- Я без сводки помню, - сказала Анна. - Девяносто и две десятых.
- Не дотягиваем? - посочувствовал Косяченко.
- Корма, - объяснила Анна. - На нашем силосе далеко не уедешь.
- Ничего, ничего, - утешил ее Косяченко. - Не попасть бы только в
печать.
Он заметил смущение Анны.
- Ничего не поделаешь, на ошибках учимся, - привычно выдал он
индульгенцию и даже подобрел. - В крайнем случае подбросим вам концентратов.
Он заглянул в окно.
- Как дорога? Не застрянем?
- Вы на "Волге"?
Косяченко кивнул.
- Обязательно забуксуем. Нет уж, поедем на нашем "газике".
- Все организовано?
Анна усмехнулась.
- Разве Завалишин подведет?
- А со снабжением как?
- Вы что имеете в виду?
- Все. И продукты и промтовары.
На этот раз иронически прищурилась Анна, ее рассердил этот вопрос.
- На уровне, - холодно сказала она - На уровне, Георгий Денисович.
Ненужный вопрос, подумала она. Пустой вопрос. Точно он не знает, что
завозится в Сурож. Небось сам лимитирует товары для районов. Знает лучше ее
и спрашивает...
- Нет, я серьезно, - повторил Косяченко. - Нареканий не будет?
- Конечно, будут, - подтвердила Анна. - Людям есть на что жаловаться.
- У вас Ксенофонтов сидит на снабжении? Вы все-таки позовите его, -
распорядился Косяченко - Пусть даст мне справочку по району.
LVII
"Газик" катился, как колобок, от вешки к вешке, от деревца к деревцу,
лишь кое-где подскакивая на рытвинах да разбрасывая по сторонам грязь.
Дорога была плохая, снегу мало было в этом году, да и тот, что покрывал
иногда поля и дорогу, быстро таял, точно не выносил прикосновения к земле.
Лукин не слишком торопился и заранее тормозил перед каждой
сколько-нибудь заметной рытвиной - как-никак вез он секретаря обкома,
товарищ Косяченко не баловал частыми наездами их район!
Косяченко всю дорогу выговаривал Анне: плохо с ремонтом, со снабжением,
с семенами, плохо, наконец, с дорогами, черт возьми! Как думают они по таким
дорогам перегонять технику?!
Анна вежливо слушала, она могла бы объяснить, возразить, но не спорила,
не возражала, хорошо знала - чем дальше в лес, тем больше дров. Начни она
спорить - Косяченко примется ставить перед ней конкретные задачи, чего
доброго, определять сроки, запишет для памяти, и тогда, хочешь не хочешь
тянись, а так, - начальственный басок рокотал и рокотал, точно патефон за
стеной. Сама-то она знает, что ей делать!
"Газик" проскочил массивные ворота, украшенные затейливой лепкой,
сохранившейся еще от времен, когда здешними землями владели графи Воронцовы,
въехал на просторный усадебный двор и замер перед конторой.
Директор совхоза Грачев, секретарь парторганизации Завалишин и прочие
большие и малые начальники Светловского совхоза ждали гостей у крыльца.
- Вот, добрались... - многозначительно сказал Косяченко, словно
преодолел по пути бог весть какие препятствия, и принялся ласково пожимать
всем руки.
- Как, Николай Николаевич, все в порядке? - вполголоса спросила Анна,
здороваясь с Завалишиным.
- Ждем, ждем, - успокоительно ответил тот.
- Я не знаю, как у вас?.. - в тон ей осведомился Косяченко. -
Познакомимся с хозяйством или сразу начнем?
- Нет, нет, люди собираются, - категорически заявил Завалишин. -
Хозяйство потом.
- Решайте, - дисциплинированно согласился Косяченко. - Вам виднее.
- Может быть, перекусить? - неуверенно предложил Грачев.
Косяченко отказался:
- Потом, потом. Прежде всего дела.
Не заходя в контору, пошли в клуб. Народ толпился у входа. Хихикали в
пестрых платках девчата, должно быть, они впервые участвовали в выборах.
Неподалеку куражился чубатый парень с баяном, то наигрывал, то замолкал,
пытаясь проникнуть в помещение. Две старухи в темных шалях приблизились к
двери, постояли и, только что не перекрестились, истово, как будто входили в
церковь, переступили порог.
В зале было полно. Завалишин недаром два года работал в райкоме
инструктором, знал, что такое стопроцентная явка. Все комсомольцы с утра
были на ногах.
Кто постарше терпеливо ждали начала собрания. Молодежь, собравшись у
дверей, чтобы посвободнее выходить и входить, пела вполголоса песни. У
сцены, заняв по одну сторону от прохода два первых ряда, расположился
оркестр учеников средней школы. Были тут и духовые, и струнные инструменты,
балалайка соседствовала с трубой. Руководитель оркестра, молодой человек,
преподаватель пения в школе, недавно окончивший музыкальное училище,
беспокойно поглядывал на входную дверь. Он уже раза три принимался стучать
пальцем, требуя от музыкантов внимания. Едва приезжие, сопровождаемые
местным начальством, показались в дверях, он стукнул по стулу, взмахнул
рукой, и оркестр, хоть и не очень стройно, заиграл туш.
Косяченко недовольно поглядел на Анну. Она с трудом сдержала улыбку.
- Это еще что за свадьба? - тихо спросил он, торопливо пробираясь к
сцене.
Анна, сделав серьезное лицо, обернулась к Завалишину.
- Николай Николаевич!
Завалишин понял.
- Перестаньте, - негромко пробормотал он, проходя мимо оркестра. -
Соображать надо.
Но Косяченко успел-таки подняться на сцену под звуки труб.
- Будем начинать? - спросила Анна.
- Конечно, - сердито сказал Косяченко. - Тянуть нечего.
- Собрание кто будет вести - Федосья Абрамовна? - осведомилась Анна.
- Она, - подтвердил Завалишин.
Федосья Абрамовна Долгунец была в совхозе председателем рабочкома, до
этого она работала бригадиром полеводческой бригады, а в давнем прошлом
начала свою деятельность в совхозе кухаркой на полевом стане.
Она была грубовата, а иногда и до смешного упряма, но в совхозе ее
уважали за одно отменное качество - Федосья Абрамовна никогда и ни в чем не
искала для себя личной выгоды.
Широколицая, румяная, толстая, она постучала пустым стаканом по графину
с водой и уверенно произнесла:
- Разрешите, дорогие товарищи, собрание наше, посвященное встрече с
кандидатами в депутаты в областной и районный Советы, объявить открытым.
Какие у кого будут соображения по поводу президиума?
И сразу посмотрела в сторону Тамары Родионовой. Тамара была секретарем
комсомольской организации, и именно ей было поручено внести предложение о
составе президиума. Тамара огласила список, проголосовали, все заняли свои
места, и Федосья Абрамовна предоставила слово Жилкину, лучшему трактористу
совхоза и доверенному лицу, для характеристики кандидата в депутаты
областного Совета.
Анна не один раз слушала биографию Косяченко, то при выборах обкома, то
при выборах в областной Совет, но как-то никогда не вдумывалась в жизненный
путь этого человека. Косяченко полагалось избирать, и она избирала его, не
затрудняя себя раздумьями - действительно ли достоин он избрания. Косяченко
занимал большое общественное положение, был, так сказать, вторым человеком в
области, пользовался доверием наверху, и за долгие годы Анна привыкла
думать, что это доверие не нуждалось ни в критике, ни в проверке.
Сейчас Анна как бы заново вслушивалась в рассказ о жизни Георгия
Денисовича Косяченко. Что-то изменилось в ней самой за последние месяцы, все
меньше хотелось жить чужим умом, какой бы большой, хороший и честный ум это
ни был.
А Костя Жилкин убежденно и обстоятельно знакомил собравшихся с
биографией товарища Косяченко.
Родился в 1913 году, по происхождению крестьянин. Окончил в 1931 году
сельскохозяйственный техникум, работал агрономом, вступил в партию. С 1933
года в Москве - для продолжения образования. В 1938 году по окончании
Тимирязевской академии направлен в одно из западных областных управлений
сельского хозяйства. Вскоре назначен заместителем заведующего управлением,
затем инструктором сельхозотдела обкома, В 1940 году заведует областным
управлением сельского хозяйства в Белоруссии. С 1941 года в армии, на
политработе, демобилизован вследствие контузии. С 1943 года заместитель
заведующего, а затем заведующий сельхозотделом обкома на Средней Волге. В
1947 году заведует сельхозотделом на Урале. В 1951 году - третий секретарь
одного из обкомов Центральной России, затем заместитель председателя
облисполкома. В 1954 году председатель облисполкома и с 1957 года - второй
секретарь в Пронске...
Хорошая, спокойная анкета! Все прочно в этой анкете, как прочен и сам
Косяченко. Он плотно сидит на своем стуле и благожелательно посматривает в
зал. Время от времени он опускает веки, тень скуки проходит по его лицу, но
он тут же открывает глаза и принимается вновь внимательно слушать Жилкина.
Да, анкета... Не хватало в ней только дел, которые украшают
человеческую жизнь: вывел морозоустойчивую пшеницу, создал молочную породу
скота, да хоть бы и не создал, а восстановил поголовье в большом хозяйстве,
написал книгу, вырастил, выучил, воспитал десяток, да хотя бы и не десяток,