возле боярских хором тоже заваривалась некая беготня и суматоха,
причем куда более загадочная. Какой-нибудь болтающийся праздно
слобожанин, попав в те места, заведомо остолбенел бы, вытаращившись в
изумлении на высок терем. Со стороны казалось, что окончательно
повихнувшийся умом Блуд Чадович намерен брать приступом свои
собственные палаты. По двору метались храбры с осадными лесенками и
крюками. На средней позлащенной маковке терема младой Нахалко крепил
веревку, должно быть, собираясь соскользнуть по ней вниз - на голову
неведомому врагу.
самого боярина, то рокот Столпосвята, а то и склочный женский голос,
причем явно не боярышнин...
ворожея ты, только лишь славу такую о себе распущаешь! Тебе что велено
было?.. Свадебную поруху отвести!.. Да ты не коротай шеи, не коротай -
протягивай шею-то, коли виновата!
Скажите на милость, воевода какой!.. Да у нее у самой, ежели на то
пошло, муж - чуть-чуть да не розмысл!..
она, отважно не отводя взора. - Кто тебя просил свадебку на другой
день переносить? Я, понимаешь, все хоромы осмотрела, притолоки все
обмела, метлы сожгла... Князюшка вон без устали стручок о девяти
зернах за пазухой носил - ради племянницы твоей с женишком!.. А ты
взял вдруг и все, почитай, расстроил! Это что же теперь? Начинай
сначала, где голова торчала? Вереи скобли, черных собак со двора
выгоняй? О какой ты свадебной порухе, боярин, говоришь, коли свадьбы
не было?..
восседал на резном стульце с высоким прислоном и, сердито вскинув
мохнатую бровь, слушал неумильные эти речи.
его, без усилия наполнив горницу, отдался во широком дворе за
отверстым окном. - Не видал я такого ума, как твой: либо уже, либо
шире... Нашел, понимаешь, виновную!.. Али с Кудыкой Чудинычем меня
чаешь поссорить?.. Что морщишься?.. Высоко взлетел твой древорез - вон
Завид Хотеныч в розмыслы его прочит, кидало пристрелять доверил... Да
и о том ли сейчас, боярин, речь? - Столпосвят вздохнул, помолчал,
качнул головушкой и вопросил озабоченно: - Ну, а жених-то? Грек этот
самый, Серьга... Знает ли?..
на кораблике с запасными частями от кидала - тут же сам все и узрит...
каждую железку, небось, цену заломит втрое-вчетверо... А то и вовсе с
досады Всеволоку продаст!.. А нам сейчас за греков обеими руками
держаться надо...
храбр Несусвет.
катись он под гору, рогатину ему, вишь, в окно показал... Полезешь,
говорит, как раз на рожон и вздену... Ну, Нахалко, стало быть, и
того... и заробел...
Несусвет. - Лесенки все коротки, да и упереть не во что...
Чадович. - А она, вишь, пригрозила, что, ежели начнем дверь ломать, то
они оба рука об руку в Мизгирь-озеро бросятся... Да еще, говорит,
хоромы подпалю напоследок... Ладно, ступай, Несусвет...
прислушались к топоту, лязгу и крикам, доносящимся со стороны
осажденной храбрами светлицы, где Шалава Непутятична со своим
сердечным дружком держала оборону не на живот, а на смерть...
князюшка. - Хоромы и отстроить недолго... А вот кидало... - Вскинул
дремучую бровь, покосился на сердито скучающую Чернаву. - А ты-то,
ворожея, что молчишь? Поруху свадебную, понимаешь, отвести не смогла,
а теперь даже и советом пособить не хочешь...
с концом!
ее князюшка. - Жениху-то тогда отказать придется... Греку!..
свадебку, как мыслили... Одно другому не помеха. Муж - мужем, а Докука
- Докукой...
стать, Бермята и Вражина вели себя ныне с теплынцами чуть ли не
заискивающе - чуяли, лоботесы, что вот-вот минет их златое времечко.
Задерживать изделие на перевалочной лунке было им запрещено
распоряжением самого Родислава Бутыча, так что становилось совершенно
непонятно, зачем они вообще нужны здесь, под землей. Робко
потоптавшись вокруг готового к прогону солнышка и дерзнувши издать
некое одобрительное покряхтыванье, оба поспешно удалялись в свою
клетушку где, расстегнувши голубые, слегка уже полинялые зипуны,
извлекали в тоске из-под стола извечную нашу сулею доброго вина.
- да и погонит в три шеи из преисподней: возить, как встарь, золу -
только уже не с Теплынь, а с Мизгирь-озера. Эх, жизнь... Улыбнулась
единожды да и отворотилась снова...
причем оба прекрасно знали, кто это там и зачем содрогает недра
земные. Теплынские землекопы из погорельцев пробивались к
промежуточной лунке, насыпали наканавники, укладывали дубовые ребра и
уплотняли щебень, топча его тяжкими двуручными чурбаками...
Вообще-то спать им о ту пору не полагалось - каталы Люта Незнамыча
вот-вот должны были подать изделие на осмотр. Но приунывшие сволочане
давно махнули на службу рукой и часто даже не вылезали из клетушки,
чтобы хоть для виду оглядеть светлое и тресветлое наше солнышко...
уразумели: шум за стеною смолк. Означать это могло лишь одно -
земляные работы завершены.
участку осмотра. Четное солнышко уже громоздилось в лунке, но теперь
справа его нежно овевал прохладный дневной свет, нисходящий из
покляпого ведущего к кидалу отнорка. На стыке двух участков с
напряженными рожами стояли каталы Родислава Бутыча. Ждали, что
произойдет дальше. Передадут им изделие или же укатят вверх по новому
рву?..
теплынцев Чурыня Пехчинич. - Принимай давай!..
разбираясь по рабочим местам. Теплынские каталы вышибли из-под изделия
клинья, и превеликое дырчатое ядро размером с двупрясельный дом
медленно двинулось накатанной старой дорогой, тяжко ударяя броневой
заплатой о дубовые ребра и с каждым переплевом пути наращивая прыть.
Может, показалось, но на этот раз бездна выла и грохотала с каким-то
особенным надрывом...
перед разлукой, обратился к ним Чурыня и даже приобнял обоих за плечи.
- Не поминайте лихом...
куда только что ушло, грохоча, латаное солнышко. Растерявшись, они
сделали несколько шагов по наканавнику и оглянулись. В ров спрыгнули
рабочие в кожаных передниках. В руках у каждого была треугольная
зодческая лопатка. Сверху им подали камни, раствор, и на глазах у
Бермяты с Вражиной рабочие вывели первый ряд стены, коей суждено было
навеки отделить теплынскую преисподнюю от сволочанской.
Вражина. - С заплатой, значит, нам спихнули, а себе, значит, то, что
поновей?..
раствор с ожесточенным усердием, словно стыдясь присутствия этих двух
лоботесов.
Связали скарб в два узелка, со вздохом оглядели на прощанье сырые