вниз и до поворота оставалось метров десять, из-за него появились двое
винтокрыльщиков в очках и шлемах и, весело маша мне руками и смеясь, быстро
оказались рядом со мной один из них, улыбаясь, положил мне руку на плечо, и
тут же я получил вполне оглушающий удар по голове, в полусознании я "поплыл"
вниз, к земле, они подхватили меня, и я, чувствуя, что бессилен что-либо
сделать, успел-таки сообразить и не закричал: Оли могла связать мои крик не
с винтокрыльщиками, выскочить... нет, ею я рисковать не мог. Эти, легко
приподняв меня, бросились бежать к повороту реки, я впился в руку того, что
был справа от меня, тут же прогремел выстрел, этот правый упал, упал и я,
успев заметить, как спряталась в щель Оли с револьвером, второй снова
оглушил меня легким ударом, и я в каком-то полутумане, не имея сил бежать,
видел только, как он склонился над своим напарником, непрерывно стреляя в
сторону щели, потом махнул рукой, закинул меня себе на плечи и потащил
дальше, отстреливаясь, так что снова Оли стрелять никак не могла он, гад,
стрелял не переставая. Уже за поворотом, ближе к винтокрылу, я получил еще
один легонький ударчик, который лишил меня сознания... не знаю, насколько. Я
очнулся уже в воздухе. Я был привязан какой-то веревкой к креслу, соседнему
с пилотским, а сам пилот, ведя винтокрыл одной рукой, другой развязал мой
рюкзак, поднял пук травы, увидел рыбу, лежащую тоже на траве, и снова бросил
верхний пук травы на рыбу и пришлепнул мой рюкзак сверху рукой, не обращая
больше на него внимания. Увидев, что я немного пришел в себя, он сказал мне:
-- Интересно, как хорошо ты видишь и хороша ли твоя память? Понимая,
что терять мне нечего, я сказал:
-- Не исключено, что твой напарник не умер, а сильно ранен. Ты должен
был бросить меня, а не его. Стало быть, ты не из повстанцев. Ну что, прав я?
-- сказал я как-то даже грубовато.
-- Более того, -- сказал он и снял очки.
Это был... а,Урк. Тот самый кулачный боец, шпик квистории, которого
вместе с а,Грипом чисто "вырубили" на вечере технициума Олуни и Кальтут. Я
-- молчал.
3
Близилась ночь. Еще не совсем стемнело, винтокрыл стоял на маленькой
поляне среди высоких деревьев леса, а,Урк ужинал, насильно запихивая куски
еды и в мой рот, из чего напрашивался умный вывод, что я ему нужен живым.
Поесть он мог и в воздухе, но мы уже давно сели, а несколько раньше он
пробурчал: "Нет смысла лететь в Тарнфил днем, в самое пекло боя". Что я
оценил довольно быстро, когда прошло головокружение от трех легких
"педагогических" ударов а,Урка, так это свое незавидное положение.
-- Ну, узнал ты меня? -- спросил а,Урк, когда мы еще летели, а я
немного отошел и думал: хвала небу, папа и остальные хоть будут знать от
Оли, где я приблизительно, а не то чтобы просто как в воду канул. -- Узнал
или нет? -- повторил а,Урк. А я подумал: коммуникатор-то мой и пистолет в
рюкзаке под травой он не видел.
-- Нет, -- соврал я. -- Не узнал.
-- Плохое зрение, что ли? -- спросил он. -- Ты сидел в зальчике этого
идиотского технициума, а я и мой напарник показывали, что такое кулачный
бой, настоящий кулачный бой... Все это было подстроено. (Я молчал.) Небось
эти двое моро первую нашу пару не тронули, потому что, я думаю, были с ними
в сговоре, заодно.
-- Что значит "не тронули?" -- сказал я. -- Моро выиграли.
-- Вот именно. А нас они искалечили.
-- Как это?.. -- удивился я. -- Вы же опытные бойцы. Просто они у вас
тоже чисто выиграли, так как вообще сильнее всех вас.
-- Сильнее?! -- прохрипел а,Урк. -- Заткни глотку. Они нас искалечили.
Мы лежали в больнице. В обмороке, с переломами.
-- Ничего я не знаю, -- сказал я. -- И ничего я не заметил. Они вас
уложили, и занавес опустился. Никто ничего не видел.
-- Вот именно, -- зло сказал а,Урк. -- Чистая работа. Было у нас с
а,Грипом одно дельце, не скрою, хотя и не скажу, какое. Острое дельце и
денежное. За это нам и отомстили, но -- бей меня по башке самым большим
шаром здания квистории -- ума не приложу, откуда они узнали об этом деле.
Знали двое: я и а,Грип.
-- Кто они-то? -- глупо спросил я.
-- Не твое дело. Не моро, конечно. В больнице мы кое-как пришли в себя,
ну, все, думаю, пригрозили нам -- и ладно. После разберемся. Бамбус, врач,
кабан этот, жмет нам руки, мол, пока. Мы идем менять больничную одежду на
нашу, в этой комнатке нас и связали. Кляп в рот, руки в наручники, ноги --
веревкой, их там человек шесть из шкафа выскочило. В машину -- и под
Калихар, к повстанцам. Конечно, они нас там собирались кокнуть, но сначала
само собой кое-что из нас вытянуть. Мы перестали врать, одну правду говорили
-- жизнь дороже. Не в том смысле, что они нас благородно отпустят, а что
контроль будет послабее. В наручниках, но гуляй где хочешь -- понимали, что
мы с наручниками и без оружия в лес не уйдем. Но в одном они просчитались.
