Чтение 57–й страницы книги ~Автономный рейд~

Она послушно развела локти, и почему-то не без смущения я быстро
прощупал ее шею, плечи, потом сквозь пальто -- маленькие груди в просторной
сбруе, подмышки, бедра с обеих сторон и ноги до щиколоток. Она не выразила
ни малейшего неудовольствия, словно и не чувствовала моих прикосновений. Я
решил попробовать говорить с ней как с ненормальной: ничего лучшего в спешке
просто не приходило в голову:

-- Послушай... Если ты присоединишься к увезенной женщине, это может
повредить?

-- Нет.

-- Что -- нет? Не повредит?

-- Да.

-- Та-ак. А куда вас отвезти к этой женщине?

-- В бар "Глобус".

-- Адрес?

-- Возле перекрестка улицы Каховка и Севастопольского проспекта.

-- Вот и хорошо. Вы пока приведите себя в порядок, а я вас отвезу. И
давайте закончим доставлять друг другу неприятности, ладно?

-- Да.

-- Вот и ладушки. -- Я похлопал ее по тугой коленке и перелез на
водительское место. Включив свет в задней части салона, чтобы она могла
смотреться в свое зеркальце, пока утирается, я все время приглядывал за ней
в зеркало заднего вида. Раньше походка, а сейчас посадка выдавали в ней
человека, который умеет не только постоять за себя, но и причинить немало
хлопот.

Да и обнаружившийся у нее стилет о многом говорил.

Это особое оружие. Редкое нынче. Оно для грамотного и беспощадного
убийцы. Оставлять такого профи за спиной, сидя за рулем, глупо. Но газ очень
странно на нее подействовал, и я побоялся, что, если суну ее в багажник или
уложу связанной на пол между сиденьями, как водилу, она может захлебнуться
собственной рвотой. Такое случалось: газ, как и прочая химия, действует на
людей очень по-разному. И то, от чего один и не чихнет, для другого
оказывается смертельной дозой.

Я заставил ее перебраться на переднее сиденье, и пока она справлялась с
этой процедурой, волнение мое улеглось, и я начал рассуждать более
осмысленно.

Какой смысл Катку силком похищать человека, которого он чуть ли не
ежедневно, во всяком случае когда хотел, встречал в своей САИП? И с которым
работает в бункере у Полянкина?

Если следовать логике, выбор возможных объяснений невелик. Либо
случилось что-то из ряда вон, либо он решил побеседовать с ней втайне от
прочих, либо таков итог ее разногласий с генералом Ноплейко. Ясно было
только то, что с добрыми намерениями таким образом на рандеву не приглашают.
И что же из этого следовало? Вот он, существенный минус работы в одиночку:
не с кем посоветоваться, не на кого свалить головную боль. Между тем решение
по стрессовой ситуации, основанное на взгляде со стороны, зачастую самое
трезвое из возможных. Тем более если исполнитель, как вот в данном случае я,
лично затронут происходящим. И уж тем паче, когда явно не хватает
информации. Но как бы то ни было, а оставлять При в недружественных ей руках
я никак не мог.

Проверяясь, я выскочил на Ленинский, несколько раз перестроился и, не
обнаружив ничего подозрительного, попросил "пассажирку":

-- Рассказывайте, как ехать. -- Хоть я и знал примерно, как ехать, но,
делая эту странную женщину в какой-то степени своей сообщницей, я надеялся
упрочить наши отношения и по возможности что-то прояснить в обстановке. Она
спокойно придвинулась, вглядываясь в ветровое стекло, и возле площади
Гагарина посоветовала:

-- Здесь налево, на Профсоюзную... -- От нее сильно несло рвотной
кислятиной, и я, достав из бар-дачка жвачку, припасенную водителем, протянул
ей:

-- Хотите?

-- Не знаю.

-- Возьмите.

Она спокойно достала "дольку" и, сунув ее в рот, принялась жевать --
деловито, как послушный ребенок на глазах у строгого взрослого.

-- Как вас зовут?

-- Зоя Матвеевна Каткова... -- прямо как солдат на плацу отрапортовала
моя симпатичная, но странная спутница. Исключительно редкая для женщины
привычка: точно и кратко отвечать на заданный вопрос. Мы, мужики, тоже часто
мямлим вокруг да около. Но мы, как правило, от неумения формулировать, а они
от желания узнать побольше.

Оп-па! -- дошло до меня: сестра или жена? Вроде бы одну Каткову,
Валентину, я уже имею честь знать. Я лихорадочно вспоминал отчество Катка.
Отвратительная у меня память на имена-отчества. Практики маловато. Все
больше клички, звания да фамилии приходится запоминать. А, чего уж теперь:

-- Кем вы подполковнику Каткову приходитесь?

-- Его первой женой, -- так же спокойно, без эмоций ответила женщина.

