Людовик был неприятно удивлен. У него уже все было готово для
завоевания Англии: в Гавре и Дюнкерке стоял громадный флот для высадки
десантов на Британские острова. Англичане же - люди опытные - не стали
ждать хорошей погоды и вдребезги разнесли все эскадры Людовика, так и не
отплывшие от берегов Франции. Но мысль о завоевании Англии не оставляла
Людовика, и де Еону еще предстоит немало потрудиться над этими
королевскими химерами. Но об этом мы расскажем позже, а сейчас вернемся к
извечной теме любви.
***
Поздно вечером с куртага возвращалась к себе великая княгиня. С
вечера шел дождик, теплый и приятный, в воздухе парило (к грибам, к
ягодам, к грозам), а за деревней Тярлевой карета Екатерины, дребезжа
стеклами в рамах, застряла в колдобинах. Четверик лошадей, пластаясь
брюхами над лужами, никак не мог вырвать колеса из баламутной слякоти.
- Настегни еще! - крикнула Екатерина кучерам... -. И вдруг какая-то
сила подняла карету на воздух, аккуратно переставив ее на сухое место.
Екатерина глянула в заднее слюдяное оконце: Григорий Орлов, вытирая руки,
запачканные о дышло, подмигнул ей - как и в тот, первый раз. Лошади
радостно взяли рысистым наметом, а Орлов резво вскочил на запятки.
Всю дорогу шла перестрелка глазами через муть оконца. Посмотрят друг
на друга и - смеются... Так и ехали! Но возле самого дворца Орлов будто
сквозь землю провалился, и Екатерине вдруг стало грустно. Ей даже
подумалось, что врут люди, воспевая безумную храбрость Орлова, - сейчас-то
он чего испугался?.. Встречи с мужем ее? Или голштинских караулов?.. Она
прошла к себе. Камер-фрау Шаргородская принесла свечи, взбила подушки на
постели великой княгини.
- Идите, милая, идите! - И Екатерина отстегнула пояс...
Окно открылось; перекинув ногу через подоконник, в комнаты упруго и
неслышно соскочил Орлов. За его спиной шумела чистая, обмытая дождями
листва. Оба молчали. Екатерина собралась с духом. Открыла комод, на дне
которого муж ее устроил потайной склад бутылок. Плеснула вина: себе - на
донышко, а Орлову - полную чашку.
- Виват, гвардия! - рассмеялась она, счастливая безмерно...
Начинался новый ее роман - самый решительный в жизни этой женщины.
Однако не надо думать, что он зиждился исключительно на любви. Это
неверно; роман был политический, - именно Орлов, неустрашимый русак с
громадными связями по гвардии, и должен был подсадить ее на престол России.
Под этот роман Гришка Орлов кредитовал себя теперь направо и налево.
Все давали: от лакея в царской конюшне до графа Сен-Жермена, который скоро
появился в Петербурге, как всегда таинственный. Читатель помнит "Пиковую
даму" Пушкина? "Тройка, семерка, туз..." Вот этот самый Сен-Жермен и стал
другом Орлова. Историки до сих пор спорят: чей шпион был Сен-Жермен -
версальский или берлинский?
Если задуматься, то какое странное было время! Где-то клокотали
страсти, творили Сумароков и Ломоносов, Петербург отстраивался, хорошея,
первые ученики Академии художеств с робостью присели за чистые мольберты,
медные губы Сен-Жермена пророчили загадочно, а Петербург расцветал в огнях
праздничных салютов:
Виват, Россия! Виват, драгая!
Виват, надежда! Виват, благая!
Победы русского оружия украшали Россию... А лето в этом году было
знойное. И очень рано поспела в Петергофе клубника. В оранжереях вельмож,
в Мартышкине и под Стрельной, отлично вызревали померанцы и ананасы.
ПАЛЬЦИГ
В разгар лета 1759 года Петр Семенович Салтыков двинул свою армию в
поход из Познани, имея три задачи: соединиться с австрийцами, испортить
немцам канал у Франкфурта и попытаться совершить набег на Берлин.
Конференция связала крылья генерал-аншефу приказом строжайшим, чтобы он
следовал советам венского маршала Дауна (побеждавшего медлительностью).
Петр Семенович имел свои взгляды на кампанию, желая - как он сам говорил -
"баталю дать". Эта "баталя" предназначалась им лично королю прусскому!
Против армии Салтыкова король поначалу выставил армию графа
Христофора Дона, очень опытного полководца, сообщив ему:
- Я здесь, в Богемии, превратился в цепного пса и сторожу каждое
движение прохвоста Дауна. Увы, счастие разбить русские колонны передаю
вам, Дона! Старайтесь излупить их на марше...
Салтыков сразу оказался в трудном положении:
- Даун-то не идет к нам.
Штабные люди предложили ему самому выйти навстречу Дауну.
- Не могу, - отвечал Салтыков. - Тогда мы откроем для Фридриха земли
Восточной Пруссии, нами завоеванной. Хуже того: король тут же отсечет нас
от Познани и магазинов...
