Чтение 57–й страницы книги ~Семеро тайных~

возникла, в подошвы снизу ударило твердым. Он покачнулся,
нелепо выставил руки с растопыренными пальцами, удержался.
Расширенные глаза в страхе оглядывали темную пещеру.

Воздух был холодный, сырой. Олег стоял внутри горы. Сердце
сжалось, он ощутимо чувствовал всю массу камня, что наверху,
откуда угрожающе смотрят серые с красным огромные зубы гранита.
Из стены напротив, как лезвия великанских секир, нацелились
каменные ребра. Пещера выглядит нежилой, хотя пол сглажен...

За спиной послышался удивленный смешок. Олег резко
повернулся. Массивный колдун, Беркут, смотрел насмешливо.
Толстые надбровные дуги выдвигались так круто, что лоб сползал
к затылку, нос безобразно расплющен, словно ударом тарана,
серые глаза расставлены широко, но из-за широко раздвинутых
скул казались запавшими и мелкими, как упавшие в пыль горошины.

В этих глазах таилось и нечто странное, что Олег, боясь
себе поверить, расценил почти как некоторое уважение.

-- Теперь понимаю, почему он тебя отправил ко мне! Да еще
так поспешно.

-- Что, я такой противный?

-- Еще какой, -- подтвердил чародей. -- Противный -- от
того же слова, что и противник.

-- Я никому не противник, -- проговорил Олег с тоской. --
Я как раз хочу, чтобы везде был мир, никто ни с кем не
воевал...

-- Хорошее желание, -- одобрил Беркут. -- За такие желания
всегда больше всего крови льется!.. Что ж, садись,
располагайся. Рассказывай, кто ты и что.

Олег недоумевающе огляделся, в такой пещере ни удавиться,
ни зарезаться нечем, но сзади под ноги мягко толкнуло. Он
осторожно опустился в глубокое кресло, толстая шкура черного
медведя была теплой, словно только что сняли с печи. Под ногами
уже был толстый ковер, Олег не мог понять, когда его успели
подсунуть под его подошвы. Разве что образовался прямо из
камня.

Чародей опустился на огромный валун, что возник так же
внезапно, как и кресло с мехами. Олег приподнялся, желая
уступить старшему мягкое, но чародей нетерпеливым жестом
остановил:

-- Сиди. Меня все это делает ленивым. Так кто ты?

-- Человек, -- ответил Олег с тоской. Он как можно короче
рассказал и этому о жизни в лесу, опустив их подвиги по
спасению мира, снова показалось и неловко о таком рассказывать,
и страшновато, что не поверят, закончил совсем просительно: --
У меня кое-что получается в волшбе... Но я не знаю, как
пользоваться, я боюсь навредить... но я хочу эту силу, да и все
силы отдать роду людскому! Нас и так мало, зверья вон сколько,
а еще деремся, изничтожаем друг друга, хотя сообща такое бы
могли отгрохать!.. Хоть башню до неба...

Он осекся, вспомнив героя, который с братьями строил башню
до небес и чем это кончилось.

-- Из Леса, -- повторил Беркут. -- Да, в Лесу чего только
не водится... Даже невры какие-то. Ладно, парень, убивать тебя
не буду...

Олег дернулся:

-- А что, меня надо было убивать?

Чародей удивился:

-- А зачем еще Боровик тебя послал?.. Он знает, что я
крут, зол, дураков не терплю, сразу в пыль, в жаб, за тридевять
земель... Там уже немалая община собралась моими усилиями! Из
слишком умных.

Олег пробормотал:

-- А может, не надо было слишком умных...

Беркут раздраженно отмахнулся:

-- Это они считают себя слишком умными! Я-то вижу, что
каждый из них -- пустое место. Это ты вон все твердишь, что
дурак да неумеха, но я ж вижу, что собираешься перехитрить
старика!

Олег вскрикнул:

-- Я? Да и в мыслях такого... как вы можете!

-- Верю-верю, -- сказал чародей загадочно, и снова Олег не
мог понять, верит в самом деле или просто успокаивает. -- Ты
еще прост, как лесной дрозд, а вот когда наволхвишься... Так
чем же ты напугал старика? Вот он в самом деле старик, хотя на
тридцать лет моложе меня!.. Трухлявый пень, ни к бабам, ни в
драку, только свои книги да глиняные таблички, будто мудрость
позади... дурак!.. а не впереди. Но чутье у него есть, есть!..
Хотя это не в похвалу, чутье и у зверья есть, а ум только у
человека. Верно?

