Чтение 57–й страницы книги ~Времена негодяев~

друга изводить, как хлынут!..

- С Казанью они сговорятся быстрее.

- Это верно. Ладно, зови Мартына. Нет, погоди, вечерком ко мне оба
зайдите, поговорим. Как твои ребята?

- Застоялись, - повторил Виктор.

- Будет им работенка. Да, на что это Борис намекал, а?

- Потом скажу.

- А? - Сармат улыбнулся. - Ну, смотри, не тяни.

Вошли казанцы, шесть человек. Впереди плотный высокий человек, чем-то
неуловимо похожий на Сармата и обросший такой же могучей бородой.

Он поклонился, а потом заговорил. Виктор знал несколько десятков
татарских слов и понял, что посол приветствует Сармата. Затем выступил
вперед толмач, но посол движением руки отстранил его и повторил свою речь
на русском языке без малейшего акцента. Потом он стал говорить о годах
непонимания, о жертвах и кознях, о том, как прекрасен мир и как тяжела
война. Говорил медленно, за это время тысяцкий Егор успел незаметно
исчезнуть и возникнуть снова.

- Никаких новостей, - шепнул он. - Сейчас доложили, что в посольстве
два новых человека объявились. В Казани их не видали, да и под Москвой
замечены не были. Один захворал, из комнаты не выходит, второй - вон тот,
в белой чалме.

Виктор пригляделся. Ему не нравились странные перемещения людей
вокруг посольства. Ладно еще, если итильцы ведут свою разведку. Хуже, если
с ними встречались эмиссары Великого Турана. Но туранцам нет нужды искать
встречи здесь, под самым носом Москвы, их в Казани и так встретят как
дорогих гостей!

Мужчина в белой чалме смотрел по сторонам, а когда встретил взгляд
Виктора, отвел глаза в сторону. Маршал насторожился. Он готов был
поклясться, что недавно видел этого человека. Так, шрам над левой бровью.
Постой-ка, не он ли встречал их на том берегу, принимал рыбу?

Тихо поднявшись с места, Виктор пробрался к двери и вышел в коридор.
Проходя мимо столпившихся магов, он услышал бормотание Нюхача, на миг
замер, прислушиваясь, но ничего разобрать не смог. Старый маг невнятно
бормотал что-то не то "руки с нами", не то "другое знамя".

В коридоре подозвал Евсея.

- Ну, что там Дежнев?

- Пока тихо.

- Попроси кого-нибудь из магов осторожно пощупать посольских, пусть
понюхают. Узнай, когда и где пристроилась к ним эта парочка.

- Какая парочка?

Пояснив сотнику, о ком идет речь, Виктор прошел обратно в зал. Там
Мартын держал ответную речь и с тем же напором, с которым полчаса назад
доказывал необходимость немедленного похода на каганат и полного его
разгрома, вещал о мире и дружбе, о трудных временах, которые надо
преодолевать сообща, и о прочих, столь же благородных материях...

После Мартына снова выступил посол и сказал, что при таком понимании
друг друга нет причин для вражды, и можно не медля, но, разумеется, и не
торопясь, прямо на днях, а лучше сегодня, заключить договор о мире и
дружбе на вечные времена, а там уже торговля и взаимные уступки сделают
все остальное.

Воцарилось молчание. Все смотрели на Сармата. В глазах Мартына
тревога, он не был готов к такой резвости посольства и откровенно
побаивался, как бы Сармат вдруг не согласился на договор.

Сармат медленно и задумчиво оглаживал бороду, а потом осведомился у
посла, о чем, собственно говоря, будет идти речь в договоре кроме общих
слов, и почему такая спешка?

- Договор заключим и за минуту, но готовить его надо без спешки, -
добавил он.

- Да будет известно Правителю, - масляным голосом тут же отозвался
посол, - что мудрость его слов нашла дорогу в сердца слушателей. Воистину,
поспешает только неразумный, а мудрый не торопясь идет к цели. Но и
промедление может оказаться смерти подобно, как говорил один великий
человек, - посол хитро прищурил глаза, - особенно в минуты, когда судьбы
мира решаются, по соизволению Аллаха, сильными мира сего. Ибо пока нет
договора - нет мира, а нет мира, нет и границ, а если нет границ, все, что
видит сильный, он и берет.

- Это угроза? - удивился Сармат.

- Нет, о Правитель, - ужаснулся такой догадке посол, - Аллах
свидетель, что в словах наших нет угрозы. Нам ничего не надо чужого, а
умные люди всегда договорятся между собой о сферах интереса и влияния, об
исторических границах.

- А-а, - протянул Сармат, - исторические границы...

