Обещай, что выполнишь мою просьбу... Ростовский мне кое-что задолжал... возьми
это у него и отдай девочке... пусть это останется ей... на память обо мне...
Обещаешь?
последний штурм.
страдания. -- Я встречу их!
друга. Но времени на раздумья у него не было: преследователи были слишком
близко. Решив не испытывать судьбу, Владлен кинулся к вертолету и вскочил в
кабину. Абрек прав: он должен спасти девочку, спасти во что бы то ни стало. Даже
ценой жизни своего нового друга.
девочке и потому сделал вид, что срочные манипуляции по подготовке вертолета к
запуску, к которым он приступил с серьезной сосредоточенностью и сноровкой
профессионала, заняли все его мысли. Однако девочка не отступала.
и не глядя на Катюшу. -- Он поможет нам убежать.
в силах выговорить этого страшного слова.
водить ее за нос ему не удастся. -- Он сам захотел остаться. Давай поговорим об
этом после.
Это неправильно, неправильно, неправильно!
боль, взрывалось в его мозгу, пронзало подобно электрическому разряду.
должен открыть тебе правду, Катя, ты ведь уже взрослая и должна понимать, что
жизнь порой бывает очень несправедливой. Абрек смертельно ранен, он уже не
выживет. Мы все равно ничем не сможем ему помочь. Он сам попросил, чтобы мы
улетали без него. Поверь, мне самому очень тяжело.
стреляя в него глазенками.
чтобы помочь Абреку, мы и его не спасем, и сами погибнем. Ты подумала, Катюша,
что тогда будет с твоим папой?
детской печалью произнесла девочка.
он, мало.
сделали!
какое-то движение. Следом прогремело несколько выстрелов.
на крыше!
замигала световыми индикаторами и электронными указателями. Сначала медленно и
туго, потом все быстрее и легче завертелись тяжелые лопасти.
ударилось о металлический борта машины. По-видимому, преследователи заметили
беглецов, укрывшихся в кабине вертолета, и теперь пытались их перехватить. Потом
на какое-то мгновение все стихло.
лестницы.
* * *
проблема, Владлен здесь совершенно не причем. Уж он как-нибудь сам разберется:
ведь у него остался его верный нож, а в руках такого опытного бойца, каким был
Абрек, это грозное оружие.
еще, с переломанными костями и пробитым легким, представлял для врага серьезное
препятствие. Пусть только попробуют сунуться!
собираются улизнуть на вертолете, они полезли в атаку с удвоенной энергией.
Когда голова первого из них показалась над бетонной поверхностью крыши, Абрек с
силой полоснул ножом по его горлу. Из перерезанной сонной артерии фонтаном
брызнула кровь, рваная трахея издала свистяще-хлюпающий звук -- и нападавший с
грохотом покатился вниз, сметая со ступенек других охранников. С лестницы
донеслась яростная брань, раздались беспорядочные выстрелы.
становилось все труднее и труднее, было направлено на лестницу, однако он
прекрасно слышал, как позади, за его спиной, готовится к взлету вертолет. Нужно
было выиграть время, чтобы дать им улететь. Что ж, пару минут он еще сможет
продержаться.
ноздри ударил терпкий запах пороховой гари, перемешанный с запахом свежей, еще
теплой крови. Воспоминания нахлынули на него: слишком хорошо знал он этот запах
смерти... Еще по Чечне...
стряхнув с себя дурман неумолимо надвигавшейся агонии, он увидел, как снизу
выскочил охранник с автоматом. Слишком поздно заметил его Абрек, однако
дотянуться до него все же сумел. Снова блеснул в темноте липкий от крови нож --
и охранник, дико завопив, рухнул на крышу в двух шагах от чеченца с перерезанным
на лодыжке сухожильем.
ставшим вдруг чужим телом, огромным усилием воли удерживая в голове искру
угасающего сознания, Абрек перевалился через край лестничной шахты -- и рухнул
на чьи-то головы. Увлекая за собой двух или трех охранников, он покатился по
ступенькам вниз и распластался на лестничной площадке. Боль была адская, тело
его приняло неестественную позу -- похоже было, что у него сломан позвоночник.
Ну вот и все, -- теряя сознание, успел подумать отважный кавказец. Взгляд, все
еще осмысленный, медленно тускнел, красное туманное марево заволакивало глаза --
однако улыбка не сходила с его пузырящихся кровавой пеной тонких губ. Кто-то
грубо пнул его ногой, чьи-то силуэты замелькали перед меркнущим взором.
сапогом по ребрам едва не исторг из его груди предательский стон, однако он
сдержался. -- Убейте его!
Однако память его сохранила: люди его веры и его нации, погибая от руки
неверного, улыбались точно так же. Быть убитым врагом ислама означал для них
верный путь в рай. И неважно, что он не придерживался веры отцов и дедов --
Абрек сохранил эту память, эту традицию суровых предков, эту стойкость перед
лицом смерти, перед лицом врага. Он не верил в потусторонние райские кущи, да и
не стремился к ним -- своей улыбкой он бросал вызов "неверным", этим убийцам,
поправшим самое дорогое для человека -- жизнь. И он был счастлив от сознания,
что сумел одержать над ними верх. А смерть... что ж, смерть -- это ведь еще не
поражение.
пистолетного залпа, следом зарокотал автомат, потом еще один... и снова сухие
одиночные выстрелы "беретты"... Он чувствовал, как тело его, нашпигованное
свинцом, дергалось при каждом удачном попадании, но боли не ощущал. Он продолжал
улыбаться -- так, с улыбкой на устах, он и умер. Еще какое-то время охранники
продолжали стрелять по уже мертвому телу.
Орлова вновь ринулись на крышу. Наконец-то путь был свободен.
* * *
мощную машину к каменному парапету -- туда, где крыша особняка резко обрывалась
вниз. Краем глаза он успел заметить, как на крышу высыпали люди Орлова, человек
шесть или восемь, и тут же корпус вертолета вновь дробно зазвенел от
посыпавшегося на него пуль. "Лишь бы в бак с горючим не попали! -- мелькнула в
голове Владлена тревожная мысль. -- Тогда нам каюк..." Катюша, дрожа от страха,
сжалась в комок, накрыла голову руками и тихонько всхлипывала.
Сейчас... еще немного...
скорость и высоту, уносился теперь в спасительную темноту. Еще секунда, другая
-- и ночной мрак окончательно поглотил беглецов. Тут же смолкли и последние
Мережковский Дмитрий
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Браун Дэн