Скорым маршем русская армия настигла эшелоны Дона. Кавалерия
Салтыкова рассекала дороги, наскоком врывалась в прусские города. Это был
ряд мелких, частых болезненных ударов. Прекрасная подвижная армия Дона,
закаленная в битвах за Померанию, была растеряна. Салтыков, как опытный
фехтовальщик, окружил ее сеткой уколов. Не выдержав, армия Дона побежала.
Фридрих в отчаянии заломил руки:
- Эти напудренные чурбаны бегут? Дона, Дона, Дона.., и он - бежит?
Бездарность! Кретин!.. Зовите Веделя!
Ведель, мальчишка среди седых ветеранов Пруссии, был любимцем короля.
Ведель никогда не думал. Ведель лишь точно исполнял приказы. Ведель был
непобедим. Веделю король всегда верил. Ведель сейчас предстал перед ним...
- Ведель, - потухшим голосом сказал ему король, - ты слышал про этого
негодяя Дона?.. Салтыков уже вошел в земли Бранденбурга. Ты знаешь,
славный Ведель: если у меня где-либо потекло, то скважину я затыкаю тобой!
Сейчас у меня сносит плотины... Ведель, я не могу сделать тебя,
молокососа, своим маршалом... Но я даю тебе права римского диктатора!
Отныне твои приказы имеют силу моих приказов. Делай что хочешь, но
Салтыков не должен соединиться с австрийцами... Ты меня понял, мальчик?
Ведель был уже на коне.
- Стой! - задержал его король. - Я забыл сказать тебе самое главное.
Не вздумай прекратить сражение. Когда потухнет солнце и пушки расплавятся
от огня, ты все равно должен продолжать битву.
- До каких пор, ваше величество? - спросил Ведель из седла.
- До тех пор, пока все русские не будут изрублены в куски! Но и тогда
битва еще не кончена. Брось эти куски в Одер, и только потом ты, мой
Ведель, станешь велик, как Македонский...
Салтыков уже занял Цюлихау - твердо стоял под Франкфуртом.
Ведель шел все время на рысях, - конница Тотлебена не задержала его:
Ведель одним ударом выбил Тотлебена из города Цюлихау. Салтыков в ярости
вскочил на коня - помчался впереди казаков на разведку. Старый
генерал-аншеф, в ответ на уговоры поберечься, говорил так:
- Король прусский не пужлнвый, все своими глазами глядит. Нешто же
мне, российскому воину, отставать от короля?..
Он решил дать сражение пруссакам, не дожидаясь подкреплений и подхода
австрийской армии.
- Петр Семенович, - удерживал его Фермер, - как бы нас не разбили
тут. От Познани мы далеко, а Фридрих-то рядышком, и помощи от Дауна ждать
не след!
Салтыков скатал карты, бросил их на стол:
- Война есть упражнение воинское в чести, в риске и в бесстрашии. Кто
рискует - тот выигрывает... У короля прусского многому поучиться можно:
человек бессовестный, зато рискованный!
- Петр Семенович, но у Веделя кавалерии больше нашей.
- Зато у него нет такой артиллерии, какова наша.
- Кавалерия прусская намного лучше нашей; она сомнет нас!
- Это кто так сказал? Сие проверить еще надобно... 12 июля Салтыков
дал Веделю бой. Возле деревушки Пальциг состоялось единоборство в силах.
Пруссаки первыми открыли огонь из пушек. Русские несли большие потери, но
с позиций не отошли. Когда канонада утихла, Салтыков приказал:
- Всех убитых быстро заместить из резерва!
Полки встали опять, сверкая оружием.
Через узкие дефиле Ведель бросил свои войска в атаку - их отбили.
Легко отбили, словно играючись. Ведель послал войска снова вперед - опять
дали по зубам. Далее Ведель осатанел от упорства русских и стал швырять
свои батальоны, как в мясорубку: туда они уходили, но обратно уже не
возвращались.
Салтыков резко опустил трубу, оперся на трость.
- Я думал, он умный, - сказал про Веделя, - а он дураком оказался.
Таких сопляков бить - даже удовольствия не испытать!
- Не грозитесь, - нахмурился Фермер. - Ведель имеет на руках еще одну
карту: прекрасную прусскую конницу.
- Ваш тезис, - ответил генерал-аншеф, - я не утверждаю... Чугуевцев
славных пустить в дело! - велел Салтыков.
Чугуевский казачий полк (половина его - калмыки) ударил во фронт
пруссаков. А следом пошла в атаку регулярная кавалерия. Салтыков
напутствовал ее в бой такими словами:
- Робяты! - сказал он. - Карабины за плечом держи. Не надо стрельбой
отвлекаться... Ты до злыдня доскаки и руби вмах!
Сражение под Пальцигом стало кровавым праздником русского холодного
оружия, - именно здесь проявились молодечество и бесшабашная удаль русской
конницы.
Ни единого выстрела.
Семенова Мария
Максимов Альберт
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Зыков Виталий
Контровский Владимир