Глава пятая. ПАЛКИ В КОЛЕСАХ
осуществлялось при помощи кареток времен Империи. Каретки представляли собой
двухколесные экипажи на спиральных рессорах, обитые внутри бурой кожей, в
них было только два места - одно для почтаря, другое для пассажира. Колеса
были снабжены очень длинными, угрожающего вида ступицами, которые удерживали
все другие экипажи на почтительном расстоянии; такие ступицы еще и сейчас
можно встретить на проезжих дорогах Германии. Ящик для писем, огромный,
продолговатый, помещался позади кузова и составлял с ним одно целое. Он был
выкрашен в черный цвет, а каретка - в желтый.
уродливыми и горбатыми; издали, когда они ползли по дороге, отчетливо
вырисовываясь на горизонте, они напоминали насекомых, называемых, кажется,
термитами; передняя часть туловища у них короткая и они тащат за собой
огромную заднюю часть. Впрочем, они двигались весьма проворно. Каретка,
ежедневно выезжавшая из Арраса в час ночи, после прихода парижской почты,
прибывала в Монрейль - Приморский около пяти часов утра.
эсденской дороге, въезжая в город, задела на повороте одной из улиц
маленькое, запряженное белой лошадью тильбюри, которое направлялось в
противоположную сторону и где сидел только один пассажир, закутанный в
широкий плащ. Колесо тильбюри получило довольно чувствительный толчок.
Почтарь крикнул этому пассажиру, чтобы он остановился, но путешественник не
послушал его и продолжал ехать дальше крупной рысью.
мучительном единоборстве с самим собою, единоборстве, достойном сострадания.
спешил? Он и сам не знал. Он ехал наудачу. Куда? Конечно, в Аррас; но, быть
может, он ехал и не только туда. Мгновениями он чувствовал это, и его
охватывала дрожь. Он погружался в ночь, как в пучину. Что-то подталкивало
его, что-то влекло. Никто не мог бы передать словами, что происходило в его
душе, но всякий это поймет. Кому не приходилось хотя бы раз в жизни вступать
в мрачную пещеру неведомого?
остановился, ничего не сделал. Ни одно из его умозаключений не было
окончательным. Сильней, чем когда бы то ни было, им владела нерешительность
первых минут.
Скофлера: каковы бы ни были последствия, не мешает видеть все собственными
глазами и разобраться самому, этого требует простая осторожность, ибо ему
необходимо знать обо всем происходящем; не проследив и не изучив всех
обстоятельств, ничего нельзя решать; на расстоянии все кажется
преувеличенным; быть может, увидев Шанматье, вероятно, негодяя, он
перестанет терзать себя и спокойно допустит, чтобы тот занял на каторге его
место; там, правда, будет Жавер, будут Бреве, Шенильдье и Кошпай, но разве
они узнают его? - Какая нелепость! А Жавер теперь далек от всяких
подозрений; все предположения и догадки сосредоточены сейчас вокруг этого
Шанматье, а ведь ничего нет упрямее предположений и догадок; следовательно,
никакой опасности и не существует.
найдет в себе силы перенести их как бы ни была жестока его судьба, в конце
концов она в его руках, он волен в ней. Он цеплялся за эту мысль.
отличной, мерной и уверенной рысью, делая два с половиной лье в час.
нем самом что-то отступает.
остался далеко позади. Он наблюдал, как светлеет горизонт; он смотрел не
видя, как перед его глазами проносятся холодные картины зимнего рассвета. У
утра есть свои призраки, так же как и у вечера. Он не видел их, но, помимо
его сознания, мрачные силуэты деревьев и холмов, путем почти физического
проникновения, добавляли что-то унылое и зловещее к хаосу, царившему в его
душе.
всякий раз говорил себе: "А люди там спокойно спят!"
сливались в приятный однообразный звук. Все это кажется полным очарования,
когда человеку весело, и тоскливым - когда ему грустно.
постоялого двора, чтобы покормить лошадь и дать ей передохнуть.
породе: у этих лошадей большая голова и большое брюхо, короткая шея, но
вместе с тем широкая грудь, широкий круп, крепкие бабки и поджарые сильные
ноги, - некрасивая, но здоровая и выносливая порода. Хотя славная лошадка
пробежала за два часа пять лье, на ней не было заметно ни малейшего следа
испарины.
рассматривать левое колесо.
потом выпрямился и сказал:
наверняка не проедет и четверти лье.
лошадью в придорожную канаву. Да вы взгляните сами.
сломались две спицы; ступица тоже пострадала: гайка на ней еле держалась.
колесо и скорчил гримасу, как хирург, увидевший сломанную ногу.
сударь, вы не сможете выехать сегодня.
а просто заменить его новым?
в путь сейчас же.
делаются под пару. Два разных колеса невозможно подогнать друг к другу.
здесь глухое место.
плечами. - Недурно же вы разделываетесь с кабриолетами, которые берете
напрокат. Да если бы у меня и был экипаж, я бы вам все равно его не дал.
сарае старая коляска. Хозяин ее, из наших городских, поставил ее ко мне на
хранение, а сам, почитай, никогда на ней и не ездит, разве что раз в год по
обещанию. Я бы дал вам ее напрокат, мне не жалко, да как бы хозяин не
заметил, когда вы будете проезжать мимо, и, кроме того, это ведь коляска,