успевал фиксировать их. При такой скорости было физически невозможно
управлять нашими перемещениями; любая попытка с нашей стороны взять на
себя инициативу неизбежно привела бы к катастрофе; но, к счастью,
необходимости в этом не было, так как в противоположном конце Тоннеля
стояла Бренда.
солнце Сумерек над оранжевыми лесами, а в следующий момент вывалились из
Тоннеля в холл на первом этаже дома моей дочери.
устоять Пенелопе, которая мёртвой хваткой вцепилась в его плечо. Меня
бросило вперёд, я столкнулся с Брендой и машинально подхватил её на руки.
прошу прощения, если причинила вам неудобства. Но учтите разницу во
времени.
усадил её на диван, сам присел рядом и устало откинулся на спинку. - Мы
долго отсутствовали?
шестнадцать стандартных суток Основного Потока, а значит, на Земле Артура
прошло около двенадцати дней. Я уже отсутствую свыше двух недель против
обещанных мною восьми - десяти дней. Дэйра и Морган, наверное, беспокоятся.
Брендон устроился на подлокотнике дивана возле сестры.
Они очень хотели видеть тебя, особенно Дионис. Просто замучили меня
расспросами.
из твоей истории.
брови сдвинулись к переносице.
уже нет никаких сомнений: избранный Дианой путь привёл её прямиком в
сердцевину Потока Формирующих. От комментариев я воздержусь. Вы сами
понимаете, что это значит.
всхлипнула и вдруг разразилась громкими рыданиями. Брендон и Бренда
принялись утешать её.
поднялся с дивана. Из встроенного в стену шкафа я достал нечто похожее на
шерстяное одеяло, перекинул его через плечо и молча вышел из дома.
Пенелопа продолжала плакать. У неё, видимо, началась истерика.
Диана, женщина, которую я любил больше всего на свете, мать моей
единственной дочери, умерла такой страшной смертью...
в безоблачное небо Сумерек Дианы. Мои глаза были сухи. Я уже выплакал все
слёзы, отпущенные мне для одного человека, и в дальнейшем, вспоминая
Диану, буду скорбеть о ней молча.
что тебя больше нет, но я должен смириться с этим фактом и научиться жить
без тебя. Это вовсе не значит, что я хочу забыть о тебе. Твой светлый
образ навсегда запечатлелся в моей памяти, дни, проведённые с тобой,
всегда будут самыми радостными днями в моей жизни, а ночи - самыми нежными
ночами. Наша любовь была чиста и прекрасна, хоть и не безгрешна. Мы были
счастливы, любя друг друга, и наша любовь дала жизнь нашей дочери,
Пенелопе. Ты родила мне прелестную дочь, а затем ушла вслед за мной, и
мрачная бесконечность поглотила тебя. Когда-нибудь, если я доживу до того
дня, когда сам захочу умереть, я последую за тобой, и тогда мы снова будем
вместе... Но всё это - дело далёкого будущего. А пока я соберу большой
букет твоих любимых сумеречных роз и пошлю их тебе в неизвестность. Пускай
разлетятся они во все стороны, подхваченные ветрами бушующих стихий,
пускай они мчатся на крыльях случая, и, может быть, знакомый с детства
запах донесётся до тебя, где бы ты ни была, вручив тебе весточку от меня.
Прими мою нежность и скорбь, любимая...
беспокоил. И Брендон, и Бренда уважали моё горе, а Пенелопа сама горевала.
И хотя оплакивала она не женщину из плоти и крови, а скорее идеал нежной и
любящей матери, тем не менее её боль была так же реальна, как и моя. Мы
были равны в нашей общей беде - я потерял последнюю, призрачную надежду, а
моя дочь в одночасье лишилась всех своих иллюзий, - и ещё неизвестно, для
кого из нас удар оказался сильнее. Ведь, в конце концов, я взрослый
мужчина, много повидавший в жизни и привыкший смотреть смерти в глаза,
чего нельзя сказать о Пенелопе - совсем юной, по меркам Властелинов,
девушке, почти ребёнку.
