правильно оценил Вена Франклина и его одержимых соратников - авторов
американской конституции, которой оболванивали легковерных. По сравнению с
такими грандиозными пропагандистами Гиммлер и Троцкий показались бы
жалкими любителями.
Вашингтона, которые, едва не учинив переворот, были пристыжены их суровым
командиром и дали слезную клятву, что останутся фермерами и
законопослушными гражданами, в солдат же будут превращаться, только если
их призовет родина.
офицеры, продержалось целое поколение - достаточно долго, чтобы успел
зародиться идеал. В своих основных проявлениях идеал этот просуществовал
вплоть до эры профессиональных армий и войны технологий.
что солдат надо превратить в сверхчеловеков. Мысль о Маклине и его
"приращенных" ветеранах, наваливающихся на ничего не подозревающую долину
Уилламетт, вызывала у Гордона тошноту. Впрочем, ни он, ни кто-либо другой
не имел сил предотвратить катастрофу.
меня от проклятых призраков..."
ручьями с окрестных гор. Зарядил тоскливый дождик; в унисон с потоком,
шумевшим слева, загрохотал гром. Дорога сделала поворот, и путники увидели
в небе зигзаги молний.
месте Марси. Он хотел было подтолкнуть ее, как делал это все чаще с каждой
милей. Однако на сей раз она прочно приросла к месту.
превосходившие все, что он успел повидать за семнадцать лет войны.
Пронзенный ужасным предчувствием, он обогнал ее и...
лавки. Выцветший щит призывал окупать по бросовым ценам резные деревянные
статуэтки. Рядом вросли в грязь два ржавых автомобильных остова. Там же
Гордон увидел четырех лошадей и двухколесную тележку. Под козырьком лачуги
стоял, сложив на груди руки, улыбающийся генерал Маклин.
кустарник и спрятался за мшистым стволом, сжимая в руках винтовку Джонни.
Он отлично знал, что поступает глупо. Возможно, у Маклина сохранилось
намерение не дать ему умереть, однако в перестрелке у него нет ни малейших
шансов уцелеть.
женщинам, отвлекая внимание на себя. "Безмозглый идеалист!" - выругался
он. Марси и Хетер так и остались стоять на дороге, прикованные к месту то
ли усталостью, то ли отчаянием.
смертельной угрозы в голосе. - Неужели вы воображаете, что можете меня
застрелить, господин инспектор?
того, подпустит ли его "приращенный" достаточно близко, а также от
состояния боеприпасов двадцатилетней давности, искупавшихся в реке Рог.
рядом с ним Чарлза Безоара. Оба выглядели отменными мишенями. Однако,
передергивая затвор, Гордон внезапно спохватился: лошадей-то четыре!
двинуться, его придавила к земле страшная тяжесть. Гордон разинул рот, но
не смог издать ни единого звука. Чудовищная сила приподняла его в воздух
за ворот. Винтовка вывалилась из его утративших чувствительность пальцев.
ему в самое ухо восторженный голос. - Такая мразь!
дышать. Он шумно разевал рот, заботясь сейчас о кислороде куда больше, чем
о своем поруганном достоинстве.
его совести. Значит, его пояс могут украшать уши пяти холнистов. Наш
мистер Кранц заслуживает уважения, учти это, Шон. Пригласи его сюда.
Уверен, что он и его дамы будут рады погреться.
воротник через кусты, а потом через дорогу. "Приращенный", швырнувший
Гордона на крыльцо, дышал ровно, как будто справился с былинкой.
козырька бывшей лавки, почти не спасающего от дождя. Лицо холнистского
полковника горело от стыда и предвкушения возмездия. Однако Марси и Хетер
смотрели только на Гордона.
признать, что вы относитесь к их числу, Кранц. - Он осклабился и обернулся
к своему могучему подручному: - Тащи его внутрь, Шон. Женщин ждут дела, а
нам с инспектором еще надо закончить один разговор.
чем-то взгляд, тем более удержать в поле зрения обращающегося к нему
человека.
отделяло от грязного пола фута два. Генерал Маклин восседал у камина. Он
бросал взгляд на Гордона всякий раз, когда тот, вращаясь, оказывался с ним
лицом к лицу. С губ генерала не сходила улыбочка.
с тяжестью прихлынувшей к голове крови. Из задней двери до него доносились
тихие стоны - это было само по себе ужасно, но уже не так невыносимо, как
вопли, раздававшиеся на протяжении последнего получаса. Маклин велел
Безоару перевести дух и заставить женщин потрудиться. В соседней комнате
находился пленный, которому требовался уход, и Марси с Хетер должны
оставаться в сознании, чтобы от них был хоть какой-то толк.
обстановке.
достаточно долго, чтобы подвергнуться допросу, - рассудительно объяснял
холнистский командир. - Тот, что валяется в соседнем помещении, пока не
выказал должной готовности к сотрудничеству, однако нам хватает донесений
от наших сил вторжения, так что картина вполне ясна. Хочу отдать вам
должное, Кранц: план был незаурядный. Жаль, что он не сработал.
немалых усилий.
притворяться! Не стоит более переживать за ваших воительниц. Они напали
исподтишка, и мы понесли некоторые потери. Но куда меньшие, чем вы
рассчитывали. Теперь все ваши "разведчицы с Уилламетт" погибли или попали
в плен. Должен, однако, поздравить вас: попытка была недурна.
знать не знал, что у них на уме.
Маклина удивление.
наше-то время! Получается, дорогой инспектор, что мы пришли на помощь
бедным жителям долины Уилламетт как раз вовремя!
хотел любыми путями вывести бандита из равновесия.
сотрете с лица земли все до одной деревни, разнесете на куски Циклопа,
люди все равно не перестанут оказывать вам сопротивление!
норманны приручили гордых и многочисленных саксов? К какому тайному
средству прибегли римляне, поработившие галлов? Вы - романтик, сэр, если
недооцениваете могущество страха.
чужаками. Мы станем вербовать себе сторонников из вашего же числа. Скоро
не будет отбоя от гонцов, которые разберутся, как это здорово - быть
властелинами, а не рабами. В отличие от средневековой знати, мы, новые
феодалы, считаем, что всем мужчинам должно быть предоставлено право
сражаться за первую серьгу. Это и есть истинная демократия, дружище.
Именно к ней шло дело в Америке до предательства конституционалистов. Моим
собственным сыновьям придется убивать, чтобы сделаться холнистами, в
противном случае им останется колупаться в грязи, прислуживая тем, кто
способен на большее.
значительной численности населения на севере мы уже через десяток лет
создадим армию, какой не видывали с тех пор, как "франклинштейновская"
цивилизация не выдержала тяжести собственного лицемерия.
проскрипел Гордон. - Вы считаете, что калифорнийцы позволят вам пожинать