Чтение 57–й страницы книги ~Подставная фигура.~

Тоже нет - какой смысл пить за несуществующее... Вот! За "Консорциум"! Наша
фирма уже сейчас государство в государстве. А еще немного - и она сама
превратится в большое государство... Словом... Я что-то разболтался.
По-русски, до дна!

Атаманов залпом выпил. Фокин следил за ним остекленевшим взглядом: глаза,
цвет кожи, губы, морщинки на лбу... Ничего не менялось. Зато в себе он
изменения ощутил: навалились страшная усталость, опустошенность и апатия. И
все выпитое за вечер как будто только сейчас всосалось в желудок и ударило в
голову.

- Что ты так смотришь? Он встряхнул головой.

- За Контору! - Как и раньше, не ощущая вкуса, Фокин выпил обжигающую
жидкость.

- Да нет, ты все перепутал... Мы же пили за другое, за настоящее... Ну да
ладно... Все равно ты мне нравишься! И...

- Дай прикурить! Теперь я хочу закурить! И имею полное моральное право!

- Конечно. Закуривай. - Атаманов поднес маленький желтый огонек, кончик
сигареты почернел, но тут же налился красным. Дым прошел в легкие, никотин
всосался в кровь, голова закружилась еще сильнее.

- И я тебе скажу ОДНУ вещь! - Атаманов наклонился поближе и понизил
голос. - О таких вещах никогда не рассказывают, но тебе я расскажу. И ты
оценишь степень моего доверия...

- Конечно, оценю, - Фокин кивнул головой, но она просто упала на грудь и
не хотела подниматься.

- Чтобы между нами ничего не стояло... Это касается твоей жены...

Словно мокрая губка прошлась по залитому алкоголем мозгу. Он поднял
голову и впился взглядом в шевелящиеся губы.

- Куракин отдал приказ. Куракин. И только попугать. А эти скоты... Когда
Ершинский мне рассказал, я чуть с ума не сошел! Бандиты! Грязные твари...

Влажные полные губы напоминали гусениц. Может, оттого, что совсем недавно
целовали промежность Илоны, а может, потому, что изрекали ложь. Мертвые не
отдают приказов. И накануне взрыва Куракину было не до того, он искал Макса
Карданова... Впрочем, какое это имеет значение? Куракин мертв. И Атаманов
мертв, хотя сам еще не знает об этом: шевелится, пьет, доверительно кладет
руку на плечо, говорит - горячечно и вроде бы искренне...

- Я отдам их тебе, да! Я прикажу - и этих скотов привезут в багажнике, ты
можешь порезать их на куски... Мы вместе порежем их на куски! Вместе! Да...
Хотя я слышал... Один умер от инсульта, а одного убили... Сломали шею! Так
ему и надо!

- Так им и надо! - кивнул Фокин. Он вновь нырнул в волны опьянения и
погружался все глубже и глубже. - Я слышал - и третьего убили. И тебя убили
- тоже слышал... Может, брешут?

Атаманов потер себе уши.

- Тебя развезло. И меня развезло. Сколько же мы выпили?

- Много. Пора по домам.

- Но ты оценил мою откровенность? Ты понял, что я твой друг?

- Оценил. Понял. А ты все понял?

- И я понял, что мы друзья. Давай поцелуемся...

- Давай.

Фокин уклонился от влажных, напоминающих гусеницы губ и поцеловал убитого
им человека в щеку.

* * *

В гранитном зале атамановской дачи горел камин, желтые всполохи огня
переливались в полированной меди жароотражающего экрана, горячий воздух
приятно согревал озябшие руки. Хозяин сидел в кресле на медвежьей шкуре и
длинной кочергой ворошил потрескивающие поленья.

- Их будет трое, - сообщил стоявший в стороне на каменном полу Ринат. В
непротопленном помещении было прохладно, и он пожалел, что снял пальто. Но
не снять - означало проявить неуважение к хозяину.

- А нас четверо. Мы дадим им сделать основную работу, а потом вмешаемся и
заберем все.

От Итальянца пахло дорогим одеколоном, Атаманов поморщился - то ли от
приторного запаха, то ли от прямолинейной стратегии подчиненного.

- У тебя точная информация, что их трое? - недовольно спросил он.

- Стопроцентная! - Итальянец улыбнулся и тем вызвал еще большее
раздражение шефа.

- Справитесь? Наш друг в одиночку уже обламывал рога вам троим...

Черные глаза недобро блеснули.

- Тогда он был нужен живым и невредимым! А сейчас... Что он сможет
сделать после выстрела из засады?

- Ну-ну... - с неопределенной интонацией произнес Атаманов. - А кто
остальные двое?

- Старая рухлядь - отставники. Говорить не о чем.

