Чтение 57–й страницы книги ~Овернский клирик~

напоследок "Овернь и де Ту!".

Прости им, Господи, ибо не ведают...

В ушах звенела кровь, и я не сразу услышал то, что заставило замолчать
толпу, остановив занесенные для последнего удара копья. Гром! Оглушительный
гром, обрушившийся прямо с безоблачного летнего неба!

- Еретики и грешники! - нечеловеческой силы голос загремел над площадью. -
Вы, посмевшие поднять руку на своих сеньоров и своих пастырей! Остановитесь!

Тишина, повисшая над толпой, вновь сменилась криком, но на этот раз в нем
слышался не гнев, а ужас.

- Вот он! Вот он! Смотрите!

Сотни рук протянулись, указывая на высокое двухэтажное здание, стоявшее как
раз напротив помоста. Я приподнялся и увидел на крыше высокий темный силуэт в
широком плаще.

- Я, Доминик д'Эконсбеф, ваш законный господин, пришел покарать виновных в
бунте и насилии!

- Демон... - неуверенно отозвался кто-то, но остальные молчали. Д'Эконсбеф
медленно поднял правую руку. В солнечном свете ярко блеснуло червонное золото.

- У меня в руках крест! Я - добрый христианин и верный слуга короля. А вы -
бунтовщики и слуги Дьявола!

- Нет... Нет... Помилуйте нас, сеньор! - толпа начала отодвигаться подальше
от дома, откуда гремел голос. Кое-кто опустился на колени.

- Вы убили моего отца и брата. Вы разорили мой дом. Чего заслуживаете вы?

- Сеньор! Сеньор! Нас обманули... Помилуйте! Я медленно поднялся,
соображая, что самое время исчезнуть среди этого перепуганного стада. Но что-то
остановило. Что задумал последний из Пендрагонов? Обрушить малиновое пламя на
Памье?

- Отец Гильом! - нормандец был уже рядом с помостом. - Отец Гильом, скорей
бежать!

Я отстранил его руку и повернулся к де Лозу. Но тот не видел меня, глядя в
сторону недвижной темной фигуры.

- Вы, собаки, укусившие руку, которая кормила вас, заслуживаете смерти! Но
есть среди вас тот, кто виновен трижды. Де Лоз, ты натравил этих людей на мой
замок!

Хриплый хохот - епископ дрожащей рукой доставал из складок одеяния знакомый
жезл с золотой черепахой.

- Гнусный демон! Я не боюсь твоего огня. Хочешь - сожги еще сотню дураков!

Рядом со мной неслышно появилась Анжела. За ней мелькнула черная бородища
де Гарая.

- Ансельм свободен! - шепнула девушка. - Отец Гильом, надо уходить! Сеньор
Доминик...

Но я не стал слушать. Я тоже не страшился малинового огня, но уже было ясно
- д'Эконсбеф не сделает самого страшного. А вот что касается Его
Преосвященства...

- Эй, вы! - де Лоз, похоже, окончательно пришел в себя. - У кого есть луки
- стреляйте! Остальные - вперед! Я беру на себя ваши грехи!

- У тебя их и так достаточно! - громовой голос д'Эконсбефа заставил людей
замереть на месте. - Ты не боишься огня, потому что украл дэргский амулет. Ты ко
всему еще и вор, де Лоз! Но это не спасет. Тебя не тронет пламя, но погубят твои
же грехи. Перед теми, кто верил тебе, повелеваю: да будет каждое твое слово -
правдой.

Де Лоз замер, затем облегченно вздохнул - крыша опустела. Темный силуэт
исчез так же внезапно, как появился.

- Дети мои! - хриплый голос епископа разнесся над площадью. - Да не
поверите вы демону в человеческом обличье, нелюдю, который думает, что этот
дурацкий Христос спасет его от ада!

- А! - испуганно крикнул кто-то. Над толпой повисла страшная, мертвая
тишина. И в этой тишине послышался хриплый хохот.

- Бараны! - де Лоз побагровел, на глазах его блеснули слезы. - Глупые
бараны! Да сгорите в аду вы все, ибо никто из вас не достоин моего Великого
Господина!

Он вновь согнулся от хохота, толстая рука сорвала наперсный крест.

- Что?! Видели? Так я смеюсь после каждой мессы! Да восславится Сатана, к
которому я отправлю ваши ничтожные душонки!

Металл звякнул о помост, нога в башмаке из дорогой кожи наступила на крест.

- Вот! Вот! Видите! Вот что я делаю с вашим боженькой!

"Да будет каждое твое слово - правдой'." От этого заклинания украденный
амулет не смог защитить.

- Вот! Вот! - де Лоз, забыв обо всем, продолжал топтать распятие, но люди
уже приходили в себя. Кто-то вспрыгнул на помост, кто-то медленно вынул кинжал
из ножен...

- Что? Испугались? - де Лоз с вызовом поглядел на толпу, но те, кто еще
недавно верил лжепастырю, уже знали, что делать. Люди шли медленно, тихо. Меня
отодвинули в сторону. Миг - и десятки людей молча кинулись на епископа.
Сдавленный вопль... Толпа колыхнулась, вверх взлетела позолоченная митра,
сломанный посох упал под ноги...

