Чтение 57–й страницы книги ~Без шума и пыли~

снабдил письмами Ники к неизвестной досель подкидышу юной еврейке.

Под конец короткой встречи посоветовал ошарашенному молодому человеку:

- Не теряй времени, Николаша. Обратись к достойным людям: директору
императорских театров Владимиру Аркадьевичу Теляковскому и директору
Психоневрологического института Владимиру Михайловичу Бехтереву. Они в
курсе дела. Они сделают из тебя Российского Гамлета.

Именно на этом месте Вредлинский поставил точку и уставился в окно,
отдавшись во власть своих воспоминаний. О прожитой жизни, о своих
взаимоотношениях с нынешним Павлом Мануловым, который доводился родным
сыном Манулову Николаю Ивановичу и предоставил в распоряжение Эмиля
Владиславовича кое-какие биографические материалы. Их надо было обязательно
включить в новое издание книги. Причем, как наставлял Пашка, желательно
подать их так, чтобы это выглядело пасквилем в адрес Манасевича-Мануйлова и
побочного царского сына. Зачем это было нужно, Павел Николаевич объяснил
крайне невнятно. Получалось, будто только для того, чтоб никто не обвинял
Вредлинского в заказной публикации.

Конечно, к известию о том, что Манулов - внук Николая II, Вредлинский
отнесся скептически. В постсоветской России уже не раз объявлялись "чудесно
спасшиеся" Алексеи Николаевичи, а на Западе еще в 20 - 30-х годах оживали
призраки Анастасии Николаевны. Обо всех этих самозванцах были написаны
десятки статей, снято несколько кинофильмов и даже один мультик для
детишек. Никакого особого ажиотажа вокруг всех этих художественных
произведений не возникало, и ждать, что публикация документально не
подтвержденных сведений, которые Вредлинский по настоянию Пашки включил в
свой роман, произведет сенсацию, было опрометчиво. И о том, что последний
царь в юности имел бисексуальную ориентацию, тоже уже не раз писали. Поди
проверяй теперь, сто двадцать лет спустя!

А насчет того, что у Пашки Манулова есть желание претендовать на российский
престол, Вредлинский и вовсе думал с Улыбкой...

К печали Вредлинского, уже в середине дня морозец ослаб, небо заполнили
тяжелые, серые облака и заморосили нудным дождиком.

Работать сразу расхотелось, хотя прежде в такую погоду Эмиль Владиславович,
напротив, трудился с энтузиазмом. Он почувствовал усталость, вновь улегся
на диван и провел еще несколько часов на манер Обломова. В голове бродили
смутные мысли, иногда начинал томить страх, предчувствие чего-то ужасного.
Опять накатывали сомнения по поводу искренности Манулова - не верилось,
будто он так легко поверил в непричастность Вредлинского к "делу Василисы".

Правда, от ухудшения погоды была и некоторая польза: дети со своими
пассиями уехали пораньше, еще до обеда. Александра Матвеевна, сетуя на
отсутствие Василисы, приготовила нечто из полуфабрикатов и, отобедав с
супругом, вновь отправилась к подруге. Как видно, скучное общество Эмиля
Владиславовича ее не прельщало.

В общем, дожив кое-как до вечера, кандидат в действительные члены
масоно-монархического братства, подзубрив еще разок "священные цитаты" из
дневника последнего императора, направил стопы к дому Манулова. Опять пошел
пешком, правда, взяв с собой телохранителя Стаса. Свой "Мерседес"
Вредлинский оставил в гараже, так как почему-то беспокоился, что, пока он
будет заседать с масонами, кто-нибудь может установить под днище машины
мину. Одежонку надел неброскую, напялил старые джинсы - вдруг опять
придется на коленях ползать?! натянул на голову вязаную шапку. И отметил,
что смотрится чуть немного лучше бомжа, а потому не привлечет ничьего
внимания. Правда, никто не гарантировал, что Стас вместо того, чтоб
охранять своего патрона, не пустит его в расход по тайному приказу
Манулова. Именно по этой причине Вредлинский надел под куртку кобуру с
пистолетом. Конечно, если Стасу понадобится застрелить своего номинального
босса, то "глок-17" не поможет. Но все-таки как-то спокойнее на душе. Пути
господни неисповедимы...

Итак, Вредлинский вышагивал по плотно утрамбованной снежной тропе, надежно
прикрытой сверху густыми сосновыми ветвями. "Душа пела, голова скорбела",
пришла вдруг ему на ум когда-то услышанная и пригодившаяся под настроение
строка.

