- Ты меня просто спасаешь! - обрадовался Готанда.
Забравшись ко мне в "субару", он с удивлением огляделся.
- А у тебя уютно! - заметил он.
- Мы с машиной душами совпадаем, - пояснил я.
- С ума сойти, - только и сказал он.
Как ни удивительно, он действительно был в плаще. И этот плащ
действительно смотрелся на нем очень круто. Темных очков, правда, не было.
Вместо темных он нацепил обычные, с прозрачными стеклами. Но они тоже
выглядели до ужаса элегантно. Элегантно и интеллигентно...
Я погнал машину по ночной дороге к трассе Токио-Иокогама.
Он взял у меня с приборной панели кассету "Бич Бойз" и долго вертел в
руках, разглядывая обложку.
- Какая ностальгия! - сказал он. - Когда-то я их часто слушал. В школе
еще, в старших классах. У этих "Бич Бойз" был, как бы сказать... очень
особенный звук. Такой мягкий, уютный. Будто солнце яркое, морем пахнет,
девчонки красивые бок о бок с тобой загорают... Слушал их - и казалось,
что такой мир есть где-то на самом деле. Мифический мир, где все вечно
молоды, и вс" вокруг как бы светится изнутри... Такое бесконечное
adolescence"Отрочество (англ.)". Как в сказке.
- Да, - сказал я и кивнул. - Именно так, ты прав.
Он все держал кассету на ладони, словно пытаясь определить ее вес.
- Но, конечно, все это не могло продолжаться до бесконечности. Ничто не
вечно...
- Ну, разумеется, - согласился я.
- И где-то после "Good Vibrations" я их уже почти не слушал. Просто
расхотелось - и все. Потянуло к чему-то потяжелее. "Крим", "Зэ Ху", "Лед
Зеппелин", Джимми Хендрикс... Пришло время "харда". Какие уж там "Бич
Бойз"! Но помню их до сих пор. Какую-нибудь "Surfer Girl", например...
Конечно, то была сказка. Но сказка, согласись, совсем неплохая!
- Неплохая, - согласился я. - Только после "Good Vibrations" у "Бич Бойз"
тоже было много хорошего. Такого, что стоит послушать. "20/20", к примеру.
Или "Wild Honey", или "Holland", или "Surf's Up" - очень неплохие
альбомы"Именно в этот период группа "Бич Бойз" записала альбом "Dance,
Dance, Dance" (1980), начинавшийся песней с тем же названием". Мне
нравятся. Понятно, что не такие... блистательные, как сначала. Отличные
вещи с ерундой вперемешку. Но сила воли у ребят еще оставалась, это точно.
Хотя у Брайана Уилсона, конечно, крыша съезжала понемногу, и для группы он
уже почти ни черта не делал. Но у всех остальных было дикое желание
объединиться и выжить, несмотря ни на что, - это чувствовалось хорошо. Вот
только времена сменились, они опоздали. Тут ты прав... Но все равно
неплохо.
- Ну, теперь послушаю, - сказал Готанда.
- Да тебе не понравится! - улыбнулся я.
Он вставил кассету в магнитофон, нажал кнопку. Заиграла "Fun, Fun, Fun". С
полминуты Готанда тихонько насвистывал мелодию.
- С ума сойти, - сказал он наконец. - Ты только представь. С тех пор, как
эта музыка была популярной, прошло двадцать лет!
- А слушается, как вчера... - кивнул я.
Несколько секунд он озадаченно смотрел на меня. Потом широко улыбнулся:
- Мудреные у тебя шутки - не сразу и поймешь, - сказал он.
- А никто и не понимает, - кивнул я. - Большинство народу мои шутки
зачем-то принимает всерьез. Ужасный мир! И не пошутить в свое
удовольствие...
- Ну, твои-то шутки всяко лучше, чем шутки этого мира. В этом мире самая
качественная шутка - подложить соседу в тарелку собачье дерьмо из
пластмассы. Вот тогда все животы надорвут...
- А еще качественнее - настоящее класть. Чтобы все сразу со смеху
передохли.
- И не говори...
Какое-то время мы молча слушали "Бич Бойз". Старые невинные песенки -
"California Girls", "409", "Catch a Wave" и прочее в том же духе. Пошел
мелкий дождик. Я то и дело включал дворники, потом выключал, а чуть погодя
включал снова. Такой вот был дождик - легкая весенняя морось.
- Что ты помнишь из школьных лет? - спросил Готанда.
- Непреходящее чувство бессилия и собственной убогости, - ответил я.
- А еще?
Я задумался на пару секунд.
- Как ты зажигаешь газовую горелку на уроке естествознания.
- Чего это ты опять? - удивился он.
- Да понимаешь... Уж очень элегантно это у тебя выходило. Ты даже горелку
зажигал так, словно совершал некий подвиг, который войдет в анналы Истории.
- Ну, это ты загнул! - рассмеялся он. - Хотя я понимаю, на что ты
намекаешь. Дескать, я... показушный был чересчур, да? Знаю, мне об этом не
раз говорили. Когда-то я даже обижался на такие слова. Сам-то я ничего
напоказ не делал! Просто так получалось. Само по себе. Помню, с детства
все только на меня и глазели. Я притягивал к себе внимание, точно магнитом
каким-то. И все, конечно, откладывалось у меня в голове. Что бы ни делал -
все выглядело чуть-чуть театрально. Эта чертова театральность прилипла ко
мне на всю жизнь. Все время как на сцене. И когда актером стал, как гора с
плеч свалилась. Теперь я мог честно играть, ничего не стесняясь! - Он
сцепил на колене пальцы, уставился на них и просидел так несколько секунд.
