Чтение 57–й страницы книги ~Картежник и бретер, игрок и дуэльянт~

массой, складывалось воедино и неминуемо порождало невеселый вывод:
"Готовьтесь, ребята. По наши души депеша пришла..."

Я еще болтал с казаками, надеясь выведать что-либо более определенное,
когда из своего дома вышел мой ротный и подпоручик, доставивший депешу.
Моллер попрощался, молча обождал, когда за порученцем и казаками уляжется
поднятая пыль, и недовольно буркнул, чтобы я прошел к нему.

- Кизляр отменяется, Олексин, - очень серьезно сказал он. - Немирные
захватили жену самого Павла Христофоровича Граббе. Нам приказано найти ее и
отбить, поскольку ни на какой выкуп чеченцы не согласны.

- Может быть, вопрос - только в сумме выкупа?

- Скорее, это похоже на месть, - вздохнул поручик. - Граббе взял Ахульго
и чудом не пленил имама. Да, к приказу приложена записка. Ознакомьтесь.

Он протянул мне листок бумаги. Я развернул и прочитал:

"ОТВАГА АПШЕРОНЦЕВ ПОД АХУЛЬГО СПАСЛА МОЮ ЧЕСТЬ. ВЕРЮ, ЧТО ЕСЛИ КТО И
СПОСОБЕН СПАСТИ МОЮ ЖЕНУ, ТАК ТОЛЬКО ВЫ, МОЛЛЕР. ВЫ И ВАШИ СОЛДАТЫ. ПО
СЛУХАМ, ОНА - В АУЛЕ АДЖИ-ЮРТ".

И - генеральская закорючка вместо подписи.

- Он немногословен, - я возвратил записку.

- Чеченцы безусловно перекрыли все дороги и тропы к аулу, - вслух
рассуждал поручик, не слушая меня. - Вы рассказывали, что будто бы
подружились с неким абреком. Может быть, он проведет нас к Аджи-Юрту без
всяких троп?

- Вряд ли он пойдет против своих соплеменников.

- Вряд ли, - согласился Моллер. - Но попытаться все же следует.

- Для того чтобы попытаться, мне сначала надо хотя бы встретиться с ним.

- Хорошо бы найти его сегодня, Олексин. Завтра нам необходимо выступить,
пока немирные не спрятали свою добычу в горах. Возьмите моего коня. А
главное, будьте очень осторожны.

- Не думаю, что в этих краях может оказаться кто-либо еще, кроме моего
приятеля. У каждого абрека - свой участок охоты. А за коня - спасибо.

Признаться, я с большой неохотой отправился выполнять эту то ли дружескую
просьбу, то ли приказ. Я понимал, что мой ротный пытается использовать все
возможности, чтобы исполнить как можно быстрее (и лучше - бескровнее) личную
просьбу генерала Граббе, попавшего в беду. Понимал, но... Как бы это
потолковее объяснить?.. Мне было неприятно, что ли. Неприятно обращаться за
помощью к отъявленному чеченскому головорезу, отстреливающему из хорошего
укрытия наших солдат и казаков. Что-то в этом было почти неприемлемым для
меня...

Но, повторяю, понимал Моллера, а потому и выехал.

И представьте, нашел Беслана. Часа полтора проторчал возле скалы, где мы
с ним впервые столкнулись, даже взобрался на нее, покрасовавшись на вершине.
Хотел было уже возвращаться в крепость, но обратил внимание, как вдруг
вытянула морду и запрядала ушами лошадь, одолженная мне поручиком. Я
завертел головой и увидел черного всадника на черном коне.

- Беслан!..

Он подъехал, кивнул, сказал неодобрительно:

- Час смотрел, как ты искал свою пулю.

- Пулю? - растерянно спросил я.

- Только хранимые Аллахом да ваши начальники ездят на белых конях. И
тогда подумал: может, ты ищешь меня?

- Я искал тебя, Беслан.

Мне трудно было начинать этот разговор. Настолько, что я даже не подумал,
как начну его. И сказал:

- Мы - джигиты. Разве к лицу джигитам сводить счеты с неповинными
женщинами?

- Я не трогаю женщин.

И будто в доказательство собственных слов сдвинул на затылок папаху,
обычно нависающую над его бровями, показав мне зеленую повязку. Я увидел
арабскую вязь, выведенную черной краской.

- Что там написано?

- Имя моего сына.

- Он погиб?

- Нет. Он исчез, когда русские заняли мой аул. Вы называете это
зачисткой.

- Ты хотел украсть мальчишку Амирбека вместо своего сына?

- Вместо ничего не бывает. Я хотел получить за него тысячу рублей, чтобы
выкупить своего Лечу. Верный человек сказал, что видел его у казаков в
станице Червленой.