-- Вы служите вместе с ним?

-- Он привлек меня к операции "Первый этап".

В беспокойстве за При я уже не знал, что спрашивать. Возле площади
Келдыша моя спутница без напоминаний подсказала:

-- Направо.

Потом по ее указке я свернул во дворы, проехал между рядами гаражей
какими-то полутропками-полудорожками и оказался во дворе длинного дома возле
двери с козырьком. Судя по специфическим пристройкам и окнам, это был
служебный вход в какое-то предприятие общепита.

Продолжая гадать: от чего будет больше вреда -- от моего выжидания или
от немедленного вмешательства, я обратился к Зое Матвеевне:

-- Вам надо туда идти?

-- Не знаю.

-- Вас саму тут ждут?

-- Не знаю.

Парадокс: чем четче отвечает человек на вопросы, тем труднее их
формулировать. Обычно отвечающий подсознательно помогает спрашивающему,
домысливая то, что того интересует. А когда вот так, строго по существу, --
чувствуешь себя в тупике.

-- Вы должны сюда явиться? После операции[7]

-- Да.

Была не была. Не мог я оставить При в чужих руках, и все тут. Вот
развяжусь с этой историей, тогда и думать о ней забуду. А сейчас, коль знаю,
что она в неволе, не будет мне покоя. Да и вряд ли они сейчас ожидают моего
появления.

-- Значит, захваченную женщину привезли сюда? -- еще чего-то выжидая,
спросил я у Катковой No 1.

-- Нет.

-- Что нет?

-- Нет. Ее еще не привезли.

-- Почему вы так думаете?

-- Потому что нет "рафика", на котором ее должны привезти.

Ай да умница. В ступоре-то она в ступоре, а как четко все замечает.

-- А куда ее привезут? К каким дверям? Она показала мне люк, который
предназначен для спуска продуктов в подвал. Я отвел присвоенную "тойоту" в
дальний темный угол, глянул назад: водила лежал все так же бесчувственно. Я
вылез наружу, огляделся по сторонам, постучал по ледяному багажнику:

-- Если будешь вести себя тихо, то скоро выпущу.

Наврал, конечно. И, не обращая внимания на глухо доносящиеся вопли о
враче и холоде, открыл правую дверцу и попросил Зою Матвеевну:

-- Извините, мне нужно вас связать. Повернитесь ко мне спиной и сложите
руки на пояснице.

Она тут же повиновалась. Сковав ее трофейными наручниками, я завязал ей
рот ее же шарфиком и уложил между сиденьями. А потом, подняв воротник своего
"подросткового" кожушка и надвинув на нос кепчонку, прислонился к стене
рядом с люком, предварительно убедившись, что его створки не заперты. Ждать
пришлось минут двадцать. Видимо, умыкнув При, похитители крутились по
городу, заметая следы и проверяясь на предмет слежки. Когда "рафик", обведя
светом фар стоявшие по периметру дома, подкатил к люку, я как бы нехотя
нагнулся и откинул створки. Сначала левую, потом правую, ближнюю к сдвижной
пассажирской дверце микроавтобуса. Водитель счел мою помощь само собой
разумеющийся, а вот тот, кто выволакивал почему-то хихикающую При из салона,
насторожился:

-- А ты кто такой?

И я, только уже дважды нажав на курок, вспомнил, что это именно он
прыскал в лицо При ослепляющим и затыкающим рот "кремом". Не случайно
подсознание выбрало в качестве первой мишени именно его. Тут же направив
ствол на водителя, я велел ему негромко, но резко:

-- Вылезай! Хочешь жить -- давай без подвигов! Руки подними. Иди сюда.

Пока раненый громко матерился, нянча простреленный локоть, я целился в
живот подошедшему водителю. Вообще-то надо кончать пользоваться чужими
пушками без пристрелки. Вон ведь как -- хотел попасть в плечо, а попал в
локоть. И то со второго раза. Эдак и погореть можно.

-- О-оле-е-жек? Ты-ы? -- идиотски, будто спьяну, улыбалась,
пошатываясь, При. -- А они меня укололи, мер-рзавцы!

Картину она собой являла ужасную. Перекособоченная, с ошметками
ярко-алого "крема" на лице, со скованными наручниками руками, с идиотической
усмешкой. Самое малое, чем я мог отплатить ее похитителям, это угостить их
тем же кремом и тем же уколом. Что я и сделал. Потом опять закрыл люк в
подвал, чтобы не вызывать раньше времени тревогу, и за локоть потащил При к
"тойоте". Снять с нее наручники я не рискнул: мало ли что она выкинет в
таком состоянии. А бить я ее не смогу.

Мужик в багажнике успел капитально окоченеть и, когда я вываливал его
на снег, даже не матерился. Но -- дышал. Потом я выволок на снег мычащего