- Костер! - разорвал тишину чей-то звонкий голос, и тут же десятки других
откликнулись:

- Костер! Костер! Несите факелы!

Толпа расступилась, образуя живой коридор, и по нему проволокли что-то
страшное, бесформенное, покрытое пятнами крови и грязи. Останки де Лоза швырнули
на хворост, и тут же несколько факелов ткнулись в подножие костра. Треск...
Высокое пламя, почти прозрачное, незаметное в горячем летнем воздухе,
взметнулось вверх. И словно в ответ сотни голосов одновременно затянули: "Тебя,
Боже, хвалим..." Люди пели, подняв лица к равнодушному небу, надеясь, что Тот,
перед Кем мы все так грешны, смилуется над ними...

- Брат Гильом! Брат Гильом! - чья-то рука нетерпеливо теребила мое плечо. Я
обернулся - на меня глядело искаженное ужасом лицо де Юра.

- Брат Гильом! Я не виноват! Не виноват... Я не стал отвечать. Может, этот
взяточник и в самом деле не виноват. Во всяком случае, не так, как покойный де
Лоз.

- Вы скажете? Вы подтвердите? - коротышка никак не решался отпустить мое
плечо. - Что же теперь будет?

- А что такого будет? - удивился я. - Добрые христиане Памье покарали
злодея, которого я именем Его Святейшества лишил кафедры и сана.

- А-а... Ага! - глаза викария блеснули. - Конечно, конечно! Вы возглавите
епархию, брат... извините, отец Гильом?

Да, конечно... Пока архиепископ разберется, пока Его Светлость скажет свое
слово, пройдет немало времени. Епархия не должна вдовствовать.

- Брат Петр! - позвал я нормандца, хмуро созерцавшего, как пламя уничтожает
останки главного сатаниста Памье. - Брат Петр, идите сюда!

- Вы, кажется, знакомы? - я повернулся к де Юру. - Брат Петр - весьма
достойный пастырь, и, главное, уже успел неплохо разобраться в овцеводстве.

Пьер все еще не понимал, переводя взгляд то на костер, то на растерянного
викария, но тот уже что-то сообразил:

- Ага... Отец Петр, вы уже приняли сан? Впрочем, не важно, это потом...
Но... Надо скорей навести порядок! Люди...

Тут что-то стало доходить и до нормандца. Он покосился на бросивших оружие
стражников и качнул "посохом".

- Позови де Гарая! - шепнул я, но разбойник уже был рядом. Накладная борода
исчезла вместе с колпаком, неровные зубы скалились:

- Вы все-таки спалили его, отец Гильом! Ну чего, как там с этим?

Похоже, народный герой спешил получить "это" и сгинуть. Но крепкая рука
нормандца уже держала его за шкирку.

- Сын мой! - наставительно начал я. - Народ страдает...

Де Гарай дернулся, но хватка Пьера не ослабла.

- Страдают вдовы и сироты, вилланы стонут на пашне, работая на сеньора, а
дома плачут голодные дети...

-А-а... это?.. - вздохнул благородный разбойник. - Отец Гильом, вы же
обещали!

- Юных дев волокут на потеху развратным дворянам...

- Понял! Понял! - взвыл герой. - Только отпустите!

- Смирно стой! - посоветовал нормандец. - С тобой отец Гильом говорить!

- Короче! - подытожил я. - Жилье, харч, жалованье и сто ливров на свадьбу
дочери! С этого мгновения ты - начальник стражи округа Памье. Чтоб через полчаса
в городе был порядок!

- Я вам не слуга! - в глазах народного заступника сверкнул праведный гнев.
- Я против попов и дворян. Я за это... справедливое общество!

- Сын мой! - Пьер дернул рукой, и подошвы де Гарая оторвались от земли.

- С-согласен! Только... сто двадцать ливров!

- Благо тебе, чадо! - вздохнул я. - Будь по-твоему! Отец Петр, проследите,
чтобы повенчали мессира де Гарая с его сожительницей. Нехорошо жить в грехе. И
не вздумайте, мессир начальник стражи, брать кого-то из своих доумков на службу.
Кроме тех, кто сегодня пришел сюда, конечно.

- Ну, это я и сам понимаю, - почувствовав почву под ногами, бывший
разбойник явно успокоился. - Только... Стражник - хреновая должность...

- Будешь плохо служить, сын мой, я тебя вразумить телесно, - пообещал Пьер,
и де Гарая как ветром сдуло.

- Брат Жеанар введет тебя, брат Петр, в курс дела, - подытожил я. - Если
что, вразумляй его. Можно телесно... Иногда.

- Ага... - нормандец наморщил лоб. - Надо бы до завтра казну проверять. А
то растащить, мошенники!

Убедившись, что епархия в надежных руках, я обернулся, надеясь увидеть ту,
что называла себя Анжелой. Но девушки поблизости не оказалось. Между тем
очумелые от всего происходящего стражники, повинуясь приказам де Юра, принялись
за наведение порядка, пытаясь предотвратить давку. Дело шло скверно, но вдруг
послышалась резкая команда, и стражники, словно очнувшись, резво взялись задело.
Я узнал голос де Гарая и успокоился. Наверное, в другой ситуации латникам
пришлось бы долго объяснять случившееся, но теперь они охотно подчинялись
первому, кто повысил голос. И хорошо, что так.