- Казаки крадут детей ради выкупа?

- Всякая война имеет две стороны. Кто-то делается богаче, кто-то - еще
беднее.

Он сам предложил начало трудного разговора. Правда, случайно и
бесхитростно, но я вцепился в него.

- Я дам тебе пять тысяч.

Беслан посмотрел на меня с укоризной. И расстроенно поцокал языком.

- У тебя - два желания, которые я должен выполнить. Два, - для
убедительности он показал два пальца. - Ты дважды спас мою жизнь. Говори,
что тебе надо, и не обижай понапрасну.

- У генерала украли жену, - решительно сказал я. - Почтенную женщину,
мать двоих сыновей.

Беслан чуть пожал плечами:

- Какой-то мюрид очень хочет заслужить одобрение имама. Только женщина
была не одна.

- Не одна?

- Две, - абрек опять показал два пальца. - Их увезли в Аджи-Юрт.

- Нам приказано освободить их. Проведи нас к Аджи-Юрту какой-либо
незаметной дорогой.

Беслан отрицательно покачал головой и горестно вздохнул:

- Тогда мне не спасти своего сына.

- Почему?

- Потому что меня убьют, а кто же его выкупит?

Я молчал, лихорадочно размышляя, как мне убедить его. Он снова вздохнул.
На сей раз виновато:

- Извини, я - твой должник. Но мальчик - последний мужчина в нашем роду.
Извини.

Он уже тронул лошадь, но я придержал ее за повод.

- Ты сказал, что твой сын в станице Червленой? Я даю тебе слово, что
найду его, если ты поможешь нам, Беслан.

Он помолчал.

- Я дал слово, Беслан.

- Это - твое слово или слово твоего генерала?

- Это - мое слово.

Он долго молчал, размышляя. Наконец решился:

- Сегодня после захода солнца - у переправы.

Чуть приподнял коня перед первым прыжком, отдал ему повод и понесся вниз
по крутому обрыву.

Я не сомневался в его слове, о чем и доложил поручику.

- Но мои помощники не успеют вернуться, Олексин.

Они и впрямь не успели и - к своему счастью. Почти никто из того похода
целым не вернулся, уж не говорю о погибших...

Моллер хмурился, но после обеда неожиданно подошло подкрепление: видимо,
генерал все же помнил, что рота у нас далека от списочного состава. И своей
властью снял из-под Пятигорска двадцать восемь стрелков, которых и привел к
нам, во Внезапную, подпоручик Мздолевский.

Моллер очень обрадовался этому неожиданному везенью нашему. А я - даже
вдвойне, потому что среди прибывших стрелков оказался мой давний знакомец по
Москве. Пров Сколышев, заботливо обучавший меня солдатским наукам на
гауптвахте.

- Рад тебя видеть, Пров. Как до Кавказа добрался?

- Широка Россия, Александр Ильич. Две пары сапог стоптал до самых до
портянок.

Так у поручика оказался хотя и один помощник, да зато добрый малый. Этого
было, конечно же, маловато для похода, и он негласно назначил вторым
помощником меня, поручив командовать авангардом, а заодно и приглядывать за
проводником. Если он, конечно, объявится на переправе.

Беслан появился, по брови замотанный черным башлыком. Я хотел представить
его поручику, но он отказался:

- Я тебе служу, а не русским. Скажи, чтоб шли тихо и чтоб офицеры коней
оставили там, где я оставлю своего.

Я передал это командиру роты. Солдаты обмотали тряпьем все, что только
могло звякать или брякать, попрыгали для проверки перед Моллером, и мы
наконец тронулись к аулу Аджи-Юрт.

Трудно было назвать тропинкой те ужиные изгибы вверх по крутому склону.
Но Беслан вел уверенно, я шагал следом, за мною - десятка, отряженная
поручиком в авангард, а уж потом - остальные. И этих остальных было
семьдесят два человека. Восемьдесят три всего, если с нами вместе считать.

Перевалив через невысокий, но весьма крутой хребет, Беслан спешился.

- Дальше - пешком.

Он не стал привязывать своего коня. Просто что-то шепнул ему на ухо, и
конь послушно отошел в тень. Но лошадей Моллера и Мздолевского привязать
велел и сказал:

- За этой горой - сады. Там будете ждать. Я покажу, где прячут женщин,
только Сашке, и уйду.

До границы садов мы добрались уже в густых сумерках: думаю, что абрек и
вел нас сюда с этим расчетом. Шепотом предупредив поручика, чтобы не было
никакого шума, кивнул мне, и мы беззвучно исчезли в безмолвном саду.

Беслан тенью скользил впереди, не задумываясь над тем, куда и как ставить