отняли все деньги, и, чтоб он не проговорился, его повесили... Но когда его
волокли на виселицу, он улучил минутку и на ходу шепнул мне, чтоб я сообщил
вам про эту беду. Он мне обещал, что за это вы отсчитаете мне десять экю. Я
сам видел, как его повесили, вот я и пришел..." Вот так ты должен сказать
той доброй женщине. Понял?" - "Хорошо, сударь, - ответил я, - но сначала вы
говорили мне про двадцать экю, а теперь говорите только про десять". -
"Дурачина! Вот тебе задаток - первые десять". - "Тогда в добрый час, -
говорю я. - Ну, а если добрая дама Алоиза спросит меня, каков из себя этот
Мартен-Герр, которого я никогда не видал?" - "Гляди на меня". - "Гляжу". -
"Так вот, ты опишешь ей Мартен-Герра, как будто он - это я!"
странный рассказ.
чем вы мне говорили. А оказалось, вы попали сюда раньше меня! Оно, конечно,
я заглядывал на пути в трактиры... однако поспел вовремя. Вы дали мне шесть
дней, а сегодня как раз шестой день, как я вышел из Монтаржи.
дней назад я прошел через Монтаржи! Н-да... Думается мне, дружище, что
рассказ твой - сущая правда.
просто обманщик! Ведь он уверяет, будто говорил с вами в Монтаржи шесть дней
назад, а вы вот уже двенадцать дней никуда не выходили из дома!
повесили в Нуайоне, а раньше вы говорили, что повесили вас месяц назад!..
тем мой двойник...
дорогу истины!
А как мои десять экю?
имя и местожительство. Возможно, со временем ты понадобишься как свидетель.
Я, кажется, начинаю распутывать клубок многих преступлений...
чтоб этот добрый человек ушел, ни на что не жалуясь. В свое время дело это
разрешится... Однако уже восемь часов. Пора идти в Лувр. Если король даже не
примет меня до полудня, я, по крайней мере, поговорю с адмиралом и герцогом
де Гизом.
что, выйду победителем.
прошептала Алоиза.
не раньше, чем добьемся другого оправдания и другого освобождения. А пока
будь здоров, Мартен. До свидания, кормилица.
строгий и суровый, набросил на себя широкий плащ, вышел из дома и направился
к Лувру.
подумала кормилица.
заметил ненароком какого-то человека, тщательно закутанного в грубый плащ.
Видно было, что незнакомец старается скрыть свое лицо под широкополой
шляпой. Габриэлю почудилось что-то знакомое в его фигуре, однако он не
остановился и прошел мимо.
сдержался и только тихо окликнул его:
эту пору?
чтоб меня узнали. Но при виде вас, друг мой, я не удержался и окликнул вас.
Когда же вы прибыли в Париж?
повидаться с вами.
дороге расскажете, что же с вами приключилось.
другу, - отвечал Габриэль, - но сначала, господин адмирал, разрешите задать
вам вопрос об одном исключительно важном для меня деле.
совсем не трудно предвидеть мой ответ. Вы, наверно, хотите знать, сдержал ли
я обещание, данное вам? Поведал ли я королю о той доблести, которую вы
проявили при обороне Сен-Кантена?
хотел вас спросить. Я вас знаю и поэтому не сомневаюсь, что по возвращении
вы исполнили свое обещание и рассказали королю о моих заслугах. Возможно, вы
даже преувеличили их перед его величеством. Да, я это знаю наперед. Но я не
знаю и с нетерпением жажду узнать: что ответил Генрих Второй на ваши слова?
спросил меня, что же с вами, в конце концов, стало. Мне было трудно дать ему
точный ответ. В письме, которое вы написали мне, покидая Сен-Кантен, не было
никаких сведений, вы только напоминали мне о моем обещании. Я сказал королю,
что в бою вы не пали, но, по всей вероятности, попали в плен и постеснялись
поставить меня об этом в известность.
вновь заговорил о ваших боевых заслугах, он прервал меня: "Однако об этом
хватит" - и переменил тему разговора.
советовал вам не слишком-то рассчитывать на признательность сильных мира
сего.
пленник! Но если я предстану перед ним и предъявлю свои права, ему придется
все вспомнить!
королю, и он рассудит. Но когда оскорбитель сам король, нужно обращаться
лишь к богу - и он отомстит.
справедливости?
разговор о религии угнетенных, который мы имели однажды. Я вам тогда говорил
о верном способе карать королей, служа истине.
видите, память мне ничуть не изменила. И, возможно, что я прибегну к вашему
способу...
никакой клятвы. Дайте мне только слово хранить в тайне все, что вам придется
услышать и увидеть.
нанесена обида, то вы, по крайней мере, узнаете, как можно за нее
расплатиться. Следуйте за мной.
тесным улочкам, одна из которых именовалась в те давние времена улицей
Святого Якова.
VII. ФИЛОСОФ И СОЛДАТ
одних угнетенных. Наряду с ремесленниками и городской беднотой (главным
образом в городах Южной Франции) к ним принадлежали и многие дворяне, в том
числе представители знати (Антуан Бурбон, принц Конде, адмирал Колиньи и
др.)] остановился перед низкой дверью невзрачного домика, приютившегося в
самом начале улицы Святого Якова. Он ударил молотком. Сначала приоткрылась
ставня, затем невидимый привратник распахнул дверь. Вслед за адмиралом
Габриэль прошел по тенистой аллее, поднялся по ветхой лестнице на второй
этаж и очутился на чердаке перед запертой дверью. Адмирал трижды постучал в
дверь, но не рукою, а ногой. Им открыли, и они вошли в довольно большую, но
мрачную и пустую комнату. Из двух окон лился тусклый свет. Вся обстановка
состояла из четырех табуреток и дубового колченогого стола.
ему навстречу, третий, стоявший у оконной ниши, ограничился почтительным
поклоном. - Теодор и вы, капитан, - обратился адмирал к обоим мужчинам, - я
привел сюда и представлю вам человека, который, полагаю, будет нам другом.
помоложе, - видимо, это и был Теодор, - стал что-то вполголоса говорить
Колиньи. Габриэль отошел немного в сторону, чтобы не мешать их беседе, и
Посняков Андрей
Аникина Наталья
Лукьяненко Сергей
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Мороз Александра