- Но ты не думай, я не такой уж негодяй. В душе я вовсе не лицемер. Тоже
искренний, тоже ранимый. И в маске с утра до вечера не хожу...
- Да конечно, упаси бог! - сказал я. - Я не к тому сказал. Я всего лишь
имел в виду, что ты шикарно зажигал газовую горелку, вот и все. С
удовольствием посмотрел бы еще раз.
Он рассмеялся, снял очки и элегантно протер стекла носовым платком. Полный
шарман...
- Ну хорошо, устроим это как-нибудь, - сказал он. - Я найду горелку и
спички.
- А я подушку притащу. На случай обморока от восторга, - добавил я.
- Отличная мысль! - хохотнул он, надевая очки. А затем протянул руку и
убавил громкость. - Если ты не против, давай поговорим об этом человеке,
который умер...
- Мэй, - сказал я, глядя вперед сквозь мелькающий дворник. - Ее больше
нет. Убили. Задушили чулком в отеле на Акасака. Убийца не найден.
Готанда воззрился на меня пустыми, невидящими глазами. Лишь через
несколько секунд до него дошло. И тогда в его лице что-то дрогнуло и
надломилось. Так ломается оконная рама от толчка при сильном
землетрясении. Боковым зрением я наблюдал за переменами в его лице.
Похоже, он был действительно в шоке.
- Когда? - спросил он.
Я назвал ему дату. Он помолчал, собираясь с мыслями.
- Кошмар, - произнес он наконец. И покачал головой. - Слишком бессмысленно
и жестоко. Она же ничего плохого не делала. Отличная девчонка была. Да и
вообще... - Он запнулся и снова покачал головой.
- Да. Девчонка была что надо, - подтвердил я. - Прямо как из сказки...
Он вдруг как-то странно обмяк и глубоко-глубоко вздохнул. По лицу его,
словно желчь, разлилась нечеловеческая усталость - так, словно он не мог
больше ее сдерживать. Словно всю жизнь копил эту усталость внутри и лишь
теперь позволил ей выплеснуться наружу. Поразительный человек, подумал я.
Вот это выдержка... Смертельно усталый Готанда, казалось, слегка постарел.
Но даже нечеловеческая усталость смотрелась на нем элегантно. Как изящный
аксессуар жизни. Хотя думать так всерьез - конечно, несправедливо. Он тоже
уставал по-настоящему. Ему тоже бывало больно. Кому это знать, как не мне.
Просто что бы он ни делал, выглядело изящно. Как у того мифического царя,
который обращал в золото все, к чему бы ни прикоснулся.
- Помню, мы часто болтали втроем до утра, - продолжал Готанда. - Я, Мэй,
Кики... Так было здорово. Такая искренность. То, что ты называешь "как в
сказке". Только сказку руками не потрогать. Поэтому они и были мне дороги
вот так, отдельно от всего мира. Но они все равно исчезали. Одна за
другой...
Мы помолчали. Я глядел на дорогу впереди, он - на приборную доску. Я то
включал, то выключал дворники. "Бич Бойз" негромко тянули свои старые
добрые песенки. О солнце, серфинге и автогонках.
- Откуда ты узнал, что она умерла? - спросил Готанда.
- А меня в полицию вызывали, - ответил я. - У нее в кошельке нашли мою
визитку. Я же дал ей тогда. Просил позвонить, если что-то о Кики узнает.
Она визитку взяла и сунула в кошелек, на самое дно. И таскала с собой.
Черт ее знает, зачем. И, как назло, эта визитка - единственная улика, по
которой сыщики надеялись ее личность установить. Вот меня и вызвали. Стали
фотографии трупа показывать, спрашивать, знаю ли я эту женщину. Их там
двое, инспекторов этих, оба крутые и упертые. Ну, я и сказал - не знаю.
Соврал, в общем.
- Зачем?
- Зачем? А по-твоему, надо было честно ответить: "Да мы тут с другом,
Готанда его зовут, шлюшек на дом вызывали"? Только представь, что было бы,
скажи я им правду! Ты в своем уме? Или у тебя воображения уже не осталось?
- Извини, - сказал он искренне. - Голова не работает, глупость спросил.
Конечно, ты прав. Полная ерунда получилась бы... Ну, и что они?
- Ну, что - не поверили мне, конечно. Ни единому слову. Оба - матерые
профи, нюхом чуют, когда им врешь. Трое суток меня мурыжили. Так, чтобы и
закона не нарушить, и душу вывернуть, пальцем не прикасаясь - в общем,
тщательно поработали. Я чуть с ума не сошел. Все-таки возраст уже не тот.
То ли дело раньше... Ночевать у них было негде, пришлось в камере спать.
Дверь они не запирали. Но тут уже запирай, не запирай - тюрьма есть
тюрьма. Как в болото какое-то погружаешься. Очень легко превратиться в
тряпку...
- Я знаю. Сам когда-то две недели просидел. Молча. Сказано было: молчи,
что бы с тобой ни делали. И я молчал. Ох, жутко было... Две недели без
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Лондон Джек
Лукин Евгений
Трубников Александр
Кервуд Оливер Дж.