"Душу раскрывает, гад, -- подумал я. -- Или хвастается".
-- Мы и в наручниках -- кулачные бойцы. Тем более я когда-то летал.
Оказались мы у винтокрыла, стоявшего с краю, а там двое всего повстанцев
было. Два сильных удара ногами -- те вповалку до утра. А мы -- в машину и в
небо. Это я мог сделать и в наручниках. Пока летели, а,Грип распилил
наручники...
-- Зачем ты мне все это рассказываешь?! -- нарочито грубо спросил я. Он
поглядел на меня, расхохотался и сказал:
-- Чтобы ты знал, с кем имеешь дело!
-- Я это давно знаю. По трем ударчикам по голове.
-- Кто стрелял?! -- рявкнул он. Заревел как хурпу.
-- А я откуда знаю? Мы жили в глуши, в палатке, я и отец. Недалеко был
поселок моро, километрах в трех. Моро говорили, что рядом скрывается отряд
повстанцев. Наверное, они и стреляли.
-- Это почему это?! Из-за тебя, что ли?!
-- А хоть бы и из-за меня! -- Это я даже прохрипел зло. -- Когда-то
меня уже украли, кое-кто из квистории, делая вид, будто это повстанцы. Потом
меня действительно выкрали повстанцы, разницу-то в обращении я заметил. И
знаю...
-- Это как же ты заметил? И что ты такое знаешь?!
-- Я думал, ты умнее, -- сказал я, наглея на глазах. -- Ты же сам мне
все рассказал. Вас ищут -- это факт. Стрелять по вам могли и
повстанцы-соседи: узнали о вас по коммуникатору...
Он глухо зарычал, но мне показалось, что в глазах его мелькнуло нечто
вроде уважения ко мне.
-- Да. телек я у повстанцев смотрел и слушал, -- сказал он. -- Слышал,
когда они хвастались, что взяли вас под свою защиту, а Орика и дочь
превратили в заложников. Взяли вас под защиту, а бросили в глухом лесу.
-- Кулачный боец ты классный, -- я рассмеялся, -- но думаешь с трудом.
Твоего дружка кокнули, а мы, видите ли, были без защиты в глухом лесу. Учти,
по а,Грипу, мертвому или живому, "вычислят" и тебя.
-- И все же твои повстанцы тебя не уберегли! -- захохотал он. -- Ловко
я тобою закрылся, а? Ну, когда бежал к машине.
-- Вы зря из-за меня сели, -- сказал я.
-- То есть как это зря?! Ты мне ого как пригодишься!
-- Потеряли время. Не знаю, успели повстанцы под Калихаром связаться с
Тарнфилом, что вы дали деру, но уж эти точно сообщат, которые кокнули твоего
дружка.
-- Каким это образом? Ради чего?
-- Плохо у тебя с головой, -- сказал я. -- Да из-за меня, из-за меня
же! Они не стреляли по вашему вертолету, потому что по его номеру знали, что
он повстанческий, а вот когда вы поволокли меня... Зачем я тебе нужен?! --
резко спросил я.
-- Ты мне голову не задуряй, -- сказал а,Урк. -- Политория-то от вас,
от землян, в восторге. Квистор, того и гляди, выменяет своего члена
правительства, уля Орика, на тебя.
-- Да-а, я в тебе ошибся, -- сказал я. -- Расчет умный. Тебя, может,
даже в квисторию введут, каким-нибудь старшим инспектором.
-- Бери выше, -- сказал он. -- Они бы мне в квистории дорого заплатили,
доставь я им Орика -- члена правительства. Но еще больше -- за
Орика-предателя.
-- Как это -- "Орика предателя"? -- удивился я.
-- А так, -- сказал он. -- Я-то кое-что о нем знаю, квистория, может, и
не знает, а я знаю. Повстанец он, этот ваш Орик, а по телеку объявили, что
он заложник, для отвода глаз.
-- Если он повстанец -- в чем я сильно сомневаюсь, -- сказал я. -- То
они его за меня не выдадут.
-- Выдадут, -- сказал он. -- Ты -- гость. Великий гость -- вот смех! Ты
спас его дочурку, красу Политории! Да они готовы его же кровью заплатить за
твое всеполиторское благородство!
Внезапно у меня вдруг пропало всякое желание говорить с этим гадом. Что
сейчас делается у моро? Оли давно вернулась и все рассказала. Пилли намерена
быть в Тарнфиле, а папу, когда он узнает, что меня похитили, тоже махануть в
Тарнфил теперь никто не удержит. Почему этот гад столько времени, можно
сказать, беседовал со мной, что-то выспрашивал, чем-то даже делился? Я вдруг
понял: у него была та же реакция, что и у узкоглазого, когда он изложил мне
и Пилли свои условия Орику. Пилли заговорила, и он стал слушать, любое слово
привязывало его к креслу, он хотел понять, разобраться, потому что был в
себе не уверен, потому что боялся. И а,Урк тоже боялся, он, сам того не
понимая, говорил со мной, желая услышать что-то успокаивающее, хоть
что-нибудь. Он -- боялся.
-- Не пора нам лететь, а? Или мы заночуем в лесу? Развяжи меня, все
тело затекло, -- сказал я. -- Слышишь?
-- Вот спущусь по нужде на землю, вернусь и развяжу!
-- А я что, не хочу, что ли? -- плаксиво сказал я. -- Терпеть, что ли?!
А?!
Лондон Джек
Шилова Юлия
Круз Андрей
Маккарти Кормак
Земляной Андрей
Беляев Александр