и увидел рядом двух златошёрстых зверушек, которые выжидающе смотрели на
меня своими блестящими глазами-бусинками. Первым моим порывом было
спугнуть их, но потом я передумал, немного помедитировал в поисках
ближайшего скопления лесных орехов, нашёл их, по микро-Тоннелю переправил
пригоршню в свои ладони и высыпал перед попрошайками. Зверушки без опаски
приняли приглашение и живо защёлкали, луща орешки. Когда-то меня
раздражали эти звуки, но Диана очень любила своих питомцев, и постепенно я
к ним привык, они стали как бы неотъемлемой частью нашей идиллии. Живя на
Земле Артура и ничего не помня о своей прежней жизни, я часто кормил белок
орешками; сам этот процесс вызывал у меня ощущение теплоты и уюта, а
щелканье разгрызаемой скорлупы звучало для меня райской музыкой. Вот и
сейчас я будто наяву увидел шатёр из красного и голубого шёлка, нас с
Дианой в шатре, я вспомнил наши объятия и ласки, почувствовал на губах
сладкий вкус её губ... О боги, нет! Лучше не думать об этом.
своей новой любви. Я страстно убеждал себя в том, что если бы Диана была
жива, я никогда не смог бы изменить ей. Пусть даже я забыл, кто я такой,
чувства мои не умерли, дремали где-то в глубине меня, и только
подсознательная уверенность в том, что сердце моё свободно, а совесть
чиста, позволила мне влюбиться в Дэйру.
предчувствовал неладное. Я давно это знал... Не думаю, что я верил сам
себе, но совесть свою я действительно очистил.
когда одевался перед посещением Хаоса, и попытался вступить в контакт с
Морганом. По удачному стечению обстоятельств, то, другое зеркальце,
специально заговоренное мной, как раз находилось у Дэйры, и она ответила
на мой вызов. В Авалоне была поздняя ночь, Морган спал (или же, по его
собственному выражению, ошивался у девок), а Дэйра, оказывается, дежурила.
Она очень переживала за меня, так как Моргану уже восьмой день никак не
удавалось связаться со мной, и они не знали даже, что и думать, а тем
более - что предпринять.
через десять дней, вернусь обязательно. Потом мы наговорили друг другу
много нежных слов, всё не могли остановиться, и прошло не менее получаса,
прежде чем мне удалось заставить себя прервать контакт.
разговора с Дэйрой на душе у меня полегчало, и я принялся мечтать о том
дне, когда вернусь в Авалон, в королевский дворец, и смогу обнять и
поцеловать её по-настоящему, а не только мысленно. В её объятиях я найду
желанное утешение и, надеюсь, быстро излечусь от боли по тяжёлой утрате.
Прости, Диана. Прощай...
мир, названный мною в честь моего легендарного предка, а может быть, и в
мою собственную честь - я не исключал и такого подсознательного порыва.
Теперь это мой мир, там мой будущий Дом, и именно там моё место - у
Истоков Формирующих, на третьем полюсе существования. Я не собирался
претендовать на корону Света и господство в Экваторе, и не только из
соображений нравственного порядка, не только потому, что мне нравился
Амадис как человек и я не хотел враждовать с ним. Сама идея концентрации
такой огромной, неограниченной власти в одних руках казалась мне глубоко
порочной, вызывала во мне протест. Что-то в картине мира, представленной
Хранителем Хаоса, было не так. По моему убеждению, человеческий разум
слишком слаб и несовершенен, чтобы править Вселенной... но, с другой
стороны, кому же ещё поддерживать в ней порядок, если не людям?
отражённое, в частности, и в фантастической литературе, что над ними
властвуют невидимые сверхразумные существа, некие суперлюди,
интеллектуальная мощь которых недоступна человеческому разумению. К
Маркелов Олег
Никитин Юрий
Майер Стефани
Контровский Владимир
Майер Стефани
Апраксина Татьяна