могучие. Сверх того жители скал отличались интересом и любопытством ко
всему на свете, ценили красивое, неся в себе непогрешимый вкус в
украшении постоянно сопутствующих человеку предметов. Селезнев не
заметил никаких татуировок, протыкания носов или губ - вероятно, они
еще не деградировали до этого.
широковатыми носами, головы мужчин украшали перья, иссиня-черным
гривам женщин очень шли красные, желтые, синие и белые цветы, всегда
свежие, соответствовавшие кристальной чистоте ярких, чаще всего серых
глаз.
щурясь от сияющего простора степи, уходившей далеко за горизонт. Уступ
круто обрывался вниз, слегка нависая над развалом камней у подножия.
Он протягивался насколько хватал глаз вдоль хребта. Там и сям на
уступе виднелись его соплеменники, занятые разными делами. В
углублении обрыва несколько детей примерно десятилетнего возраста
слушали наставления двух людей с сильной проседью в волосах и бородах.
стариков.
ухом пером филина и повернул ребенка боком к своей аудитории, об(r)ясняя
особенности устройства человека в сравнении со зверями. Селезнев с
любопытством следил за его жестами и рисунками на песке, которые он
делал концом легкого копья. Старый охотник об(r)яснял огромную невыгоду
вертикальной походки человека при сражении с опасными зверями. У зверя
сверху твердая, из костей и мускулов спина, а спереди зубастая пасть.
У человека самое уязвимое место - живот - на одном уровне с зубами
хищника. В сражении люди сгибаются, наклоняясь вперед. Достаточно
одному ядовитому когтю войти во внутренности, чтобы человек навсегда
удалился в неведомые голубые просторы, откуда никто вернуться не
может.
две ноги и он падает гораздо легче, чем зверь. Вот почему для того,
чтобы стать настоящим охотником, надо выучиться в совершенстве владеть
оружием, ибо преимущество человека - в оружии, как бы силен он ни был.
Но оружием нельзя хорошо владеть, не владея собственным телом, вот для
чего нужны нескончаемые занятия и состязания в ловкости, выносливости
и терпении...
медленно пошел по уступу, направляясь к островку густого леса,
синевшего на востоке на расстоянии не меньше двадцати тысяч шагов.
Смутное ожидание томило его и заставляло ускорять и без того быстрые
шаги, переходя на бег там, где позволяла местность.
неподвижного, как камень, устремившего взгляд в степную даль. Ближе к
тропе, в нише, ранее служившей гнездом грифу, сидела совсем юная
девушка в такой же неподвижности, глядя перед собой широко раскрытыми
глазами. Селезнев знал, что жители скал нередко уединялись для
размышлений и переживаний. Это называлось "спрашивать небо и землю".
Считалось, что человека в такие моменты нельзя беспокоить. Охотник
сдержал свою стремительность и пошел бесшумным скрадом, но девушка
внезапно обернулась в его сторону. Улыбка, открытая и доверчивая,
сделала ее лицо детским, лукавым и ласковым - последнее, что видел
Селезнев, поворачивая в небольшое ущельице. Эта улыбка действительно
стала последним приветом древнего народа, жившего в неведомых горах
триста или четыреста, веков назад... Здесь связность видения
нарушилась. Охотник сразу увидел себя далеко от места обитания
племени, на окраине густого тропического леса, вплотную подходившего к
пониженной конечности горной гряды. Белые склоны рассекались короткими
ущельями. Черные зияния в глубине ущелий, возможно, были пещерами.
Прелый запах влажной чащобы поднимался со дна ущелий, где теснились
широколиственные деревья. Жители скал не любили этих мест, особенно
опасных для одинокого охотника. Селезнев остановился, втягивая
ноздрями теплый воздух. Ни одной струйки резкого запаха хищника не
донес ветерок, едва скользивший по приземистым верхушкам зарослей.
Охотник пошел вдоль подножия, лавируя между глыбами известняка.
полумесяцем врезанном в склон и обставленном, будто стражами,
каменными треугольниками разрезанного промоинами обрыва, в завихренном
воздухе слышался совсем незнакомый запах, ничем не напоминавший ни
хищника, ни травоядное.
треугольной скалы появилось невиданное существо, не человек и не
зверь, а гигантская обезьяна, сходная с человеком по прямой посадке
головы и широким, несогнутым плечам. Растопырив пальцы толщиной с
древко копья, гигант уперся ими в камень и встал вертикально,
оказавшись ростом с хорошего слона, в два раза выше Селезнева.
Изумление - не страх, а именно удивление припаяло охотника к месту.
