думаю: если хорошо взяться, так почему не сделать? Конечно, чтобы литейная
была хорошая.
Торский, удивленно разглядывая его, закрыл совет.
наклонив голову, точно бодаться собирался:
дети меня не умиляют, раз дело идет о производстве. Нет, не умиляют. Я
говорю прямо: стройте завод - дело хорошее, а только рабочих придется
искать.
вышел.
подобное?
Только Зырянский читал в постели книгу да Володя и Ваня на соседних
кроватях посматривали еще друг на друга. Ваня вдруг приподнялся на локте:
24. ВСПОМНИМ СТАРИНУ...
Воргунов увез с собой австрийскую сверлилку, но ее увлекательный образ
остался в памяти.
Спорили о том, останется ли швейная мастерская или не останется,
пригодится ли для нового завода самарские токарные или не пригодятся,
нужно ли разваливать стадион или не нужно. Несколько девочек обратились в
совет бригадиров с просьбой перевести их в механический цех. В совете
бригадиров горячо приветствовали это начинание, но в четвертой бригаде
отнеслись к нему с завистливым недоверием. Петька Кравчук воинственно
поводил своим чубиком и говорил:
редкость, скажите, пожалуйста, работали на токарных станках, давайте их
поставим на самые лучшие станки, а про нас скажут: эти еще маленькие,
пускай себе шишки делают. Особенно, если дыма не будет.
взрослых девочек в механический цех сильно может понизить токарные
заслуги пацанов. Но это беспокоило только до тех пор, пока у токарных
станков рядом с пацанами не стали девочки.
бригадиров Соломон Давидович заикнулся было, что в важной роли составителя
опилочной смеси в сборочном цехе Ванда незаменима. Ванда заявила, что она
хочет работать вместе с Оксаной. Подобный аргумент, высказанный всяким
другим, вызвал бы только смех, но, так как речь шла об Оксане и Ванде,
никто не смеялся, и, наоборот, именно этот аргумент решил дело.
признали, что в этой дружбе есть что-то особенное. Толком никто не знал, в
чем состоит это особенное, да и секреты их дружбы нигде не были оглашены.
Подруг привыкли видеть всегда вместе: в столовой, в школе, а теперь и на
производстве. И часы отдыха они посвящали друг другу. В парке, в театре,
на площадке они всегда показывались рядом, создавая чрезвычайное
неудобство для всех желающих оказать особое внимание одной из них. И
Михаил Гонтарь, и Игорь Чернявин, каждый в отдельности и каждый про себя,
весьма осуждали такую дружбу и оправдывали ее только в те моменты, когда
замечали расстроенную физиономию соперника. Что было особенно
возмутительно, так это, что Ванда и Оксана на глазах у других почти
никогда даже не разговаривали друг с другом. Было видно, что простая,
молчаливая и немного серьезная близость совершенно их удовлетворяет, но
было видно и другое: в другой, таинственной обстановке - может быть, в
спальне, может быть, в глухом уголке парка - эти девочки находили о чем
поговорить, и все вопросы у них разрешены,
и все для них ясно. Поэтому они могут с горделивым спокойствием в
присутствии посторонних помалкивать. У Оксаны лицо было оживленнее и
внимательнее к окружающему, чем у Ванды. Сохраняя свою дружескую
преданность, она умела оглянуться по сторонам, посмотреть лукаво или
внимательно, прислушаться к тому, что происходит рядом. Ванда, напротив,
не интересовалась окружающим: в ее душе всегда проходила какая-то своя
занятная жизнь, и только к ней она присматривалась, чуть-чуть напрягая
брови.
ее глазах люди, но приближаться к ним в простом и искреннем порыве она еще
не привыкла. все секреты колонии постепенно раскрывались перед ней. Одним
из первых раскрылось, почему у девочек много подушек. Этот секрет оказался
очень простым и даже веселым. Знали о нем почему-то только девочки,
мальчики всегда были склонны становиться в тупик перед этим замечательным
явлением и даже подозревать хозяйственную часть в несправедливости. Секрет
заключался в следующем: один раз в шестидневку происходила перемена
постельного белья, при этом мальчики, снимая наволочку, совершенно не
обращали внимания на несколько пушинок, приставших к наволочке. пушинки
летали в комнате, падали на пол и выметались дежурным в коридор. Дежурные
по коридорам должны были вымести дальше. Но им никогда не приходилось это
делать. Рано утром, еще до первого сигнала, девочки собирали эти пушинки.
Вот по этой причине подушки у девочек все полнели и полнели, и наступал
момент, когда нарождалась новая подушка. У мальчиков, наоборот, подушки
все худели и худели, и наступал момент, когда завхоз с недовольным видом
констатировал это необьяснимое явление и приходил к заключению, что нужно
снова покупать перо для набивки подушек. А так как мальчиков было гораздо
больше, чем девочек, то этот процесс имел довольно бурный характер. Скоро
и у Ванды образовался небольшой запас перьев и пушинок, который она
бережно хранила в носовом платке в своей тумбочке. Это было обыкновенное
житейское дело, и если можно было кого презирать, то исключительно
мальчишеский народ, не способный справиться с таким пустяком, как подушка.
она получала на заводе зарплату. Ее заработок в месяц к концу
октября достигал сто двадцати рублей. Большая часть этих денег оставалась
в колонии на восстановление расходов на пищу, десять процентов
передавалось в фонд совета бригадиров, который имел специальное назначение
- помощь выпускаемым и бывшим колонистам. На руки приходилось получать
рублей двадцать - двадцать пять - огромная сумма, которую трудно было
истратить, пока у Ванды мало было желаний. Но с приходом Оксаны и для этих
денег нашлись пути. Захотелось вдруг сладкого, потом привлекательными
показались шелковые чулки, затем - так радостно было сделать Оксане
подарок. И в тумбочке Ванды тоже появились отрезок батиста, коробочка с
разной мелочью, а впереди замаячили ручные часики, такие, как были у Клавы
Кашириной. Часики, впрочем, отодвигались все дальше и дальше, ибо
находились расходы более неотложные и посильные, а в вестибюле все равно
висели большие часы, по которым всегда можно было узнать время, если нет
терпения ожидать трубного сигнала.
время уже увлеклась биологическим кружком и все толковала о каком-то
африканском циклозоне. В биологическом кружке работал и Игорь Чернявин.
Собственно говоря, африканский циклозон@ мало его интересовал, еще меньше
занимали его морские свинки и многочисленные птичьи клетки, но в этом
кружке почему-то симпатично и весело и было много оснований для
остроумного слова и много простой "черной" работы, которую Игорь
производил с особенной радостью, если его работу наблюдала Оксана. Во
всяком случае, биологический кружок имел то преимущество, что никакого
прямого отношения он не имел к устройству автомобиля и к правилам уличного
движения, - появление Миши Гонтаря в этом кружке было абсолютно
невозможно.
Пройдя по лесной просеке, она села в трамвай и доехала до главной улицы.
На дворе стоял ясный октябрьский день. В форменном черном пальто, со
значком на берете, Ванда гордо пошла по улице: люди посматривали на нее с
уважением - эта красивая белокурая девушка была членом славной
Первомайской колонии! Главная улица начиналась бульваром, на нем
происходило неспешное прадничное движение. Ванда со строгой точностью
обходила длинные ряды прогуливающихся, и ей было приятно видеть, как в
этих рядах вспыхивали любопытно-завистливые взгляды, как молодые люди
старались уступить ей дорогу. Иногда, обойдя ряд, она слушала
произнесенное шепотом слово:
Куликов Роман
Ильин Андрей
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Мурич Виктор