Внизу бормотали грязные свиньи, за его спиной столяр что-то говорил
кондитеру, и по голосу старика можно было догадаться, что он качает
головой. И вдруг Генрих ясно услышал слово: _безнравственно_.
он не поверил своим глазам: во двор въехал старенький серый "мерседес".
Генрих смотрел на него невидящим взглядом, не веря, что Альберт
действительно приехал. Нет, спасения не было, он _проклят, обречен_ на
веки веков. Внизу - _грязные свиньи_, за спиной - мать с пятнами на
лице...
вой гудка. Водитель, видимо, заклинил спичкой кнопку сигнала на руле -
грузовик гудел не умолкая. _Непрерывный_ вой гудка - словно труба
_Страшного суда_. А внизу хихикали _грязные свиньи_.
услышал звонкий голос Мартина:
хотела было броситься навстречу Мартину. Он не пошевелился даже тогда,
когда Альберт положил ему на плечо руку. Он все еще не верил, что ему не
придется одному спускаться по лестнице. Но теперь уже легче было сдержать
слезы. Потом Генрих быстро повернулся и, посмотрев прямо в глаза Альберту,
сразу же увидел, что Альберт понял все. Только один Альберт мог понять все
без слов. Он перевел испытующий взгляд на Мартина и убедился, что тот,
напротив, _ничего не понял_.
своей неприглядной наготе. Увидел - и ничего не понял. Генрих был удивлен
и обрадован, но тут же подумал, что удивляться нечему, ведь Мартин еще
ребенок, и это про таких, как он, было сказано в писании: "Будьте как
дети". Как хорошо, что Мартин ничего не понял, а Альберт понял все!
ночевать там.
которое мать Генриха сказала кондитеру. В прихожей столяр, фрау Борусяк и
кондитер говорили с Альбертом. Мартин и Генрих одновременно посмотрели
наверх, и им вовсе не показалось странным, что мама Генриха плачет на
груди у дяди Альберта. Не удивились они и тому, что она вскоре перестала
плакать и, взяв Альберта под руку, пошла вместе с ним к лестнице.
ступенька за ступенькой, стал спускаться вниз и смотрел на хозяйку
молочной лавки, прямо в ее большие карие насмешливые глаза; он успел
взглянуть даже на Брезгенов, выстроившихся у своих дверей. Четыре свиньи,
круглые жирные рожи! Они что-то жевали, и челюсти их непрерывно двигались.
Из-за плеча "безнравственной" хозяйки молочной лавки выглядывал Гуго, ее
сожитель. Гуго тоже что-то жевал и в тот момент, когда они проходили мимо,
выудил изо рта хвост шпроты. "Грязные свиньи", как по команде, опустили
глаза, хозяйка молочной лавки выдержала взгляд Генриха, а старый
рассыльный вдруг сказал:
участников триумфального шествия. Альберт, смеясь, говорил что-то матери,
а она как будто тоже смеялась. За ними шли фрау Борусяк и столяр, позади
всех - кондитер. Хозяйка молочной лавки прошипела: "Прямо свадебный
кортеж!" - а Гуго, чавкая, дожевал шпротину и тут же отправил в рот
вторую. Рыбка золотом блеснула в его руке.
проникавший на лестницу через распахнутые двери. Но он чувствовал, что
мысли его еще там, наверху. Ему казалось, что он по-прежнему стоит у окна.
Внизу _грязные свиньи_, за спиной - трусливый кондитер, он _обречен_ - и
нет ему спасения.
вечную муку, смотрел вниз на рухлядь в кузове, а с улицы несся
_непрерывный_ вой гудка. Мартин уже несколько раз спрашивал его о чем-то.
Генрих не отвечал. В мыслях он был еще там, наверху. Но одно знал твердо:
Альберт и Мартин _поняли_ именно то, что должны были понять. Спасение
пришло в те сотые доли секунды, когда он взглянул в глаза Альберта и когда
Мартин вовремя понял, что случилось. И это спасло его, избавило от
проклятия.
переезжаете к кондитеру?
храбрости.
прозвучал уверенно и решительно.
Битенхан вместе с Вильмой.
привезет тебя в город. К тому времени мы уже успеем все для тебя
приготовить.
Альберту. Тот лишь молча кивнул и как-то странно посмотрел на нее. Генрих
увидел, как в глазах матери засветилась _надежда_.
что-то друг другу, и этот _молчаливый_ обет отразился в их взгляде. Глаза
их встретились на миг, но в эту сотую долю секунды они вдруг поняли то, о
чем никогда не думали раньше.
Альбертом они пошли к машине. Увидев серый автомобиль, Вильма завизжала от
радости.
21
немногие вещи напоминали о нем: фотография кинозвезды на стене, две пары
рваных носков, заржавленные бритвенные лезвия на подоконнике да
выдавленный наполовину тюбик зубной пасты. На белом ночном столике видны
были коричневые выжженные пятна - следы догоравших здесь сигарет. В ящике
комода лежали прошлогодние газеты и картинка с надписью: "Вот она -
настоящая Африка!" - реклама каких-то восточных сигарет. На картинке зебры
неслись в саванне, жирафы ощипывали листву с высоких деревьев, а туземцы с
размалеванными лицами охотились на львов.
547 финансового отдела с прибитыми к ней четырьмя брусками.
развалилась.
кровать подмастерья, почти новая железная кровать, выкрашенная в белый
цвет.
выносила хлам из чуланчика в коридор. Древние галеты из кукурузной муки
перекатывались в жестяных коробках, словно камни. Она вынесла все в
стоявший во дворе сарай. Чего только не было в чулане: коробки из-под
сухарей, - когда она несла их вниз, сухарные крошки по-мышиному скреблись
о картон; истрепанные мешки из-под муки, куклы для витрин из папье-маше -
некогда они рекламировали изделия шоколадных фабрик, давно уж
обанкротившихся. Названия их давно вычеркнуты из списков кондитерских
фирм. Шоколадные плитки из картона, комья серебряной бумаги величиной с
футбольный мяч, картонные поварята с длинными ложками в руках - реклама
фабрики концентратов. Улыбающаяся жестяная индианка прижимала к груди
коробку конфет. На коробке было написано: "Шербет - чудесные конфеты. Тают
во рту". Ярко-красные вишни из фанеры, бутафорские конфеты в зеленой
обертке и огромная жестянка, которая до сих пор пахла эвкалиптовым маслом.
Этот запах напомнил ей детство - она кашляла ночи напролет, а за ширмой
ругался отец. И чем яростней он ругался, тем сильней она кашляла. А вот и
они, старые знакомцы: голубой поваренок с сухариками и серебристый кот с
чашкой какао в лапах.
вздрогнула, почувствовав на своем плече легкую, но властную руку, руку,
которая даже рычаг кассовой машины сжимала, как штурвал корабля.
угрозы.
может быть, кое-что оставить детям - пусть играют, они ведь любят такие
Лондон Джек
Флинт Эрик
Белов Вольф
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Шилова Юлия