была зажаренная прямо на колоснике свежая только что выловленная из реки
рыба: Саша сообразил захватить из дома крючки. Когда они закончили уборку
палубы и вытряхнули за борт золу и угли, небо над рекой потускнело,
окрашиваясь в последние цвета, и кое-где уже начали проглядывать звезды.
борта до другого, а Петр при этом воздержался от своих обычных замечаний,
глядя как Саша пытался произнести какие-то заклинания и окуривал палубу
дымом: мальчик мог обидеться на это. Но, положа руку на сердце, если соль
срабатывала, то он не видел причин, чтобы как-то ограничивать весь ритуал,
когда-то проделанный Ууламетсом: бессмысленное бормотанье, пение и все
остальное, что казалось ему одинаковым и бесполезным.
наблюдал за этим, уперев руки в бока и выражая определенное любопытство.
кроме того, я не думаю, что вода была бы таким хорошим средством.
серой, так что он превратился в застывшую корку.
щепотка, которую я давал тебе.
руки и поставил чашку с остатками соли и серы внутрь очерченного таким
образом круга. Затем протянул Петру чашку с водкой.
остатки.
не имел никакого желания спать в эту ночь слишком крепко. Они улеглись на
палубе, глядя на звезды и прислушиваясь к окружающему, обсуждая между
собой планы на завтра, как они отчалят от берега и как, в этом не было
никакого сомнения, доберутся до дома еще засветло, или же заблудятся, об
этом они тоже не забывали, и о том, как они могут зазимовать здесь, и как
можно было бы улучшить сад и огород, и что они могли бы сделать с банькой,
как, например, починить на ней крышу.
работах. Это все знал только Саша. Саша был очень счастлив, без умолку
рассказывая ему о репе, горохе и о починке крыши, и если это отвлекало его
от тяжелых мыслей, то Петр был готов сколько угодно слушать его.
посадки у Петра стали закрываться глаза, и он начал постепенно
проваливаться в сон, что, вообще говоря, не входило в его намерения. Он
сказал:
долго бодрствовать под твои рассказы.
говорить ему, что у него была практика долгого бодрствования. Он лишь
поднялся, положил меч поближе к себе и уперся локтем в колени,
приготовившись к долгой ночи.
болтать.
ветки да какое-то одинокое хриплое щебетанье раздавалось в кустах. Вот и
все, что нарушало покой этой теплой ночи. В конце концов и этот звук
исчез. Теперь он прислушивался только к реке, наслаждаясь отдыхом, и после
нескольких часов, когда холодный утренний ветерок начал поднимать зыбь на
поверхности реки, он раздумывал о нем некоторое время, затем откупорил
кувшин и налил из него четверть чашки, только лишь для того, чтобы
разогреть кровь.
Он слегка выпрямился, разогнул руки и спину, чтобы изменил положение. Он
подумал о том, что должен пройтись по палубе и, возможно, за пределами
обозначенного колдовского круга, потому что кругом стояла тишина и
центральная часть палубы не вызывала никакого беспокойства.
неотвратимо надвигается на него, и тут же пришел к заключению, что водка
была не самым лучшим решением. Он повернулся к ветру, чтобы освежить
голову и взбодриться, сделал несколько шагов по центральной части палубы и
повернулся, неожиданно заметив краем глаза какое-то движение.
головы, вода стекала с ее рукавов, когда она обернулась и протянула к нему
свои руки.
летаргия, и будто надеясь, что Саша, в отличие от него, находится в
здравом уме и рассудке, хотя и спящий...
создавала сколь-нибудь заметного препятствия для нее. Ивешка медленно
приблизилась к нему, опустила руки на его плечи и заглянула в его глаза,
как бы продолжая вести с ним молчаливый разговор, в то время как он был
поражен происходящим настолько, что не мог пошевелиться. Весь ее облик был
столь мягким и столь задумчивым, что в нем не оставалось места для
какой-либо угрозы. Ее темные глаза резко выделялись на абсолютно белом
лице, и при этом казалось что в самой глубине глаз движутся какие-то тени,
хотя это могло быть отражение течения воды или всего-навсего отражение
канатов или поручней, промелькнувшие в тот самый момент, когда она,
продолжая удерживать его руками за плечи, со страстью поцеловала его,
прикоснувшись к нему губами, несущими холодок речной воды.
кружится голова, и не проходило охватившее его изумление. Он пытался еще
раз вспомнить ее, но все, что он чувствовал, было лишь глубокое ощущение
опасности, смешанное с такой нежностью, от которой нельзя было ожидать
какого-либо вреда. Это ощущение не покидало его все время, пока он был без
движений...
двигалось теперь уже вокруг них двоих, но реальной опасности не возникало,
во всяком случае все то время, пока она присутствовала в этом сне, пока он
смотрел в ее глаза...
обдающих потом и давящих на сердце снов, в которых, как обычно, он
разыскивал собственного отца. Он знал, что кто-то собирался рассказать
ему, что его отец был убит, но это произошло так давно, что он за давность
лет смирился с этим. Но теперь он отыскивал, на самом деле, не
собственного отца, хотя никогда точно не знал, кого или что именно искал.
Скорее всего, это были поиски самого себя, которые превращались в ночной
кошмар, в собственное осуждение за то, что он не может найти то, что ищет,
и не было конца проклятьям в собственный адрес...
купалась в лучах утренней зари, прямо рядом с ним лежало одеяло под
которым спал Петр, но...
днем раньше, испугавшись, что Петр, как и остальные, исчез с лодки, и,
возможно, его уже и не было в живых...
нога его была подвернута, а руки находились в неестественных для сна
положениях.
руку, испугавшись его смертельной бледности и полной бесчувственности.
Петр дышал, но был холоден как лед и мокрый с ног до головы. Саша
осторожно опустил его и побежал назад, за одеялами и кувшином с водкой,
затем завернул его в одеяла и начал трясти изо всех сил.
блуждали, но уже начинали чуть вздрагивать от пробуждающегося сознания.
смущенный своим состоянием, стараясь изменить свое неудобное положение и
встать. В итоге ему удалось лишь сесть, но его взгляд был по-прежнему
бессмысленным, и в нем чувствовался испуг.
колени.
Петр под этим самым "она". Он еще сильнее начал трясти его, чтобы тот
освободился от сна. - Ивешка? Петр, это была Ивешка?
как если бы сидеть и дышать было все, на что он был способен в данный
момент.
оставить Петра ни на минуту, учитывая, что по одну сторону от них был лес,
а по другую вода, которые являлись источниками самой настоящей опасности,
но он тем не менее быстро сбегал в кладовку и вернулся назад с печкой в
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман