безграмотная, глупая, некрасивая, и даже как агент - совершенно никуда не
годится.
все-таки подобрал те фотографии, которые я не успела порвать? Отдай их мне,
пожалуйста.
внутреннем кармане просторной ветровки, которую ему выдали вместе с прочей
одеждой здесь, на яхте.
одежды, переложил их сначала в карман махрового халата, потом переодеваясь
во все чистое в каюте, незаметно сунул в глубокий карман куртки.
***
которая так раздражала некоторых его коллег. Вроде уже не было надобности
ставить на прослушивание телефоны Цитруса. Писатель-политик стал
отработанным материалом, все, что возможно, из него вытянули. Но Харитонов
все-таки решил в течение нескольких ближайших дней проследить за нервным,
непредсказуемым, болтливым Цитрусом.
подвергшегося такому сложному психовоздействию, как наркодопрос. Под
влиянием наркотика допрошенный, как правило, не помнит о содержании выданной
им информации и не имеет представления о продолжительности сеанса. Но
бывает, что в сознании происходят странные, необъяснимые смещения, особенно
это касается людей с неустойчивой психикой, истероидных типов.
террориста Карла Майнхоффа. Потом проспался, попытался найти какие-то
разумные объяснения своему странному состоянию. Думал, мучился, вспоминал,
разгребал тяжелый туман в голове. Догадался позвонить в редакцию журнала
"Плейбой". Получил там неутешительный ответ, что нет у них корреспондентки
Вероники Сурковой. Растерялся. Стал думать дальше. А мог бы, между прочим,
воспользоваться советом сотрудника журнала и позвонить в милицию на всякий
случай.
не пропало, он сам цел и невредим. Ему бы скорее всего сказали, мол, вольно
же вам пускать к себе в дом кого попало, не спрашивая документов. Вы кто по
специальности? Писатель? Ну вот, может, поклонница ваша. У вас ведь есть
поклонницы?
заниматься делом, в котором нет ни пострадавшего, ни признаков преступления.
что Цитрус срочно желает встретиться с Петром Мальковым, он встрепенулся,
тут же распорядился отправить людей в кафе на Остоженке. И не пожалел об
этом. Солидная пожилая пара чинно ужинала за соседним столиком, а на
портативный диктофончик писался разговор Цитруса и Малькова.
сложилась в болезненном воображении писателя.
Цитрус решил, что его обманули, кинули, потому что Карл Майнхофф уже здесь,
в Москве. Вероятно, ему запомнилась собственная галлюцинация как
единственная реальность, а истинные события ускользнули из памяти бесследно.
Он решил, что Карл Майнхофф уже в Москве, стало быть, Мир-зоев соврал ему по
каким-то своим подлым причинам.
выйти на самого Подосинского через Малькова. Интересно, сумеет ли он потом,
когда мозги окончательно придут в порядок, понять, что теперь ему. Авангарду
Цитрусу, остается бога молить только об одном: чтобы Петька не выполнил его
просьбу и никому не заикнулся об их разговоре.
подумал и решил "отработанный материал"? Какая разница, сколько глупостей он
успел натворить и чем для него эти глупости могут обернуться?
логично, именно туда и причалит яхта "Виктория". Если, конечно, Мальков не
выдумал это сгоряча, чтобы отвязаться от Цитруса.
Глава 26
Ночью она не могла уснуть, все прокручивала в голове долгий разговор с
американцем. И сейчас, проезжая по той же дороге, по которой всего два дня
назад они с Деннисом ехали в Иерусалим, она продолжала мучить себя вопросом:
не слишком ли была откровенна с человеком, представившимся сотрудником
посольства США и другом Денниса?
которые ни малейшего отношения к смерти Денниса не имели. Его интересовало,
например, не возникало ли у нее здесь, в Израиле, неприятного чувства из-за
обилия военных и полицейских патрулей, встретит ли их с Максимом кто-нибудь
в Москве, сообщила ли она кому-то из близких о том, что возвращается раньше
времени.
только лишь с нервным потрясением ребенка, или есть еще какие-то причины.
дни. Вы не станете потом жалеть, что сгоряча уехали раньше? Сейчас наконец
установилась чудесная погода, самое время отдохнуть. Первый шок пройдет, вы
успокоитесь...
произошло.
старик с неуместной игривой улыбкой.
переживать?
нелегко сейчас, и если вы поделитесь со мной, вам станет немного легче.
американцев не принято изливать свои чувства, особенно печальные, первому
встречному. Твои проблемы должны оставаться только твоими. Для всех, кроме
самых близких родственников, ты обязан быть всегда "окей". Верх неприличия
на вопрос "как дела?" ответить "плохо". Если ты себе такое позволяешь, тебе
обеспечено одиночество, неудачи в карьере и личной жизни. У нас, наоборот,
неприлично быть "окей". Надо повздыхать, на что-нибудь пожаловаться, хотя бы
на несварение желудка или дурную погоду. А у них все всегда отлично -
желудок, погода, настроение. Неамериканское любопытство Денниса к моим
проблемам можно было оправдать чисто мужским интересом ко мне. А этот
Баррет? Ему нужна информация, точная, детальная, конкретная. А зачем
понадобились мои личные душевные трудности? Он такой сострадательный
человек?"
впервые ли с ней такое случилось.
жизни так близко.
я не знаю о пистолете. Сам-то он наверняка знает..."
прикусила язык.
Она сорвалась, не выдержала, выложила малознакомому человеку свою тайну,
которую многие годы скрывала даже от себя. И вот этот человек мертв. Опять,
кроме нее, никто не знает тайны. Конечно, Деннис погиб не из-за того, что
узнал, просто потому, что был рядом с ней и с Максимом.
начало. Я больше никому не расскажу, никому... А все-таки я сама Деннису
захотела рассказать? Или он осторожно подвел меня к этому? "Вы одна не
справитесь, Алиса.. Вы чего-то боитесь..." Между прочим, если кто и мог
подстроить нападение в Иерусалиме, то только он, Деннис, - она даже
вздрогнула от этого идиотского предположения. - Господи, как мне могло в
голову прийти? Ерунда! Зачем ему?"
вам ответил?
виноваты. Забрели в арабский квартал, да еще поздно вечером.
заранее? - слегка прищурившись, спросил Баррет.
какая-то связь? Я спрашиваю потому, что мне, например, эта мысль не дает
покоя.
Алиса, - ну подумайте сами. Предположим, кто-то следил за нами, шел по пятам
и выбрал подходящий момент. Но такого момента могло и не быть. Напасть в