на дальний стол, там стояла блистающая чаша, а сам бросился к постели.
льда. На глаза навернулись слезы. Чаша, сказал он себе настойчиво.
Наконец-то отыскал, потому и слезы. Слезы благодарности Всевышнему,
который вел, направлял его самого и его руку, как и все члены. Все
остальное тлен, в какие бы одежды ни рядилось...
звуки, что доносились со стороны постели. Лучше пусть калика: ему не
обязательно вызывать врага на поединок, раскланиваться, обмениться
любезностями, соблюдать все правила вежливого обхождения с противником.
Ночной Сокол велел принести доспехи англа в свои покои! Пробовал напялить
на свои тощие кости? И пытался поднять одной рукой его меч?
из-под одеяла, Томас был уже в своем доспехе. Калика затянул ему на спине
ремни, стукнул кулаком.
вытекало, но это не значило, что Ночной Сокол остался цел. Вместе с
женщиной, если он допускает их в постель.
ровный, без эмоций:
баб в постель. Да и верно делает.
стали невесомыми. Он не желал, напомнил себе строго, чтобы хоть какая-то
женщина пострадала. Даже если она делит ложе с этим извергом. Даже если
она предательница. Калика говорит, что они все предательницы, но не
убивать же их всех?
в самом деле посреди такого дремучего леса, что только в кошмарных снах
видывал, а в любом лесу, росском или англском, медведь хозяин. Здесь же на
медведя похож калика. А в темноте особенно.
обходила замок, -- выскользнули, на цыпочках перебежали на поверх ниже.
Замок заполнялся голосами, скрипами. С нижнего этажа потянуло мясной
похлебкой, воздух оттуда поднимался влажный, полный запахов.
Если бы не отвращение калики к убийствам, которое Томас начинал понимать и
в чем-то при известных обстоятельствах разделять, то они бы усеяли свой
путь трупами в лужах крови, пробились бы вниз, имея на пятках толпу
размахивающей оружием стражей и челяди, а во дворе их бы уже ждали
набежавшие люди Ночного Сокола.
дверям. Лук калика все же захватил, не удержался... Со двора в щель под
дверью тянуло холодным утренним воздухом. Похоже, за ночь выпал иней.
Калика бесшумно подбежал, распахнул осторожно, поддерживая створку снизу,
чтобы не скрипела. Томас выскользнул, остановился благоразумно. Когда дело
доходит до драки, калика хорош, еще как хорош, а если нужно проскользнуть
незамеченным да еще по дороге зарезать кого втихую, то калика вовсе
незаменим. В любом войске ему б цены не было. Знать бы, в каких пещерах
этому учат...
малейшем звуке падая за бочки, телеги, груды корзин. Конюшня была уже
близко, когда навстречу вышел, зевая и потягиваясь, огромный страж. Глаза
его выпучились, он непонимающе уставился на бегущего к нему рыцаря в
блестящих доспехах и полуголого дикаря с красными волосами.
мечу. Томас с безнадежной яростью понимал, что на крик сбегутся, а тут
надо время, чтобы найти коней, оседлать, вывести, да еще как-то пробиться
к главным воротам...
поперхнулся, из горла вырвалось глухое рокотанье. Мгновение он стоял,
покачиваясь. На лбу появилось кровавое пятно, а булыжник упал под ноги и
покатился по плитам. Калика кивнул Томасу, промчался мимо и пропал в
раскрытой двери. Томас подхватил обмякшее тело, не давая с грохотом
рухнуть, затащил в конюшню.
отвращением:
забрызганы кровью так, словно он неделю работал на бойне. Похоже, у
простолюдина столько же крови, сколько и у благородного. Калика наконец
выбрал коней, быстро седлал, готовил мешки.
пещерах...
тюки сена, всхрапывали кони. Блеснул красноватый свет. Из дальнего стойла
нерешительно выдвинулся конь, дверка была распахнута.
рыжих всклокоченных волосах.
сена было до потолка. Немедля вскочил в седло, галопом вынесся во двор.
Сонная челядь шарахнулась во все стороны. Раздались испуганные крики.
обоих по стреле. Томас, не слезая с седла, сбросил запоры с ворот. Раненым
стражам не до ворот, кричали и хватались за торчащие древка.
он чувствовал, как арбалетные стрелы уже прошибают доспехи. Калика
прогудел успокаивающе:
беспечными! Мало их эта ночная сова порола. Окромя сена, там полно
промасленных тряпок, да еще и бочка с дегтем почти полная. Не по-хозяйски!
оранжевым, солнце вставало медленно, неохотно. Иней начал исчезать, под
конскими копытами серебристая земля почернела, обнажила грязь.
потом сворачивали и петляли столько, что Томас уже вовсе не соображал, в
какую сторону едут. Наконец калика сказал с облегчением:
на недвижимом лице не дрогнули даже ресницы. Он смотрел вперед спокойно и
безрадостно, в отличие от молодого рыцаря не ожидая ни жар-птицы впереди,
ни принцесс, ни сказочных богатств.
противника, мы проигрываем сами... Мы смеялись над ним. Лишь в последний
день мы увидели, насколько он прав...
я победил, чтобы там ни возражали философы. Хотя, по-моему, здесь даже
философы не спорят. Я рад, что эта ночная ворона свое получила. Жаль, я
сам не подержал его за горло! Ну ничего, в аду еще подержат.
сэр Томас как медведь разворотит все осиное гнездо, побьет ос и пожрет
мед... хотя какой у ос мед?.. Словом, пожрет все, что найдет, перебьет
всех, кого догонит, возьмет с собой все, что отыщет... Потому и сбежала
раньше. Прихватив самое ценное.
мощи. Учти, столько уже ехать с нами, да чтоб не запортиться!
напрасны?
развивал мускулатуру.