Чтение 57–й страницы книги ~Колония~

Он потерял счет времени и расстояния. Весь мир, вся вселенная,
сузилась до этой единственной цели; гребня этой выщербленной горы и
венчавшего его хохолка в виде коричневого кустарника. Тело Дэвида
двигалось как автомат. Он не обращал внимания на боль и усталость во всех
мускулах и просто двигался вперед, медленно, шаг за шагом.

И когда он наконец добрался до гребня горы, то споткнулся и чуть не
рухнул без сил. Деревня, о которой говорил пилот, располагалась далеко
внизу, угнездившись среди горных склонов. Полдюжины каменных лачуг. Из
отверстия в крыше самой большой лачуги лениво поднималась тонкая струйка
дыма. На земле перед другой сидела пара крохотных детей. Где-то выл пес.

Сцена казалась выдернутой прямо из неолита: первобытная деревня,
отставшая от цивилизации на столько же лет, на сколько и километров.

Испытывая такое ощущение, словно он с каждым шагом спускается в
каменный век, Дэвид понес Бхаджат по склону в деревню. Когда он
приблизился к ней, несколько собак подняли лай и вой. Из лачуг вышло около
дюжины людей, и они выстроились в ряд, уставясь, разинув рты, на него и
его ношу.

Они не дикари, подумал Дэвид. Они носили брюки, свободные рубашки и
наброшенные на плечи колоритные красно-белые одеяла. Он не заметил у них
никакого оружия.

Из хижины вышли новые жители и скопились вместе с остальными, пока в
целом не набралось около трех дюжин. Взрослые мужчины - Дэвид насчитал их
пятнадцать человек - шагнули вперед и образовали шеренгу перед женщинами и
детьми. Один из малышей - трудно сказать кто, мальчик или девочка, так как
у всех была одинаковая одежда и стрижка под горшок - высунулся между ног
одного из мужчин. Женщина - его мать - рванула ребенка обратно на
положенное ему место. Никто не произнес ни слова, не издал ни звука.

Дэвид остановился в нескольких шагах перед строем неулыбающихся
мужчин. Он держал на налитых свинцом руках Бхаджат.

- Она больна, - сказал он. - Ей нужен врач.

Они не ответили. Это были мужчины коренастые, широкоплечие и
бочкогрудные. С такими же широкоскулыми лицами и сильно изогнутыми носами,
как у древних инков.

- Она больна, - повторил Дэвид, жалея, что он не говорит по-испански.
- У вас есть врач? Лекарства?

Мужчина в середине шеренги произнес что-то на непонятном Дэвиду
гортанном глухом языке.

Он в отчаянии спросил:

- Абла эспаньол?

Они остались столь же неподвижны, как окружавшие их горы. Подул
холодный ветер, и Дэвид увидел, что солнце очень скоро исчезнет.

Он поднял Бхаджат одной рукой, высвободив правую руку, и коснулся
ладонью своего лба, а затем ее. Мужчины озадаченно переглянулись. Дэвид
повторил свой жест; а затем показал на них.

- Коснитесь ее лба, - подозвал он заговорившего. - Увидите, какая она
горячая.

Мужчина медленно, колеблясь, вышел вперед. После еще несколько
демонстраций Дэвида, он очень осторожно коснулся лба Бхаджат кончиками
пальцев, а затем быстро отдернул руку.

- Нет, - покачал головой Дэвид. - Вот так. - Он положил ей на лоб
ладонь правой руки. Его левая рука стонала под ее тяжестью.

Мужчина мрачно поглядел на Дэвида, затем снова протянул руку вперед.
И положил ее на лоб Бхаджат. Глаза его расширились. Обернувшись он позвал
кого-то из толпы. Через строй мужчин проталкивалась толстая старуха,
лопотавшая на том же резком языке. Она остро посмотрела на Бхаджат, а
затем коснулась ее лба.

- А! - воскликнула она, а затем что-то сказала тому мужчине. И без
малейших признаков страха подняла руку и коснулась щеки Дэвида. Для этого
ей пришлось встать на цыпочки. А потом сжала запястья Бхаджат.

Она щупает ее пульс!

Старуха настойчиво обратилась к мужчине, который был, похоже,
деревенским вождем. К обсуждению присоединились и другие мужчины, в то
время как женщины и дети с любопытством посматривали на Дэвида.

Дэвид не понимал их слов, но интонация казалась ясной. Большинство
мужчин явно высказывалось против допуска чужаков в деревню. Женщина
показала на Бхаджат и сказала что-то язвительное. Дэвид увидел что она
практически беззубая. Вождь казавшийся самым старшим из присутствующих
мужчин - в его густых волосах проглядывали пряди седины - говорил очень
мало.

Но когда он заговорил остальные смолкли. Затем он повернулся к Дэвиду
и, сделав ему знак, провел в деревню. Остальные расступились, а затем
опять сомкнулись и пошли следом за Дэвидом, старухой и вождем.