- Ну-ну, - с прежней интонацией повторил Атаманов. - Смотри, не ошибись.
Где будет проходить операция?

Теперь уже Итальянец испытывал сильнейшее раздражение. Шеф явно считал
его холуем и даже не пытался это скрыть. Он явно давал понять, что толстая и
мягкая медвежья шкура не для него, не для него умиротворяющий жар камина, да
и бриллианты на фантастическую сумму тоже не для него. Единственное, в чем
ему не отказывают, - в праве рисковать своей задницей и таскать каштаны из
огня...

- Есть основания считать, что Евсеев где-то на Французской Ривьере. Макар
уже ищет его в Монако. А наш друг летит в Лондон. Мои люди его сопроводят. Я
до последнего буду тут, постараюсь точно разузнать, что к чему...

Обгорая, поленья меняли форму, и аккуратно сложенная пирамида начинала
разваливаться. Хозяин подхватил щипцы и, придвинувшись поближе, стал
восстанавливать костер.

- Кто полетит в Лондон?

- Крышевой и Гайдан. Они сообразительней других.

- Да уж... Завтра их ко мне на инструктаж. Одного в десять, другого в
одиннадцать.

- Понял. - Ринат кивнул. Он понимал, что это за "инструктаж" по часу на
каждого. Шеф наобещает золотые горы и настрополит их следить за ним и друг
за другом. И попугает, конечно. Кнут и пряник. Чтобы не убежали с добычей.

- А как эти...

Одно полено никак не поддавалось, и Атаманов наклонился вперед,
сосредоточенно работая щипцами и кочергой одновременно.

- Кто? - Ринат подумал, что шеф сейчас вывалится из кресла, и злорадно
ждал этого момента.

- Те быки, которые бабу... Ты их должен был проучить...

- Не вышло! Татарин сам помер, а Маза и Лобана кто-то пришил...

- И третьего?! - вскинулся Атаманов и выпрямился. - Откуда же он узнал?

Теперь шеф сидел устойчиво и упасть не мог, но тем не менее вдруг нырнул
головой вниз, выронил кочергу и растянулся на шкуре. Ринат бросился помочь,
но шеф не пытался встать, не двигался и вообще не подавал признаков жизни.
Итальянец пощупал шейную артерию. Пульса не ощущалось. Илья Атаманов был
мертв.

Доставая сотовый телефон, Итальянец понял, что судьба передала бриллианты
в его руки.

* * *

Поздним вечером в квартире Фокина зазвонил телефон. Подполковник только
вышел из ванной и собирался ложиться спать.

- Да, - грубо сказал он в трубку.

- Добрый вечер, Сергей Юрьевич, - раздался властный, привыкший
командовать голос. Фокин подумал, что звонит сам Арцыбашов. - Это Локтионов.

Что ж, он не очень сильно ошибся. Локтионов еще более крупная фигура,
потому что обладает властью, деньгами и широкими возможностями сам по себе,
независимо от должности, которой можно в любой момент лишиться.

- Мне нужно поговорить с вами. Сейчас. Наедине. Вы слушаете?

- Да.

- Моя машина стоит недалеко от вашего дома, у парикмахерской. Обычная
черная "Волга" с включенными противотуманными фарами.

Локтионов положил трубку.

"Откуда он знает, где я живу? - пришла глупая мысль. - И зачем я ему
понадобился около двенадцати ночи?"

Он быстро оделся, сунул "ПММ" в правый карман куртки и вышел на улицу.
Распаренное тело остро ощущало проникающий в складки одежды холод. Зябко.
Неуютно. И в душе тоже холод и пустота. Если это засада - хер с ним!
Постреляем напоследок...

На темной улице возле парикмахерской действительно стояла черная "Волга"
с желтыми огоньками включенных "противотуманок". Зловеще отблескивали
зазеркаленные окна. Большой палец привычно выключил предохранитель. Когда-то
он специально тренировался стрелять через карман...

Левой рукой Фокин резко распахнул правую переднюю дверь, не наклоняясь,
присел и, топорща карман, оглядел салон. За рулем сидел Локтионов, больше в
машине никого не было.

- Прикройте дверцу, на улице прохладно. Я один. Подполковник все-таки
заглянул за спинку сиденья - не прячется ли кто на полу. Нет, все чисто. Он
сел рядом с водителем.

- Неужели вы совсем без охраны?

- Первый раз за много лет, - усмехнулся замминистра. - У меня, правда,
есть пистолет, но вряд ли я сумею управиться с ним так же ловко, как вы со
своим.

Он взял с приборной доски кожаный портсигар, достал тонкую коричневую
сигарку.

- Закурите?

- Нет.

Локтионов прикурил от зажигалки. По салону распространился аромат