Виктор понял, что идеи Великого Турана закружили головы и казанцам.
Очевидно, эмиссары из Средней Азии очень торопились и поэтому догнали
делегацию здесь. Нет, не получается! "Рыбного человека" он видел не далее,
чем вчера. Сколько же времени он ошивается в Бастионе? "Плохо, - подумал
Виктор, - события начинают управлять нами, а не наоборот".

- Хорошо, - поднялся с места Сармат, - мы выслушали вас и в скором
времени дадим ответ. Надеюсь, долго ждать не придется.

- И мы надеемся, Правитель, - согнулся в поклоне посол, - и будем
терпеливо ждать мудрого решения. Только, да не сочтутся мои слова
дерзостью, Аллах награждает не только терпеливых, но и достойных.

Посольство вышло из зала.

- Что он имел в виду? - спросил в пространство Мартын.

Сармат пожал плечами. Он казался озабоченным.

- Когда можешь доложить о состоянии дружины? - спросил он у Виктора.

Виктор глянул на тысяцких. Александр тут же вскочил со скамьи, но
Григорий за рукав осадил его и, показав Виктору два пальца, хлопнул себя
по боку.

- Часа через два, - ответил Виктор.

- А почему не сейчас, маршал? - сердито насупил брови Сармат.

- Часа через два, - спокойно продолжал Виктор, - дружина будет готова
к походу.

- Молодец! - расплылся в улыбке Сармат. - Ладно, пусть не дергаются,
я думаю, время у нас есть.

- Если мне будет позволено сказать, - тихо заговорил Борис, - времени
у нас больше нет.

В коридоре послышались громкие шаги, крики, дверь распахнулась, в
комнату ввалился дружинник, волоча за собой вцепившегося ему в плечи
стражника. Виктор мгновенно узнал наблюдателя и вскочил с места.

- Отпусти его, - крикнул он стражнику.

Неожиданно освободившись от хватки, дружинник кувыркнулся вперед и
ударился головой о стол.

Виктор подбежал к нему и встряхнул.

- Говори, что видел? Есть флаг?

- Ф-флаг есть, - заплетающимся языком пробормотал дружинник и
сморщился от боли.

Виктор отпустил его, и дружинник сел прямо на пол, обхватив голову
руками.

- Вот и все, - сказал Виктор Сармату, - знамя Правителя сейчас
развевается над Бастионом. Без боя, без крови, Бастион наш.

Цепляясь за край стола, дружинник с трудом поднялся и что-то
промычал.

- Иди отдохни, - сказал ему Виктор. - Спасибо за службу.

- Зеленый, - с трудом выдавил из себя дружинник.

- Кто зеленый? - не понял Виктор.

- Флаг зеленый, - процедил дружинник и со стоном опустился на пол.

Бойница в стене была наполовину заложена кирпичом свежей кладки.
Виктор уперся подбородком в шершавую штукатурку, приподнялся на носках -
ничего не видно. Стоявший рядом Дьякон кивнул послушнику, тот подкатил
короткий толстый обрубок бревна.

- Голову береги! - предупредил Дьякон.

Виктор, не отвечая, вскочил на торец. Теперь в узкой щели был виден
темный треугольник Бастиона. У его подножья что-то горело, грязный дым
клочьями несся по ветру.

- Утром они переправились, - помолчав, сказал Дьякон. - Первая ладья
причалила, вон она, догорает, а остальные... - Он вздохнул.

Виктор коротко глянул на него и стиснул зубы. Он уже знал, что
произошло с сотней Дежнева. Ладьи отплыли утром, не таясь, дружинники
ежились от прохлады, налегали на весла, шумно перекликались с доплывшей до
берега головной ладьей, и тут сверху на их головы обрушился огонь и
металл.

Может, кто уцелел и хоронится в зарослях на том берегу, да только от
них сейчас проку нет. Потом, когда пластуны выберутся по руинам моста к
Бастиону, доподлинно станет известно, сколько народу осталось, а сколько
нашло свой конец в темной воде.

Надо было ждать. Ждать вестей с того берега, ждать, пока дружина идет
к Новоспасскому мосту. К вечеру, наверно, выйдут они через Раменки в тыл,
и не раньше утра маги сюда подтянут свои тяжелые обозы.

Посольство взяли под стражу тотчас же после известия о захвате
Бастиона. Презрительно кривя губы, посол сказал, что подчиняется силе, но
такого оскорбления Казань не простит, а лично он, будь помоложе, вызвал бы
на поединок любого... "Встретился бы ты мне под Кандагаром, когда я был
моложе!" - рявкнул тогда старый полковник.

Человека со шрамом от посольства отделили, и хоть бранился он и цедил