Чтение 57–й страницы книги ~Дорога на высоту~

людям, к религии, стала ходить на лекции, на собрания хабадников.

-- Хабадников? -- О господи! В моем представлении хабад -- это черные
сюртуки, черные чулки и черные шляпы в тридцатиградусную жару и еще длинные
завитые пейсы. Ни хозяин, ни хозяйка не похожи на тех людей, они нормально
одеты, у него небольшая ухоженная бородка, сливающаяся с пейсами, белая
сорочка, у нее обычное цветное платье и только голова прикрыта.

-- Представьте себе -- хабад, -- усмехается хозяин, кажется, он доволен тем,
что мы такие невежды, для нас, что ортодоксы, что хабадники -- все одно. --
Это наиболее открытое жизнелюбивое направление.

-- А вы тоже хабадники? -- я в тревоге повернулась к А. Как это я раньше не
выяснила?

А. тоже усмехается, наверное, тоже над нашим невежеством.

-- Нет. Мы еще не знаем, к какому направлению примкнуть. Мы сами по себе.
Пока.

-- С Богом, -- подсказал Н.Н.

Но рассказ продолжается, мы слушаем.

-- Жена все время молилась, все больше времени проводила с новыми
знакомыми. Она стала соблюдать -- субботу, кашрут, праздники, я этого не
понимал, меня это раздражало. Я пытался с ней говорить, но получалось, как у
двух глухих. Я доказывал, что она занимается чушью, а она объясняла, что я
просто не знаю того, что знает она. Мне казалось даже, что она несколько
сдвинулась. Надо было что-то делать. Я решил походить на их сборища, так я
тогда это называл, послушать, что они говорят, чтобы потом объяснить жене,
показать ей, какие это все глупости. Я решил предпринять еще одну попытку
спасти семью.

-- Я вижу -- тебе это удалось, -- я обвела рукой многочисленное семейство,
сидящее за столом.

-- Слава Богу, -- отец семейства был доволен и, похоже, рассказывал тоже с
удовольствием. -Я стал ходить на лекции, беседовать, читать, и понял, что
все не так однозначно, как раньше думал.

-- Неоднозначно? Значит, ты и сейчас сомневаешься?

-- Нет, сейчас не сомневаюсь -- в том, что есть Творец.

-- Семья сохранилась, это прекрасно, но стал ли твой муж добрее, мягче к
тебе, -- спросила я у хозяйки.

-- Да... -- ответила она не очень уверенно. -- Во всяком случае, с ним можно
жить и дальше. А раньше было невозможно. Он был непредсказуем и неуправляем.

-- А что, без религии невозможно взять себя в руки? -- это я спросила у
героя событий. Но ответила за него мама:

-- Раньше не было инструмента.

И жена согласилась -- не было. И он сам тоже согласно кивнул. Вид у него
был довольный: слава Творцу, он дал ему инструмент для самоуправления.
Теперь есть возможность владеть собой.

Разговор шел о вещах личных, семейных, но ни тени неудобства не
чувствовалось в откровениях моих собеседников, просто люди рассказывали о
своей жизни, а жизнь -- это жизнь, и есть в ней всякое.

Слушали мы с интересом.

-- Однажды я торопился куда-то, припарковал машину, наверное, в
неположенном месте, и убежал. Возвращаюсь, смотрю: чья-то машина
перегородила мне выезд. Огляделся -- хозяина нет. Что делать? Вижу -- выходит,
но машину отгонять не торопится, черный такой, наглый тип. Смотрит на меня,
усмехается, ждет, что я буду делать. Подхожу к нему, говорю, чтоб отъехал.
Стараюсь говорить поспокойнее. Он смотрит нагло: чего ставишь, где не
положено? Тут меня взорвало. Одно желание: подойти и перевернуть его тачку.
И его -- вниз головой. Одна мысль: будешь у меня асфальт лизать и просить,
чтоб отпустил. Раньше я бы так и сделал.

-- А в тот раз?

-- А в тот раз подумал: "Твое счастье, что я -- человек религиозный,
благодари Бога". Пришлось договариваться, не прикладая рук.

-- И договорились?

-- Конечно.

-- Слушай, -- спросила я, -- а просто правила морали, этики, воспитанности --
существуют? Есть такое понятие "воспитанный человек". Он даже при встрече с
троглодитом таким остается.

-- Тебе же сказали, -- услышала я голос мужа, -- не было инструмента. -- Мол,
до чего тупая, не понимаешь.

-- Да, -- еще раз подтвердила А., -- не было. -- Мол, представь себе -- не
было, а теперь есть.

Странно. Когда-то я знала другой инструмент, заставляющий человека вести
себя внешне прилично -- красную книжечку с профилем одного глиняного божка.
Но книжечка эта была не только инструментом, для многих она еще служила
отмычкой... Мне хотелось додумать эту мысль, но не получалось, она от меня
ускользала. А может, мешал низкий, баритональный голос хозяина.

-- Мы приехали пятнадцать лет назад, и далеко не сразу все получилось, не
сразу все устроилось. Жену приняли на работу, а я никак не мог устроиться,
хотя она специалист не чета мне, она знает это. -- Жена согласно кивнула. -- Я
лежал и никуда не хотел идти, ничего не хотел делать. Даже за дочкой в
детский сад не ходил. -- Жена опять подтвердила кивком: не ходил.

