него.
ловить зверей шавара.
следам. Он отыскал пропавшего и грозно спросил, как тот посмел бежать от
своего создателя.
мне незнаком.
простым вещам, чтобы они не мешали мудрому. Знай: то, что над твоей
головой - зовется небом, а то, что под ногами - твердью. У всякого
оройхона четыре стороны, и, значит, в мире есть четыре пути. Там, где
стена мира всего ближе - находится восток, а там, где она дальше всего -
запад.
ближе всего, она слишком далеко. Я не вижу ее.
восток. Это ты запомнить можешь?
левую - запад, то перед твоим лицом окажется север, а сзади - юг. Зная
это, ты никогда не заблудишься на оройхонах. Это все, что тебе надлежит
знать о мире.
есть далайн, и он больше земли.
Ёроол-Гуй должен быть ненавистен тебе, поскольку он зло, а я - добро.
съест!
на съедение Ёроол-Гую. Но мне неясно иное. Если по правую руку у меня
будет добро, а по левую - зло, то что окажется перед моими глазами, и что
за спиной?
сможешь думать о вечном!
заметил, что неторопливые мудрые мысли отравлены глупой загадкой: что
находится перед лицом стоящего между добром и злом. И как ни гнал старик
Тэнгэр этот вопрос, он не мог ни избавиться от него, ни дать ответ.
меня нет глаз на затылке, поэтому я буду смотреть вперед.
товарищей, Маканый повернул в родные места. Он понимал, как мало у него
надежды остаться непойманным. Наверняка приметы бежавших разосланы по всем
оройхонам, и за поимку каторжников обещана награда. И, если остальные
двенадцать могут остаться неузнанными, то уж его приметная морда
запомнится всем.
за другой. Через неделю восемь изловленных беглецов составляли компанию
смирному Уйгаку. Умница Уйгак кушал вкусное мясо, не уставая хвалить себя
за предусмотрительность.
удастся, решили рискнуть, и девять пленников были распяты на берегу
далайна. Они провисели там два дня, так что жалобные причитания Уйгака
отчаянно наскучили караульным. На третий день черный уулгуй высунул из
далайна руки и по одному перетаскал к себе связанных людей. Уйгака он
уволок в пучину вместе с крестом.
днем отлеживаясь в зреющей хлебной траве, а ночью переползая с одного
оройхона на другой. Появиться на мокром не решался, догадываясь, что ждет
его там. Лишь узнав из обрывка подслушанного разговора о судьбе своих
неудачливых товарищей, он вышел к побережью и отправился на запад. Облав
он с этой минуты не опасался - до тех пор пока страна
дьяволопоклонников-старейшин не усмирена окончательно, в западных
провинциях некому проводить облавы. Спешить Маканому было незачем, он
отлично понимал, что рано или поздно его изловят, и, значит, надо
всего-лишь удачно прожить украденные дни. Поэтому он обогнул единственный
в стране мыс, где могли бы скрываться изгои, и где наверняка ждали
беглецов, и, преодолевая от силы по оройхону в день, начал смещаться в
сторону родной каторги. Теперь он преступно питался чавгой, и на сухое
вылезал лишь ночами.
Маканый вышел на западный берег, длинный и прямой, и подумывал, а не
повернуть ли ему обратно в сторону старейшин, где все, должно быть,
закончилось. Но вышло по-иному.
можно было дать деру, если вдруг вынырнет Ёроол-Гуй. И в то же время, надо
было держаться подальше от сухого, где его могли заметить и донести
цэрэгам. Такую задачу Маканому приходилось решать ежедневно, и сегодня его
решение совпало с поступком другого беглеца.
припомнил имя: Коайхан. Это был один из четырех уцелевших чудотворцев,
который также как и Маканый метался по побережью, безуспешно ища
пристанища.
голове, обратив в кровавую кашу изорванный остаток уха.
нащупывая спрятанный в рукаве нож.
дубинку. - Ты у меня получишь за все: за каторгу, за макальник, за
кресты... За то, что я теперь как тварь шаварная прячусь...
бы давно ыльки ражъели...
вперед, ткнув клинком в живот противнику. Коайхан забулькал, словно густой
нойт, хлюпая, хлынул из открытой раны, и повалился на бок. Горящие
сумасшедшиной глаза остановились.
поясе хлама, подхватил Коайхана под мышки и потащил к шавару.
наш вшего трое, а это и мне опашней, и илбэтшу. А вдруг ты и ешть илбэтш и
меня хотел убить, штобы я не жнал?.. - Маканый остановился, заглянул в
мертвое лицо. - Ты илбэтш? - спросил он, хотя и понимал, что убил не
чудесного строителя, а просто дурака. - Ну и ладно, пушть ты илбэтш, а
ешли появятша ишшо оройхоны, жначит уже новый илбэтш родилша. Но што ты
умер - никто не ужнает. До швиданья, глупый илбэтш.
возне, чавканью и хрусту, а потом понуро побрел к далайну. Он сам не мог
сказать, что привело его туда, Маканый не любил далайн, и причины для
нелюбви были вескими, но сегодня ноги сами привели его на побережье. И
здесь, поднявшись на крайний тэсэг, Маканый различил своим единственным
глазом дразнящую тень далекой земли.
замечая ее. Наконец, пройдя в опасной близости от лагеря каторжников, он
ступил на мертвую тропу и через четыре часа уже стоял на другом берегу.
так и не успел привыкнуть, затем с юга пришло войско изгоев.
ничего такого не случилось, изгои, среди которых каждый второй был
увечным, легко признали бродягу своим. Вожди изгоев - заросший черной
бородой Суварг и молодой с жестким прищуром серых глаз Ээтгон допросили
гостя с севера и позволили жить вместе со всеми. А узнав, что новый край
имеет выход на страну добрых братьев, причем как раз к тому месту, где
стоят каторжные мастерские, изгои устроили мгновенный набег и, не потеряв
ни одного человека, вдевятеро увеличили мощь своей артиллерии, унеся не
только новенькие ухэры и татацы, но и хранившийся в арсеналах запас
харваха. Потом, правда, пришлось налаживать оборону и держать границу
против опомнившихся братских войск.
Появление Шоорана вновь пробудило их. Ситуация очень напоминала известную
сказку о братьях илбэча. Только братьев было пятеро, а их оставалось всего
трое: сам Маканый, Шооран и угрюмый бунтовщик Куюг. Можно было бы, кроме
того, думать и на Коайхана, если бы Маканый не узнал, что в тот самый
день, когда он сбросил тело Коайхана в шавар, илбэч был жив и строил землю
на другом конце мира.
полем Маканого. Это радовало и вместе печалило калеку. Если завтра родится
земля, он будет знать, кто ее создал, и тогда проклятие Ёроол-Гуя обретет
силу, а этого Маканый не хотел. Единственное, что сохранилось в его душе