Хижины были тесными, прокопченными и воняли человеческим потом. Полы
- из гладкой утрамбованной земли, стены - из неотесанного камня. Если
сидеть достаточно близко к жалкому маленькому очагу в центре хижины, то
можно согреть лицо и руки, пока мерзнет спина. Еда состояла из перченой
овощной похлебки без всякого мяса.

Употребляемые ими столовые принадлежности, горшки для варки и резные
украшения из дерева, камня или глины ничем не отличались от виденных
Дэвидом в научных трудах об инках.

Это горцы, понял он. Они вели такой образ жизни тысячи лет, пока там
инки строили свою империю, пока испанцы завоевывали их, пока создавалась
перуанская нация и сбрасывала испанское господство, пока возникало
Всемирное Правительство... это люди вели тот же самый образ жизни, не
затронутые ничем произошедшим в течении сотен поколений.

У них практически ничего не было, но они поделились всем, что у них
было, с Дэвидом и Бхаджат. Старуха явно была деревенской целительницей.
Она вместе с парой других беззубых старух забрала Бхаджат в свою лачугу и
принялась кормить ее горячим отваром из сушеных трав, развешанных на
вделанных в стены колышках. Два дня Бхаджат не открывала глаз, и Дэвид
крутился возле хижины, где ее держали.

Он спал в хижине вождя, на тюфяке из соломы и шкур, вместе с женой и
одним ребенком вождя - девочкой, высунувшейся меж отцовских ног, когда
Дэвид впервые дотащился до их деревни.

На рассвете третьего дня вождь разбудил Дэвида, осторожно потряся его
за плечо, и объяснил с помощью жестов, что хочет, чтобы Дэвид отправился
вместе и ним и еще двумя мужчинами. Они вышли из деревни, неся каждый по
три-четыре длинных тонких деревянных копья каждый, и с заткнутыми за пояс
стальными ножами. Охотничья партия? - гадал Дэвид. Или оружие
предназначено для меня?

У него все еще оставался пистолет с пятью патронами. Индейцы не
проявляли к нему ни малейшего интереса.

Они спустились по склону до границы лесов, где подпирали макушками
туманное небо огромные хвойные деревья, больше любых виденных Дэвидом на
"Острове". В лесу было темно, холодно, мрачно и таинственно. Но мужчины
точно знали, что делали, когда расставляли простые силки из бечевок и
палок.

Закончив утреннюю работу, вождь немного посовещался со своими
соплеменниками, а потом повел Дэвида еще глубже в лес. Испытывая
беспокойство, от того что вождь шагал впереди него, а сзади двое с
копьями, Дэвид плелся по темной безмолвной тропе, бессознательно касаясь
каждые несколько шагов рукоятки пистолета.

Лес поредел и Дэвид увидел, что они приближаются к краю оврага.
Далеко внизу журчал и плескал бежавший вниз ручей, а рядом с ним шла
мощеная дорога.

Вождь показал на нее, а потом опять на Дэвида. А затем что-то сказал
и сделал широкое размашистое движение рукой.

Дэвид кивнул.

- Ты говоришь, что это путь к цивилизации. Именно этим путем нам
следует пойти, когда мы покинем вашу деревню.

Дэвид показал в том же направлении, что и вождь. Обветренное лицо
вождя расколола широкая улыбка.

Но вместо того, чтобы отправиться обратно в деревню, он повел Дэвида
вдоль оврага, дальше в том направлении, куда шла дорога.

После почти получасовой ходьбы Дэвид увидел ее - огромную вырубку в
лесу далеко под ними. Бульдозеры и экскаваторы валили деревья, сдирали
слой почвы, прорубая в местности открытую рану. Ручей дальше тек грязный и
загаженный.

Они находились настолько выше строителей, что гигантские грузовики и
тракторы казались игрушечными. Дэвид даже шума двигателей не слышал из-за
дувшего среди вершин свежего ветерка.

- Дорога приносит с собой цивилизацию, - подтвердил Дэвид, - и она
идет в вашу сторону.

Судя по мрачному покачиванию головами и тому как трое индейцев
смотрели, стиснув челюсти, на громадное строительство, приближение
цивилизации им явно не нравилось.

- Я ничего не могу поделать, - ответил им Дэвид. - Это не я. Я в этом
не виноват. Я не могу их остановить.

Они не поняли его слов, но кажется догадались, что означал его тон.
Беспомощность. Они все были беспомощными.

Они медленно пошли обратно тем же путем, вернулись в лес и нашли
силки. В них попалось с полдюжины мохнатых зверьков. Они быстро и чисто
забили дичь ножами - всю, кроме одного белоснежного кролика, которого они
по какой-то причине отпустили на волю.

К тому времени когда они вернулись в деревню, уже стемнело. Женщины и
дети высыпали из хижин приветствовать могучих охотников. Дэвид отправился
прямиком к хижине старой знахарки, где лежала Бхаджат.

Старуха разрешила ему войти, и Дэвид увидел, что Бхаджат сидит на
тюфяке, с незатуманенным взором, и лихорадка явно оборвалась и ушла.

- Ты выздоровела! - обрадовался Дэвид. - Как ты себя чувствуешь?