- Еще бы!.. Приходи!
- Ты что, с ума сошел? - зашептала. - Завтра уволят... Вышла покурить с
тобой, уже доложат...
- Ладно, - тут же согласился Шабанов. - Слушай, все-таки этот козлобородый
был у меня в палате?
- Зачем тебе это? - спросила не сразу, переламывая себя.
- Хочу проверить качества самообладания.
- Хорошие качества, успокойся.
- А кто он, знаешь?
- Откуда?.. Видела второй раз. Неприятный тип, правда?
- Где первый раз видела?
- У начальника медслужбы в кабинете... А что? - Алина почему-то
насторожилась.
- Да нет, все в порядке! - засмеялся Герман и, оглядевшись по сторонам,
сунул руку под наброшенное на плечи пальто, обнял, прижал, зашептал в ухо,
как совратитель. - Какая ты сладкая... Займи двадцать рублей?
- Зачем? - опешила она, отталкиваясь. - Что это значит?
- На бутылку, выпить хочу!
Обида ее была мгновенной и жесткой. Затоптав окурок, указала на дверь,
произнесла стальным голосом.
- Идите в палату, больной!
- Прости, Алина, - повинился Шабанов. - Мне на самом деле очень плохо,
тоска... И хочется сделать глупость, подурачиться, посмеяться...
- В палату, я сказала!
От группы солдат отделился один в фуфайчонке, порысил в их сторону,
придерживая на голове пилотку - закурить стрельнуть.
- Ну, не сердись, - стал подлизываться Герман. - Ты что, шуток не
понимаешь? Это же шутка... Лучше дай воину сигарету, я-то не курю и не пью,
между прочим.
А воин остановился в трех шагах, вдруг раскинул руки и сронил пилотку в
грязь.
- Мать честная! Герка!.. Кипит-т-твое молоко! Я же слышал, ты нашелся!..
Олега Жукова Шабанов едва узнал в таком наряде, обнялись, завозились,
затоптали и пилотку и костыль. Алина стояла чуть ли не с открытым ртом и
сигаретой в протянутой руке.
- А ты-то что здесь? - когда расцепились, спросил Шабанов. - Заболел, что
ли?
- Да я же каждые полгода прохожу реабилитацию! - цвел и пах от счастья
старый кадетский приятель. - Следят, не потекла ли крыша! На две недели,
четко!.. Да хрен с ним! Ты давай рассказывай! Смотрю - ты стоишь или не ты?
Пригляделся - а вроде ты!
- Время вышло, - опомнившись, предупредила Алина помягчевшим голосом. -
Идите в палату. Встретитесь завтра.
- Стой здесь, из окна махну, - сказал Шабанов. Товарищ Жуков понимал все с
полуслова, вытащил костыль из грязи.
- А чего ты с клюкой?
- Потом! - Герман попробовал обнять Алину, однако заработал по руке.
Пожалуй, впервые с того момента, как очнулся в лесу, запеленатый в парашют,
Шабанов ощутил радость и легкий, едва уловимый вкус к жизни.
Товарищ Жуков забрался к нему около двух ночи. Парень он был резкий,
страстный, но и хладнокровный одновременно; в палату он буквально влетел,
забравшись на березу под окном и раскачавшись на ее вершине. Годы ничего с
ним не сделали. Когда Шабанов поступил в СВУ и на первых же занятиях стал
присматриваться и выбирать друзей, взгляд его пал на товарища Жукова, как
он себя называл. Олег был городским парнем, развитым и умным, как
показалось деревенскому учительскому сыну, отвечал на уроках коротко, четко
и всегда по делу, а выбрал военную стезю, как сам признался, из-за своей
знаменитой фамилии, хотя к маршалу никакого отношения не имел. Но по своим
военным способностям и таланту выгодно отличался от остальных - через месяц
получил должность командира отделения, а СВУ закончил старшиной.
Но когда без оглядки влюбился, не пошла у него служба...
До четырех утра старый кадетский товарищ слушал исповедь, сидя на ковре в
позе йога, и боялся дохнуть. Шабанов впервые рассказывал все, как было, без
купюр и прикрас, и чувствовал, как освобождается переполненная душа. Олег
лишь дважды встрепенулся и вскинул голову: когда услышал о шаре в виде
тыквы, и еще раз, когда Герман пытался обрисовать свои ощущения в первый
миг полета внутри этой шаровой молнии. Все остальное время сидел с
опущенным взором, уставившись в одну точку, словно медитировал. И,
выслушав, тяжело распрямляя затекшие ноги, встал, потом бухнулся на колени,
перекрестился в пустой угол:
- Господи! Свершилось! Хоть одного подпустили! Хоть один свидетель есть
теперь на свете!
И еще потом несколько минут, ошарашенный и просветленный одновременно,
ходил по генеральской палате и время от времени шлепал пилоткой по ляжке.
- Все точно! Сначала как шар, потом сплюснулась... И действительно похоже
на тыкву! Я еще подумал, надо же, какой яркий и глубокий цвет, а не
слепит... Вроде бы сгусток какой-то, на вид рыхлый, туманный, но
прочность...
Он что-то вспомнил, опустил плечи и сразу отяжелел.
- Когда я первый раз зашел и попробовал из пулемета - ноль эмоций, будто в
пустоту. Цель вижу! Все реально, расстояние - сто метров, на экране
отбивается физический объект! Ну что еще?.. Со второго захода когда из
пушек вдарил, мгновенно реакция пошла! Сначала вытянулась, будто кто
изнутри распорку вставил и выключилась. Знаешь, как телевизор выключается,
медленно гаснущая точка и все... Думаю, завалил! Аж руки затряслись. Глянул
на экран и страшно стало: цель не поражена, летит впереди и, вроде бы,
приближается...
- Стрелок хренов...
- А кто бы знал?!. Она же двадцать минут вокруг меня моталась и что только
не вытворяла. С хвоста зайдет, к соплам вплотную, и хоть бы что! - у Олега
затряслись руки. - Запрашиваю землю, что делать, а мне эти чурки - выполняй
полетное задание... Откровенно сказать, я с испугу атаковал, боялся
столкновения... Понимаешь, натуральное хулиганство!
Он взмок от волнения и наконец догадался - содрал солдатскую маловатую ему
фуфайку, пижаму и напился из графина.
- Значит так, фраер! - со знанием дела заявил Жуков. - Если хочешь летать,
про эту тыкву ни гу-гу. Сразу обратят внимание на твою тыкву. А если
брякнешь, сам испытал, психушка тебе обеспечена.
- У меня есть доказательства, - хмуро проговорил Шабанов.
- Какие, солнце мое?.. Вот если бы ты угнал у них один экземпляр и закатил
в ангар, тогда бы да! Или притащил секреты этих высоких технологий, а
заодно и внучку.
- Правнучку...
- Да какая разница?
- А то, что я перемещался в пространстве с космической скоростью? И за пять
Черепнин Владимир
Володихин Дмитрий
Самойлова Елена
Пехов Алексей
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс