Чтение 57–й страницы книги ~Поселок~

расползся, и только бревна удерживали вместе массу грязи и корней; за
кораблем по реке плыл хвост веток и водорослей.

Берега резко разошлись в разные стороны, подул ветер - совсем
другой, чем в лесу, свежий, - их качнуло, и ход корабля замедлился.
Река была позади.

- Что случилось? - спросила Марьяна.

- Ничего, - сказал Дик. - Плывем.

- Так даже лучше, - сказал Казик. - Здесь течение медленное.
Выгребем.

Но течение все же было, и их тянуло все дальше от берегов, пока они
не наткнулись на моль, которая впереди высовывалась из воды плоским,
чуть ли не вровень с водой, песочным островком.

Если не смотреть на ничтожную полоску песка, отделявшую их от
простора воды, ощущалось, что они продолжают плыть по озеру. Устье
реки, которая вынесла их наружу, было таким широким, что низкая
поросль по берегам речных рукавов казалась лишь меховой оторочкой на
серой ткани. И была очень далеко. А так как они начали переправу
поздно, во второй половине дня, то уже начало темнеть. Они развели на
островке костер - хорошо еще, что огня хватило, чтобы согреть воды для
Марьяны. Дик и Казик напились прямо из озера, они пили много, нарочно
пили много, потому что, если напьешься воды, это помогает против
голода. Правда, им не помогло.

Вечером Дик пытался ловить рыбу - у него еще оставалось несколько
стрел. Но он никогда раньше не стрелял в рыбу из арбалета и потому
промахивался. А бластер он жалел - он не знал, много ли в нем осталось
зарядов, и боялся, что тот скоро перестанет стрелять.

Ночь выдалась трудная, потому что ветер усилился и волны начали
перекатываться через островок. Кораблик покачивался, и приходилось все
время подталкивать его шестом на мелководье. А когда волны стали
совсем большими, Дик и Казик влезли в холодную воду и удерживали так
плот. Марьяна тоже не спала.

x x x

Олег с Сергеевым шли налегке, шли быстро и, главное, шли иначе.
Изменилось их отношение к дороге. В прошлом году это было путешествие
почти невозможное, на которое можно решиться лишь от отчаяния. Смерть
Томаса была естественной платой за достижение несбыточной цели, и сам
"Полюс" казался таинственным, далеким воспоминанием, реальность
которого была сомнительна.

Сейчас они шли по трудной дороге к определенной цели с конкретными
намерениями. Главное - дойти как можно скорее и связаться с
экспедицией.

Сергеев обыденно и спокойно признавал в пути главенство Олега, и
оттого, что старший но старался ничем подчеркивать разницу в годах и
опыте, Олег также спокойно признавал эту разницу. Это было путешествие
двух взрослых мужчин.

Они как раз миновали гигантский гриб и шли среди скал, когда
Сергеев спросил:

- Ты в самом деле любишь мою Марьяшку?

- Мне так кажется, - ответил Олег. Он подумал, что более
категоричный ответ будет Сергееву неприятен.

Сергеев словно не заметил дипломатичности ответа.

- Никто из нас не мог подумать, что мы доживем до свадьбы, до
свадьбы следующего поколения.

- Мы об этом с ней не говорили, - смутился Олег.

Он вспомнил о Лиз, и ему захотелось спрятать эту мысль поглубже,
чтобы Сергеев не увидел ее.

- Если все обойдется, - сказал Сергеев, - поселок этой свадьбы не
увидит. Поселка не будет. Его сожрет лес.

Олег обернулся. Ему показалось, что сзади идет слон. Уже начало
темнеть, и от снежных струй мир был закован в серую мглу. Сергеев шел
спокойно. Он полагался на чутье Олега.

- Мне его не жалко, - сказал Олег.

- А мне жалко, - ответил Сергеев. - Это почти половина моей жизни,
и большая часть жизни сознательной.

- Ты не хочешь домой?

- Не в этом дело. Мы прожили долгие годы в нищете и бессилии,
человек с Земли, увидевший нас с тобой, решил бы, что лицезреет
обезьян. А я убежден, если мы вернемся домой, то в воспоминаниях
останутся победы и моменты торжества, которых ты и не заметил.

- Я был маленький?

- Для тебя было естественно, что мы остаемся людьми, что ты ходишь
в школу и ешь ложкой. А знаешь, какой праздник был, когда я сделал
первую ложку?

Олег резко дернул Сергеева за рукав, свалил с ног, тот только
крякнул от боли.

Над головами пронеслась черная стая. "Как всадники апокалипсиса", -
подумал Сергеев, глядя на стремительное и стройное движение черных
теней.

- Что это было? - спросил он Олега.

- Не знаю, - сказал тот. - Я их как-то видел, давно еще, но не
знаю, кто они. Ты говорил про ложку?

- А еще было много смешного, - сказал Сергеев. - Мы часто смеялись.
Раньше чаще, чем теперь, - теперь мы устали.

Они миновали пещеру, где в прошлый раз Олег провел тревожную ночь.
Может, стоило остаться на ночь в ней - все же укрытие, но еще не
совсем стемнело и неизвестно было, какая погода завтра. Упорство, с
которым мокрый снег устилал землю, было тревожным. Сергеев не спорил с
Олегом, хотя устал куда больше, чем он. Уже через полчаса Олег
пожалел, что они не остановились в пещере. Снег повалил гуще, Олег
испугался заблудиться. Они разбили палатку, забрались в нее, обнялись.
Ночью похолодало. Сергеев, пока не заснул, рассказывал, что мать
Марьяны его не любила. И даже хотела уйти от него, но осталась из-за
Марьяшки. Это было странно: как можно уйти от человека в поселке?

Поднялся ветер и кидал горстями снег на маленькую палатку.

Они поднялись, когда рассвело настолько, что можно было разглядеть
землю под ногами. Вернее, драное одеяло мокрого снега, сквозь которое
торчали камни и редкие кусты.

Снег утих, но ветер выл с прежней силой, он был мокрый и злой. Олег
глядел, как ежится под ветром Сергеев, какие у него темные корявые
пальцы, которыми он резко отводил со лба прядь длинных пегих волос. И
тут Олег понял, что боится. Боится, потому что в прошлом путешествии
он не нес ответственности. Дик лучше охотился и находил дорогу, Томас
помнил прежний путь, Марьяна умела лечить и знала травы. От Олега
требовалось одно - идти. А если они теперь сбились с дороги? Если они
не найдут ущелья, в котором течет холодный ручей? Возвращаться
обратно? Это самое худшее, что может случиться. Только не
возвращаться.

- У тебя кипит, - сказал Сергеев.

Олег высыпал в банку горстку сухих грибов. Они быстро набухли и
всплыли. Сергеев и Олег по очереди, обжигаясь, вытаскивали из банки
скользкие мягкие шарики, дули на них, потом жевали. Олегу есть не
хотелось, это была необходимость, которую надо выполнить, иначе не
хватит сил. В поселке всегда было плохо с солью. Раньше ее вообще не
было, а теперь Вайткус отыскал за болотом солоноватый источник, и
вокруг него можно было наскрести соли. Правда, она была скорее
горькая, чем соленая, и Вайткус выпаривал ее, хитроумно разделяя на
фракции. Грибы, которые они жевали, были лишь чуть подсолены, но
недостаточно, чтобы отбить противный, надоевший привкус.

- Пошли? - спросил Сергеев.

Олег и не заметил, как он поднялся и начал сворачивать палатку -
полотнище из рыбьей кожи.

Олег проверил арбалет. Тетива отсырела, и ее пришлось подтянуть.

Они пошли дальше, вверх по склону, Олег не узнавал мест и со
злостью на себя подумал: как глупо было не оставить знаков, ведь два
раза прошли этим путем.

- Может быть, мое настроение, - сказал Сергеев, когда они прошли с
километр, - вызвано еще и тем, что моя деятельность, моя ценность там,
на Земле, теперь равна нулю. Мне предложат отдыхать.

- Почему? Ты еще не старый и сильный, - сказал Олег.

- Мне уже не вписаться в мир, который изменился, в котором я в
лучшем случае стану экзотическим Робинзоном, вызывающим сочувствие.
Придется писать воспоминания.

- Воспоминания? О чем?

- О нас... Я пошутил. Я не буду писать воспоминаний, я буду нянчить
внуков. Вам с Марьяшкой тоже будет нелегко. Ты представляешь, сколько
всего знают ваши сверстники?

- Я буду учиться.

- Разумеется. Тебе будет трудно.

Сергеев не понимал, что для Олега проблемы земные не подкреплялись
зрительными образами, предыдущим опытом - Земля оставалась пока краем
обетованным. Если нужно учиться - выучимся. Это потом придут
разочарования.

Олега все более беспокоила неузнаваемость мест, по которым они шли.
Давно уже должен был появиться ручей, ущелье, но скалы вокруг были
чужими, незнакомыми.

Сергеев ощутил беспокойство Олега.

- Мы что, заблудились? - спросил он.

- Все иначе, чем тогда, - сказал Олег. - Это из-за снега.