-- Верно, -- подтвердил Олег.

Беркут чем-то нравился, хотя грубостью и бесцеремонностью
раздражал, а еще и тем, что вроде бы в любой миг мог стереть
его с лица земли, как тлю, размазать по стенам.

-- Чем ты его так напугал? -- пробормотал Беркут
задумчиво. -- Ведь у него есть чутье, есть...

-- Я напугал?

-- А от кого ж он так спешил отделаться? Да и за собой
чуял что-то непотребное, для тебя опасное... Давай говори!

-- Что говорить?

-- Что ты ему показал, сказал, пригрозил?

Колдун сопел, как лось перед боем, глаза налились кровью,
только землю не рыл копытом. Голова сидела на плечах без всякой
шеи, а теперь словно вовсе просела, а плечи угрожающе
приподнялись.

Олег сжался в ком, предчувствуя неприятности, заговорил
медленно, выталкивая слова с трудом. Те упирались и не шли,
чувствовали его страх, но он говорил и говорил, с усилием
одолевая темный ужас при мысли, что сделает с ним
рассвирепевший колдун:

-- Я хочу, чтобы колдуны... самые могучие колдуны
объединились!

Тот спросил непонимающе:

-- Во-первых, это немыслимо. Да и зачем?

-- Для счастья людей, -- сказал Олег. Внутри все сжалось в
ком, как рыхлый снег безжалостная рука сминает в ледышку, грубо
ломая узорчатые снежинки. Он видел растущую ухмылку колдуна,
чувствовал себя дураком почище Таргитая, продолжил с упрямством
отчаяния: -- Пока что каждый строит свой собственный мир...
упиваясь властью над каганами, царями и разными императорами,
что наивно полагают владыками мира себя. Но, расширяясь, эти
миры сталкиваются, начинаются войны колдунов, которые опять же
считаются войнами народов или племен. И так из века в век, из
колоды в колоду. Мир все таков же, каким его создал Род... или
почти таков.

-- И ты, -- спросил чародей неверяще, -- хочешь его
переделать?

Олег наткнулся на его изумленный взгляд. Пахнуло холодком,
подумал с отчаянием и раскаянием: в самом деле, кто я? Есть же
более мудрые, более знающие... И тут же вспомнил Мрака с его
злым объяснением всех нелепостей этого мира: умные да знающие
читают умные книги да сопят в тряпочку, а миром правят просто
наглые, которые набрались смелости вести народы, ломать и
строить, править и карать...

-- Хочу, -- ответил он с усилием. -- В мире потому столько
дури, столько нелепостей, что правят не мудрые да знающие, а...
черт знает кто.

Он поморщился от стыда и унижения, вспомнив недавнюю
победу, странную и нелепую, когда они спасли мир. Вернее,
спасли человечество. Как сами вырвали победу у более мудрых,
более знающих, более умеющих.

Беркут подумал, одобрительно прогудел:

-- А что? Мысля достаточно безумная, чтобы быть верной. В
самом деле, неплохо бы всех этих тупоголовых, именуемых
волхвами, магами, волшебниками, чародеями... собрать в один
кулак! И сдавить, конечно. Чтобы потекло, потекло... В мире
должен быть порядок! И одна голова. Моя, конечно. Давай,
парень! Если чувствуешь в себе силы, сгоняй всех этих гусей в
одно стадо.

Олег смотрел исподлобья. На скулах до скрипа натянулась
кожа. Он чувствовал, как вздулись рифленые желваки, а зубы
сжались так, что перехватили бы топорище.

-- Сгонять? Я намеревался как-то убедить.

-- Убедить? -- изумился Беркут. -- Разве колдуны не люди?

-- Но есть же мощь доводов...

Беркут хмыкнул так гадко, что Олег поперхнулся, умолк.

-- Мы не просто в соперничестве, -- объяснил Беркут
покровительственно. -- Мы в постоянных войнах! Да-да, не всяк
это скажет, все они юлят, но я тебе скажу правду. Каждый из
великих колдунов, а таких не так уж и много, уже расширил свою
власть на все земли, до которых смог дотянуться. И расширял бы
дальше, но там уже было захвачено другими колдунами. И каждый