О своем прошлом он рассказывал так, словно вспоминал о былых подвигах.
Вот я какой, хотите -- любите, не хотите -- дело ваше.

-- Я злился на весь свет, я знал, какой я специалист, а они не хотят меня
брать, пусть им будет хуже. Но жить-то как-то надо было. Я пришел на одну
фирму, куда требовались специалисты совсем другого профиля и другого уровня
-- пониже, предложил свои услуги. Производства того я не знал совершенно, но
подумал: что же я -- совсем осел? Попробую разобраться. Надо было пройти
собеседование, но прежде я попросил, чтобы мне показали производство,
посмотреть оборудование, с которым, возможно, придется работать. Меня повели
в цех, я стал смотреть, лазить, спрашивать. Сопровождающий сначала отвечал,
а потом вдруг сворачивает бумаги, чертежи, что брал с собой, и говорит:
пойдем. Ну, думаю, все. Лихорадочно пытаюсь сообразить, что не так сказал и
что не так сделал. Чувствую -- опять отворот. Да ладно, привык. А тот привел
меня к начальству и без всякого собеседования заявляет: "Этого парня берем".
Спрашивают: "Так сразу? Вы уверены?" Отвечает: "Он задавал такие
профессиональные вопросы, что можно не сомневаться".

Говоривший примолк, может быть, ожидая реакции на свой рассказ в стиле О.
Генри -- с неожиданным концом. Увидел у публики интерес и остался доволен.

-- А сейчас? -- спросила я.

-- Сейчас я работаю в очень солидной фирме, руковожу бюро. Мог бы занять
пост и повыше, но мне это не нужно. Я сам определяю направление работ,
распоряжаюсь финансами, принимаю на работу, увольняю, то есть подбираю себе
команду. Получаю высший в Израиле оклад инженера. -- Он назвал цифру,
помолчал секунду, насладился реакцией и добавил с удовольствием:

-- Я -- классный инженер.

О! Сын не похож на папу. На своего папу -- в молодости. Может, потому что
у него есть мощная поддержка -- Всевышний?

-- Я не боюсь спорить с начальством, -- заявил хозяин дома, когда я в
очередной раз проявила свое невежество, сказав, что в Израиле нельзя спорить
с начальством, чуть скажешь что-нибудь не так, укажут на дверь и пикнуть не
дадут. Мне элементарно разъяснили, что в Израиле, как и везде, что нельзя
быку, Юпитеру дозволено. Главное -- быть Юпитером.

-- Был вот такой случай. Одного моего сотрудника хотели отправить в
командировку. На месте надо было быть в воскресенье утром, значит -- вы
лететь в субботу. А тот -- человек религиозный, в субботу, естественно,
лететь не может, но и без работы остаться тоже страшно. Приходит ко мне,
спрашивает, что делать. Я решил позвонить начальству, высокому начальству,
до которого и по телефону-то добраться непросто. Берет трубку, я объясняю
ситуацию и добавляю: "Тот, кто со мной работает, не может ни летать, ни
работать в субботу". "Понятно", -- сказал большой начальник и положил трубку.

-- Ну -- и?

-- Все в порядке.

-- Было муторошно?

-- Нисколько, я знал, что поступаю правильно, а он, -- взгляд на небеса --
мне поможет.

-- Он тебе всегда помогает?

-- Конечно.

И он рассказал еще одну -- совершенно невероятную -- историю.

Их фирма как-то оказалась в очень трудном положении, почти что горела.
Могли спасти только американские вливания, американцы должны были бы
заказать им проект. Представители заокеанской фирмы приехали, заказывать
сразу отказались: мол, сделайте, мы посмотрим, что получилось, и решим,
покупать или не покупать ваш товар. Но выполнять проект было не на что.

-- А я заявил: "Посмотрите, американцы заключат с нами сделку и оплатят
все расходы", -- эту фразу рассказчик произнес, выделяя каждое слово.

Коллеги посмотрели на него, как на шутника, но он был уверен, что так и
будет, его вроде как осенило.

Следующая встреча с американской фирмой проходила на поле противника. Сын
Н.Н. тоже поехал в Штаты. Сначала в переговорах принимали участие только
чины высокого ранга. Но воз стоял недвижимо. Каждый вечер, вернувшись после
безрезультатной говорильни, вспоминали о пророчестве и печально
подсмеивались. Но пророк не шутил, он советовал:

-- Утром, перед тем, как идти на переговоры, наложите тфиллин.

Но начальство себя не утруждало, ему было не до шуток.

За день до отъезда представители израильской фирмы вернулись вечером в
гостиницу совсем унылые. Что делать?

-- Я же говорил, -- вновь сказал сын Н.Н., -- надо наложить тфиллин. Это же
несложно, попробуйте, что вам стоит.

Утром на переговоры отправилась вся делегация, в том числе сам пророк, но
каждый прочитал молитву и выполнил все, что требовалось по ритуалу утреннего
религиозного обряда.

Никто не поверил бы, что такое может быть, если бы не произошло на самом
деле. На этот раз руководителем группы американской фирмы почему-то был