
встретились трое озабоченных и довольно изможденных с виду матросов,
которые несли приспособление, сильно напоминавшее Эгину одно из креплений
палубного стреломета, а также давешний аррум (тот самый, в сарноде
которого исчезли совлеченные с шеи Эгина серьги Овель). В общем-то
добродушное лицо аррума было омрачено испугом и недовольством. По всему
было видно, что возвращение в Пиннарин (которое, по представлениям Эгина,
ожидалось этой ночью) будет далеко не триумфальным. У края лестницы Эгина
ждал еще один сюрприз - юркая, худощавая фигура с тощей короткой косицей.
Гладко выбритые скулы, залихватская улыбка и излюбленное пиннаринское
"Здорово живешь, Эгин". Это был... Иланаф.
отправился по своим делам. Казалось, на борту "Голубого Лосося" он
чувствовал себя так же вольготно, как в своем столичном доме. С чего бы
это? Неужто гнорр помягчел и объявил всеобщее помилование, зачислив в
герои всех, кто участвовал в обороне Хоц-Дзанга на стороне смегов? А где
же в таком случае Знахарь, Самеллан и Дотанагела?
запозданием. В спину. Искушение послать матроса куда подальше и
перекинуться с Ила-нафом парою слов было очень велико. Если бы не Лагха
Коалара, который ждал его, сидя в резном кресле, в десяти шагах от
лестницы, Эгин наверняка так и сделал бы.
шагом направился к гнорру, который глядел на него - а может, и не на него,
а сквозь него - остекленевшим, отвердевшим взглядом человека, с головой
погруженного в раздумья.
которым, не довольствуясь морским ветром, пробавлялся гнорр, распластанной
летучей мышью или гигантской бабочкой лежал у него на коленях.
вежливости. Но ведь он, Эгин, окончил свою службу в Своде в должности
простого рах-саванна, а стало быть, в силу исключительной невозможности
аудиенций у гнорра этим формулам его никто не обучал. Да их, наверное, и
аррумы тоже толком не знают. "Вот Норо оке Шин, например, знает?" -
подумал Эгин, припоминая своего начальника и его железный приказ отыскать
Пятое сочленение. "Ха-ха, а четыре предыдущих вам не мясо, аррум? Ну так
спросите их с гнорра", - ехидно хихикнул внутренний голос Эгина, которому,
в целом, было совсем не до смеха.
навстречу Эгину, и пронизывающий насквозь взгляд его серых глаз заставил
Эгина поежиться. Что-то странное привиделось Эгину в облике гнорра. Что-то
новое. Некий тлетворный дух, казалось, исходил теперь от одежд гнорра,
сменив собой запах драгоценной амиды. На палубе было довольно-таки
прохладно, но со лба Лагхи градом катился пот, струйками стекая по его
стройной сильной шее за шиворот. Лагха поднял веер и сделал два довольно
вялых взмаха. Он что, болен?
кое-какие новости вам придется узнать. Хоть бы и последним на этом
проклятом корабле. Буду краток. В Варане новый князь. Хорт оке Тамай. По
вполне понятным причинам я теперь такой же мятежник, как, например,
Дотанагела, Знахарь и Самеллан. Я не собираюсь уступать свое место гнорра
тому самозванцу, который сидит сейчас в Пиннарине. Партия еще не сыграна,
и я предлагаю вам, Эгин, играть ее на нашей стороне. Вы, Эгин, виновны
перед старым Сводом. Но старый Свод остался в Пиннарине. Там вы заслужили
ни много ни мало, а Жерло Серебряной Чистоты. Но перед тем Сводом, который
плывет сейчас на Перевернутую Лилию, плывет вместе со мной, вы чисты. Пока
что чисты... Поэтому либо вы сейчас же отправляетесь кормить крабов,
либо...
для получения дальнейших распоряжений, - с усилием закончил Лагха.
остановился в трех шагах от Лагхи.
носок туфли? Или вообще никаких телесных контактов не допускается? Или это
с Сиятельным князем не допускается?
Эгин, превозмогая боль в спине, склонился перед резным креслом и одними
губами приложился к поразительно белой, поразительно длинно-палой мужской,
но по-женски холеной руке Лагхи. О Шилол! Его обдало жаром, словно бы он
поцеловал клинок, только что вынутый из горнила.
его, а лишь презрительно или, быть может, устало махнул веером от себя.
"Убирайся" - вот что значил этот жест на алустральском наречии перьевых
вееров.
из сумрака каюты. - Это ты тот самый калека рах-саванн, который будет
чистить мое платье и играть со мной в кости?
он, дивясь собственной наглости. Впрочем, Эгин уже успел признать в
Альсиме того самого аррума, который оприходовал серьги Овель, и полагал,
что они тем самым уже немного знакомы между собой.
за низким столиком, на котором стояли необъятное блюдо с тушеными овощами
и кувшин гортело.
могут быть распоряжения у сухопутных аррумов, находящихся в открытом море
вдали от берегов и дел? Но судьба распорядилась иначе. Эгин выбрался из
каюты своего нового начальника лишь на следующее утро, да и то чтобы
распорядиться о завтраке.
призраков, с которыми Своду приходилось бороться неустанно. И, как
казалось Эгину до сих пор, довольно успешно. Эгин был уверен, что
подавляющее большинство офицеров Свода - особенно старших! - свято
соблюдали Уложения Жезла и Браслета. Ничего подобного.
довольно симпатичный, спросил у Эгина: "Обращался ли ты, дружок, хоть
раз?" Эгин, для порядка поколебавшись, честно ответил ему, что да, бывало.
И тогда Альсим поведал Эгину пару-тройку историй, от которых у Эгина
волосы встали дыбом. О да, обращался и Альсим, причем никакой тайны из
этого не делал. Послушать Альсима, так можно даже подумать, что не только
здание Свода с голубым куполом осталось в Пиннарине, но и вся Опора
Благонравия вместе с Опорой Единства тоже.
день службы под новым начальством. Между делом Альсим рассказал Эгину
подробности прибытия в бухту Пиннарина, в красках расписал памятную речь
Лагхи в капитанском зале, попотчевал своего нового денщика свежими
сплетнями и авторитетными мнениями коллег из родной Опоры Безгласых
Тварей.
проведи он предыдущие дни в тесном гробу на последней, трюмной, палубе.
Чтобы как-то оправдать доверие Альсима, в котором Эгин отчего-то не
сомневался, он, замалчивая и обходя кое-какие чересчур пикантные
подробности, рассказал арруму основную канву своих странствий от Пиннарина
до Хоц-Дзанга. "Зерцало Огня", мятежники. Говорящие...
попутно трижды проиграв начальнику в кости, закончил-таки историю о том,
как штурм Хоц-Дзанга (в котором Альсим, собственно, и потерял под
"градобоем" своего предыдущего денщика) выглядел изнутри - собственно, со
стороны смегов.
какой она могла еще выйти, ведь, окидывая взглядом Альсима, Эгин вновь
вспомнил о Норо оке Шине. Своем предыдущем начальнике.
- вот с этой-то мыслью Эгин, мертвецки пьяный, и отошел ко сну на полу
каюты Альсима, чей живот был так же велик, как и бочка с гортело,
принайтованная под койкой аррума Опоры Безгласых Тварей.
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор