Чтение 57–й страницы книги ~Жестокий шторм~

следы - сперва глубокие.., потом легкие.., потом еле заметные...

Миновав купол с мемориальным колоколом, Линож начинает подниматься в
воздух. Всего на дюйм-другой, но расстояние от него до земли медленно
растет. Будто он идет по лестнице, которую мы не видим.

А Майк у входа в мэрию кричит вслед своему сыну, вложив все свое горе в
единое слово:

- Ральфи!

Линож и Ральфи. Ночь. Ральфи открывает глаза и оглядывается.

- Где я? Где мой папа?

Далекий, еле слышный голос Майка:

- Ральфи...

- Это неважно, мальчик с седлом феи, - говорит Линож. - Посмотри вниз!

Ральфи смотрит. Они летят над проливом. Тени их летят по волнам,
окруженные лунной дорожкой. Ральфи улыбается от радости.

- Ух ты! Класс! - И после паузы:

- А это настоящее?

- Как яблочный пирог, - отвечает Линож.

Ральфи оглядывается на:

Литтл-Толл-Айленд. Это почти негатив того изображения, что мы показывали
вначале - ночь вместо дня, уход вместо приближения. В лунном свете
Литтл-Толл-Айленд выглядит почти иллюзией. Чем он скоро для Ральфи и станет.

- А куда мы летим? - спрашивает Ральфи. Линож подбрасывает скипетр в
воздух, и он занимает то положение, которое было, когда Линож летал с
детьми. Его тень, теперь от луны, а не от солнца, лежит поперек лица Линожа.
Линож наклоняет голову и целует седло феи на носу у Ральфи.

- Куда хотим. Всюду. Во все те места, которые тебе только снились.

- А мама с папой? Когда они прилетят?

- А, об этом потом, - улыбается Линож. Что ж, ему виднее, он взрослый..,
и потом, это так интересно!

- О'кей, - говорит Ральфи. Линож поворачивает - закладывает вираж, почти
как самолет, - и они улетают от нас прочь.

Майк стоит на ступенях мэрии. Он плачет. Джоанна Стенхоуп выходит из
мэрии и кладет ему руку на плечо. С бесконечной добротой она произносит:

- Войди в дом, Майк.

Не обратив на нее внимания, он идет вниз по ступеням, пробивая путь в
рыхлом снегу. Для тех, кто не волшебник, это трудная работа, но он идет
вперед. Он идет по следам Линожа, и камера следит за ним, глядя, как
отпечатки становятся все легче и легче, все меньше связаны с землей, где
обязаны жить смертные.

Мимо мемориального колокола, здесь еще один исчезающий отпечаток.., и
ничего. Поля девственного снега. Майк в рыданиях валится у последнего следа.
Возносит руки к пустому небу, к сияющей луне.

- Верни его, - тихо просит Майк. - Прошу тебя. Я сделаю все, что ты
хочешь, если ты его вернешь. Все, что ты хочешь.

В дверях мэрии столпились островитяне и молча смотрят. Джонни и Санни,
Ферд и Люсьен, Тавия и Делла, Хэтч и Мелинда.

- Верни его! - слышен молящий голос Майка. Лица островитян не меняются. В
них, быть может, есть сочувствие, но нет милосердия. Здесь, сейчас - нет.
Что сделано, то сделано.

Майк на снежном поле. Он копошится в снегу возле купола, где висит
мемориальный колокол. Протягивает руки к луне и залитой светом воде в
последний раз, но без надежды.

- Прошу тебя, верни его, - шепчет он.

Камера начинает уходить в сторону и вверх. Понемногу Майк становится
меньше и меньше, и вот он уже черная точка на белой снежной равнине. За ней
- материк, рухнувший маяк, волны пролива.

Затемнение.

И последний, еле слышный шепот мольбы:

- Я люблю его. Смилуйся! Конец акта шестого.

АКТ СЕДЬМОЙ

Небо ярко-голубое, и пролив тоже. Флегматично пыхтят рыбачьи лодки,
проносятся спортивные катера, оставляя кильватерный след и таща водных
лыжников. Парят и кричат в вышине чайки.

Прибрежный город утром. Титр: МАЧИАС, ЛЕТО 1989

Небольшой дощатый дом на Мэйн-стрит. Табличка:

ЮРИДИЧЕСКИЕ УСЛУГИ.

Пониже еще одна:

ЕСЛИ РЕШЕНИЕ ЕСТЬ,

МЫ ВМЕСТЕ ЕГО НАЙДЕМ.

Камера наплывает на окно. В доме сидит женщина, глядя наружу. Глаза
красные, щеки мокры от слез. Волосы у нее седые, и сначала мы просто не
узнали Молли Андерсон. Она постарела на двадцать лет.

Сидит она на кресле-качалке, глядя на летний пейзаж, и беззвучно плачет.
Напротив нее адвокат - профессионального вида женщина в светлой летней юбке
и шелковой блузке. Хорошо причесана, хорошо накручена, и смотрит на Молли с
тем сочувствием, которое проявляют хорошие психологи - часто помогает, но
пугает своей отстраненностью.

Молчание длится. Адвокат ждет, пока заговорит Молли, но Молли только
сидит в качалке и глядит плачущими глазами на лето за окном.

- Вы с Майком не спите вместе, - говорит наконец адвокат, - вот уже..,
как давно?

- Пять месяцев, - отвечает Молли, все так же глядя в окно. -
Приблизительно. Если нужно, я могу сказать точно. Последний раз был в ночь
перед большой бурей. Бурей столетия.

- Когда вы потеряли сына.

- Верно. Когда я потеряла сына.

- И в этой потере Майк обвиняет тебя.

- Я думаю, он собирается от меня уйти.

- И ты этого очень боишься, не так ли?

- Я думаю, он исчерпал все свои средства остаться. Ты понимаешь, что я
хочу сказать?

- Расскажи мне еще раз, что случилось с Ральфи.

- Зачем? Какая в этом польза? Господа Бога ради, кому от этого будет
лучше? Его больше нет!

Адвокат ничего на это не отвечает. Молли вздыхает и сдается.

- Это было на второй день. Мы все были в мэрии - там все собрались
укрыться от бури. Знаешь.., очень она была сильная.

- Я была здесь, - отвечает адвокат. - Я ее пережила.

- Да, Лиза, ты была - здесь. На материке. На острове это дело другое. -
Она замолкает на миг. - На острове все по-другому. - Еще одна пауза. - В
общем, Джонни Гарриман влетел во время завтрака и сказал, что маяк падает.
Все, конечно, захотели посмотреть, и Майк...

Дом Андерсонов летним утром. Перед домом стоит небольшая белая машина с
открытым багажником. В ней два или три чемодана. Открывается дверь дома, и
выходит Майк, неся еще два. Он закрывает дверь, спускается с террасы и идет
по дорожке. По всем движениям и жестам, по каждому взгляду перед нами
человек, который уезжает навсегда.

- Майк сказал нам, что сейчас белая мгла, - слышится за кадром голос
Молли, - и чтобы мы держались поближе к дому. Ральфи хотел посмотреть...
Пиппа и все дети тоже.., и мы их с собой взяли. Прости нас Боже, мы взяли их
с собой.

Майк останавливается возле таблички детского сада "МАЛЕНЬКИЙ НАРОД". Она
все еще висит на нижней ветви растущего во дворе клена, но какой-то вид у
нее сейчас пыльный. Забытый. Никому до нее нет дела. Майк срывает ее,
смотрит, поворачивается и бросает ее на террасу в приступе ярости.

- Никому из нас не следовало выходить, - говорит голос Молли, - особенно
детям. Мы недооценили бурю. Несколько человек заблудились и пропали. Один из
них был Ральфи. Энджи Карвер нашла дорогу домой. Остальные все погибли.

Майк провожает взглядом упавшую на террасу табличку, поворачивается и
идет к машине. Когда он обходит ее, чтобы сесть за руль, вытаскивая из
кармана ключи, раздается голос:

- Майк?

Это Хэтч.

Майк оборачивается. Хэтч, имеющий довольно странный вид в футболке и