Душа его, как ни странно, так и рвалась на предстоящее собрание, поскольку
там, по сути дела, должна была решиться его судьба. Если посвящение в
действительные члены братства пройдет успешно, значит, Манулов за эти два
дня смог убедиться в том, что Вредлинского умело подставили. Если
посвящение отложат - это будет означать, что Манулов не доверяет своему
бывшему другу. После этого может случиться и пожар дачи, и взрыв
"Мерседеса", и похищение кого-то из детей. Свое собственное убийство
Вредлинский рассматривал фаталистически - дескать, все равно помирать...

Голова же не могла успокоиться и прекратить подсчеты убытков, моральных и
физических потерь от событий этих последних двух дней.

Голова помнила и цитату из дневника Николая II за десятое октября 1916
года.

Хотя отчего бы и душе, флегматичной, вечно дремлющей, .словно разжиревший
сом в тихой заводи, отчего бы ей петь да радоваться под впечатлением этой
цитаты. Она, душа неисправимого мистика и символиста, тоже должна бы
скорбеть.

"Стало холоднее, и день был дождливый", - писал император спустя два дня
после своих заметок, которые Вредлинский вытянул в прошлый раз. И опять
какие-то непрошеные аналогии полезли в голову.

"И у нас нынче не солнечные Канары..." - размышлял Вредлинский, поглядывая
под ноги, чтоб не поскользнуться на скользкой и мокрой наледи.

При мысленном упоминании о Канарах в голове у него что-то законтачило, и
вспомнилось, как в самом начале "демократических преобразований", когда
одна за одной возникали финансовые пирамиды, некая "международная
риэлтерская компания" сумела впарить мадам Вредлинской шесть своих акций по
500 баксов. Каждая из этих акций якобы дает возможность приобретения
участка земли на Канарских островах. При этом "риэлтеры" утверждали, будто
всего через месяц акции будут стоить уже по 10 тысяч долларов, а через два
- больше 50 000. Соответственно, сбыв через пару месяцев пять акций из
шести, Александра Матвеевна заработает 250 тысяч долларов и сможет не
только купить участок, но и виллу на нем отгрохать. Гуманитарий
Вредлинский, увы, тоже не удосужился прочесть "Занимательную математику"
Перельмана, а потому не смог подсказать супруге, что четверть миллиона
долларов она никогда не увидит, а свои три тысячи потеряет наверняка. Даже
при том, что деньги были лично его, Вредлинского.

Припомнив, как жену "кинули" с этими самыми Канарами, Вредлинский вдруг
подумал: а не обыкновенный ли Пашка аферист? И сердце аж заныло в
предчувствии невосполнимых непредвиденных и очень крупных денежных утрат.
Даже палец заболел от тяжести серебряного кандидатского перстня. Ощущалось
даже нечто вроде фантомной боли на том месте, где вчера Вредлинский прятал
пачку из восьмидесяти стодолларовых купюр.

В самом деле: Манулов ведь позавчера проболтался, что влетел в большие
долги. Если, допустим, ему удалось собрать в кассу "Русского Гамлета" хотя
бы по восемь тысяч баксов с каждого "гамлетита" - а с тех, кто вытаскивал
цитаты 30-го или 31-го числа, могли почти в четыре раза больше содрать! -
то общая сумма получалась на уровне полумиллиона. Но это только
вступительные взносы, а ведь кто-то ему и ежемесячные успел заплатить...
Что ему стоит спровадить эту валюту на личный счет, а всех прочих оставить
с носом?! ОБМАНУТЬ!

"Жук ты, Манулов! - мысленно обратился Вредлинский к своему бывшему
однокашнику. - Манулов-Обманулов!"

Впрочем, эту не слишком взвешенную мысль Вредлинский скоро отогнал. Неужели
все услуги, которые Манулов оказал ему, в том числе и устройство в
президенты благотворительного фонда, служили ничтожной цели выцыганить у
старого дружка жалкие восемь тысяч долларов?! Нет, Манулов, конечно, "жук",
но более высокого полета, чем те кидалы-риэлтеры! Он в свой подмосковный
дворец гораздо больше, чем полмиллиона баксов, вложил, а то, что у него в
Калифорнии осталось, и вовсе пару миллионов стоит.

Далее в цитате из Николая II упоминался "архиерейский лес", где
прогуливался император. И Вредлинский шел через лес. Правда, царю было
проще. Перед ним не было перспективы снова увидеть разбойничью рожу
Манулова...

"Поехали с прогулки на дачу Георгия, где пили чай..." - мысленно повторял
цитату Вредлинский. И вновь почти непроизвольно стал искать аналогии.

"Что бы это значило? К какому Георгию мне придется идти пить чай? А-а!