Удары заклинаний Зиерн несколько ослабли - что-то там случилось внизу:
видимо, несколько гарпунов все-таки были выпущены в чудовище, и теперь
молнии рушились на Цитадель и ее защитников.
изумрудные и сланцево-серые пятна лугов. Моркелеб кружил, набирая высоту,
но даже отсюда Дженни с поразительной ясностью видела (неясно уже, чьими
глазами), как взорвалась на стене еще одна катапульта и крохотная
человеческая фигурка, перелетев через зубцы, покатилась вниз по крутому
плечу утеса.
почувствовать испуга - ее разум был разумом атакующего сокола. Ветер то
рвал с плеч одежду, то плотно облеплял тело мокрой окровавленной тканью.
Вцепившись разом в оба шипа, Дженни с хищной радостью различала цель -
неистово бьющее ублюдочными крыльями похожее на бурдюк тело, - предвкушая
миг, когда сомкнутся когти дракона...
извернулась и дюжиной ртов впилась в не защищенные шипастой броней бока и
живот Моркелеба. Хвост дракона хлестал, не достигая цели. Что-то вцепилось
в спину Дженни; обернувшись, она снесла голову змеевидному отростку, но из
полученной раны обильно пошла кровь, и остановить ее с помощью заклинания
пока не удавалось. Они падали в смерче злобных заклятий, и, казалось, вся
сила Камня пытается разорвать узел двух разумов - человека и дракона.
и начинается драконья: железо и золото сплавились воедино, став оружием
этого решающего и безнадежного боя. Дженни чувствовала, что силы Моркелеба
на исходе, но помочь ему ничем уже не могла. Стены Цитадели и оскаленные
утесы Злого Хребта стремительно подступали снизу в неистовом вращении.
Тварь была неубиваема; чем больше ударов наносили они, тем теснее
становилась хватка, и все новые и новые пасти и щупальца выбрасывались из
бесформенного зловонного тела...
столкновению с землей. Ревущий грохот сотряс недра Хребта, тупой и
протяжный, заставивший содрогнуться даже усталый разум Дженни. Затем она
услышала ясный, пронзительный крик боли. Кричала Зиерн.
Дженни ощутила, как тают, отпадая, темные заклинания, как мысли и тело
вновь обретают силу и гибкость. Что-то мелькнуло внизу, падая сквозь дождь
- туда, к мокрым черепичным крышам Цитадели, а секунду спустя Дженни по
трепетанию каштановых волос и белого газа поняла, что это - Зиерн.
проскочили между их разумами, как искра. Затем он все-таки сложил крылья
и, вновь упав подобно соколу, с безукоризненной точностью взял из воздуха
падающее тело.
гномы, мужчины и женщины толпились в молчании на бастионах; дождь струился
по запрокинутым искаженным лицам, и никто на это не обращал внимания.
Белый дым валил из узкой двери, ведущей в Бездну, но все глаза были
устремлены в небо, откуда ниспадал кругами усталый израненный дракон.
шелковые крылья, затем коснулся тремя изящными лапами изломанной мостовой,
а четвертой аккуратно положил хрупкую фигурку Зиерн на мокрые камни. Дождь
теребил и разглаживал темные волосы чародейки.
ее и рот были открыты. Искаженное яростью и ужасом лицо обострилось и
приняло странное выражение. Лицо капризного, смертельно обиженного
ребенка.
дракона. Медленно и как бы нехотя разумы их разомкнулись. Светлый радужный
ореол, которым каждый предмет был обведен по краешку, погас, люди и гномы
вновь утратили прозрачность, как бы торопясь снова упрятать души в
надежные тайники тел.
вновь почувствовала, как липнут к спине клейкие от крови лохмотья; отзвуки
темных заклинаний сдавливали сердце.
взглянула на заострившееся меловое лицо, осыпаемое частым дождем. Кто-то
поддержал ее за локоть, и, оглянувшись, Дженни увидела, что это Трэй.
Причудливо окрашенные волосы облепляли бледное личико. Это был первый
случай, чтобы кто-нибудь из людей, кроме самой Дженни да еще, пожалуй,
Джона, осмелился подойти к дракону так близко. А потом к ним присоединился
и Поликарп. Рука его была обмотана обрывком черной мантии, а рыжие волосы
почти полностью спалены еще во время прорыва Зиерн сквозь узкую дверь из
подвалов Цитадели.
закашлялась; едкий дым обжигал легкие. Впрочем, кашляли все, кто находился
в нижнем дворе, - казалось, Бездна объята пламенем.
возникли две фигуры; та, что пониже, опиралась на руку той, что повыше. В
бледном свете пасмурного дня на измазанных сажей лицах блеснули линзы
очков.
дворе вгляделись оторопело в этих странных выходцев из Бездны.
смущенно объяснил Джон толпе.
Гарет взорвали Камень.
Поликарпу, как им удалось найти дорогу к тем вратам, возле которых были
свалены мешки со взрывчатым порошком, когда свет в глазах Дженни начал
медленно меркнуть. Память сохранила о дальнейшем смутные обрывки: кажется,
ее подхватил Моркелеб и бережно перенес в когтях под дощатый навес в
верхнем дворе Цитадели. Более ясно вспоминался голос Джона, запрещающий
Гарету и другим следовать за ними:
всегда понимал ее лучше, чем кто-либо.
Тело восстанавливалось быстро: яды выжигали сами себя в венах, воспаленные
раны, оставленные жадными ртами твари, затягивались, оставляя округлые
зловещие рубцы размером с ладонь. "Это уже на всю жизнь, - разглядывая их,
думала Дженни. - Как шрамы Джона..."
затягиваться не желали. И хуже всего было сознание, что чародейка права:
всю жизнь Дженни губила свой талант, и не потому, что судьба лишала
возможностей развить его, а просто из трусости.
протянуть руку".
дракона, возлежащего у дальней стены в негреющих лучах солнца. Тысячи
звучащих нитей соединяли теперь их души, разумы и жизни.
было нужно лечить ее.
связывает с этим местом".
видеть тебя искалеченной".
раздражением; сквозили в них и память о недавних страхах, и тайное
смущение.
чужды дела людей".
помнила, что драконы не лгут. Вот только правда их подобна лабиринту -
слишком уж легко в ней заблудиться.
исцелила меня. Моя магия разбудила твою, но и ты разбудила во мне что-то
такое, чему нет названия на языке драконов. Видно, не одна только власть
Камня запрещала мне лететь на север. Я не хочу, чтобы ты умерла, как
умираете все вы. Я хочу, чтобы ты летела со мной, Дженни, хочу, чтобы ты
стала одним из нас и обрела ту власть, к которой стремилась всю жизнь. Эта
жажда сильнее песни золота, которую мы слушали вместе. Почему - не знаю. А
ты? Разве ты сама не хочешь этого?"
очнулась, он, конечно же, приковылял по ступеням в верхний двор и присел
на краешек узкого ложа. Оглаживая ее волосы, как в те дни, когда Дженни,
покинув каменный дом на Мерзлом Водопаде, приходила погостить в Холд, он
рассказывал ей о том, что случилось за эти дни: о снятии осады с Цитадели,
о возвращении гномов в Бездну, о делах Гарета и о подборе книг для
библиотеки Холда, - просто рассказывал, не вынуждая Дженни ни отвечать, ни
задумываться. И все-таки каждое его прикосновение вызывало боль, сравнимую
лишь с болью от злобных заклинаний Зиерн.