Светло-серая короткая шерсть покрывала могучее тело с грудью более
об(r)емистой, чем у носорога. Руки очень толстые, недлинные. "Оно и
понятно, - сообразил Селезнев, - этакая штука не может лазить по
деревьям". Ноги исполина не были видны из-за камней, но они не могли
бы выдержать тяжести зверя, будучи такими же длинными, как у человека.
Зверь раскачивался из стороны в сторону, подобно слону, и втягивал
воздух с угрожающим шумом, походившим на сдержанный рев.
боялся. Разведанная дорога давала возможность бежать назад. Не было
сомнения, что гигантская обезьяна не может сравниться с человеком в
скорости бега.
палеонтологами как представитель группы исполинских антропоидных
обезьян - гигантопитеков, или мегантропов. Сейчас они известны
преимущественно в Южном Китае по незначительным обломкам костей,
громадной нижней челюсти и коренным зубам, в восемь раз большим, чем
зубы гориллы.
человека настороженно, но без признаков ярости. Тяжелая голова,
раскачивавшаяся над Селезневым, походила на грубо обтесанную гранитную
глыбу - так массивны были выступы костей под сморщенной сероватой
кожей безволосой морды. В животе обезьяны громко заурчало, и охотник
усмехнулся про себя, вспомнив о недавнем уроке старого жителя скал.
Да, вырасти до таких размеров, тогда действительно не нужно оберегать
живот в бою - толстые, будто гранитные плиты, мышцы заставят мячиком
отскочить ударившего в них буйвола. Впрочем, никому не удастся
прикоснуться к ним - бревнообразные руки гигантопитека одним махом
сломают хребет любому противнику, за исключением разве архидискодона
или нанкуса, который достанет обезьяну издалека своими неимоверно
длинными бивнями, но вряд ли скрещиваются пути слонов с этой ветвью
человекообразных, которым особо благоприятные условия жизни и питания
позволили развиться в исполинов. Они как бы выбрали силу, а не мозг,
просуществовали меньше других антропоидов и, видимо, никогда не были
очень многочисленны.
не восхищаться громадной силой и боевым могуществом, заключенными в
страшной обезьянище. Без оружия и без большого ума несколько
гигантопитеков могли сокрушить любых хищников. Каждый мог свернуть шею
саблезубу, как цыпленку дрофы. Такая сила не могла не быть заманчивой.
Охотник с одобрением подмигнул отдаленному собрату, выпрямившемуся во
весь рост и потому еще более походившему на человека. И лишь несколько
часов спустя, обдумывая видение в удобной постели московской квартиры,
Селезнев сообразил, что оборотной стороной огромных размеров была
необходимость поедания массы пищи. Следовательно, гигантопитеки,
будучи вегетарианцами, могли существовать лишь там, где имелись в
изобилии плоды, и потому были привязаны к ограниченным местам
обитания.
крупными животными, мог обойтись разной пищей и подолгу не есть, а
обладая оружием и общественной спаянностью, противостоял самым грозным
врагам или стихийным катастрофам. Но все это пришло ему в голову лишь
позже, а в момент видения Селезнев забыл обо всем, любуясь
несокрушимой махиной, топтавшейся на пологом склоне. Движимый
симпатией к гигантопитеку, казавшемуся незлобивым, охотник обратился с
речью к исполину, убеждая его в дружбе и хваля за величие. Обезьянища
склонила голову, привалясь животом к валуну, и неотрывно смотрела на
Селезнева, как бы силясь понять человека. Внезапно глаза чудовища
покраснели. Селезнев умолк. Гигант оглушительно заревел, обнажив тупые
клыки, затем медленно опустился на четвереньки, теряя сходство с
человеком. Поразительно быстрым рывком колоссальный антропоид бросился
на Селезнева.
теплого воздуха, коснувшегося его чувствительной кожи, и пустился
бежать по каменистому скату, придерживаясь края кустов. Ему стало
досадно от непонимания, проявленного зверем. Человек и гигантский
антропоид могли бы жить, помогая один другому острым умом и чудовищной
силой. Но, видимо, союз силы и ума был невозможен - странные, темные
инстинкты привели животное в ярость. Поняв, что она не в силах настичь
человека, исполинская обезьяна остановилась, издав высокий, резавший
ухо визг. Селезнев усмехнулся и перешел с бега на быстрый шаг,
торжествуя легкую победу над горой мускулов. Торжество оказалось
преждевременным. Огромный пень, брошенный умелой рукой, провыл над
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Флинт Эрик
Афанасьев Роман