хорошо. У нас всегда есть о чем поговорить, есть что вспомнить... Когда я
с ним, я никогда не испытываю неловкости.
изо всех сил старается держаться от меня подальше.
бутылкой водки и вы вспоминаете, как оно все было, Ван отдыхает,
согласись. А когда ты сидишь с полковником за бутылкой шотландского, разве
кто-нибудь из вас отдыхает?
мне просто нужен. А я - ему.
когда Чачуа рассказывает тебе по телефону новые анекдоты?..
то...
только представь себе: вот здесь сидит полковник, заместитель начальника
штаба вашей армии, старый английский аристократ знаменитого рода. Вот
здесь сидит Дольфюс, советник по строительству, знаменитый некогда в Вене
инженер. И жена его - баронесса, прусская юнкерша. А напротив - Ван.
Дворник.
Бестактно как-то получается...
представь себе, что Ван будет при этом чувствовать, каково будет ему?..
вздор! Позову его завтра, сядем вдвоем, посидим, Мэйлинь с Сельмой чифань
нам какой-нибудь смастерят, а мальчишке я "бульдог" подарю - есть у меня,
без курка...
из жизни, и ему есть тебе о чем рассказать, и ты тоже хороший рассказчик,
а он ведь ничего не знает ни про Пенджикент, ни про Харбаз... Прекрасно
будет! Я даже немножко завидую.
ровно восемь.
не забывай, что Ванов в Городе - сотни тысяч, а советников - всего
двадцать...
назначенный срок, а следовательно - первым. Андрей встретил его в
прихожей, пожал ему руку и пригласил в кабинет. Полковник был в штатском.
Светло-серый костюм сидел на нем, как на манекене, седые редкие волосы
были аккуратно зачесаны, туфли сияли, гладко выбритые щеки сияли тоже. Был
он небольшого роста, сухой, с хорошей выправкой, но в то же время чуть
расслабленный, без этой деревянности, столь характерной для немецких
офицеров, которых в армии было полным-полно.
сухие белые руки, некоторое время молча обозревал багрово-черное
великолепие вообще и развешенное на этом фоне оружие в частности. Потом он
сказал: "О!" и посмотрел на Андрея с одобрением.
помешает. - Он извлек из кармана трубку. - Сегодня был бешеный день, -
объявил он. - Что там произошло у вас на площади? Мне приказали поднять
казармы по тревоге.
динамит и не нашел лучшего места споткнуться, как у меня под окнами.
у нас все-таки не Палестина.
Впрочем, и в Йемене тоже...
своим бокалом напротив.
задравши брови, потом осторожно поставил бокал на телефонный столик рядом
с собой и принялся набивать трубку. Руки у него были старческие, с
серебристым пушком, но не дрожали.
Андрей, тоже отхлебывая из бокала.
очень хотелось бы уметь усмехаться так же.
ужасно! Такого я не видывал даже в Йемене. Да что там Йемен! Такого я не
видывал, даже когда дрессировал этих чернозадых в Уганде!.. Половины
солдат в казармах не оказалось вовсе. Половина другой половины явилась по
тревоге без оружия. Те, кто явился с оружием, не имели боеприпасов, потому
что начальник склада боепитания вместе с ключами отрабатывал свой час на
Великой Стройке...
Андрея бесцветными старческими глазами. Вокруг глаз у него была масса
морщинок, и казалось, что он смеется.
сами, советник. Наша армия создана без всякой определенной цели, только
потому, что некое известное нам обоим лицо не мыслит государственной
организации без армии. Очевидно, что никакая армия не способна нормально
функционировать, если отсутствует реальный противник. Пусть даже только
потенциальный... От начальника генерального штаба и до последнего кашевара
вся наша армия сейчас проникнута убеждением, что эта затея есть просто
игра в оловянные солдатики.
планы на случай вторжения извне?
Представьте себе хотя бы ваш русский генштаб на Земле. Существуют у него
оперативные планы на случай вторжения, скажем, с Марса?
существует...
ждем вторжения ни сверху, ни снизу. Мы не допускаем возможности серьезной
угрозы с юга... исключая, разумеется, возможности успешного бунта
уголовников, работающих на поселениях, но к этому мы готовы... Остается
север. Мы знаем, что во время Поворота и после него на север бежало
довольно много сторонников прежнего режима. Мы допускаем - теоретически, -
что они могут организоваться и предпринять какую-нибудь диверсию или даже
попытку реставрации... - Он затянулся, сипя трубкой. - Однако при чем
здесь армия? Очевидно, что на случай всех этих угроз вполне достаточно
специальной полиции господина советника Румера, а в тактическом отношении
- самый вульгарной кордонной тактики...
к серьезному вторжению с севера?
Нет, не готов. Я понимаю, что вы хотите сказать. Но у нас нет разведки.
Возможность такого вторжения никто и никогда серьезно не рассматривал. У
нас попросту нет для этого никаких данных. Мы не знаем, что творится уже
на пятидесятом километре от Стеклянного Дома. У нас нет карт северных
окрестностей... - Он засмеялся, выставив длинные желтоватые зубы. -
Городской архивариус господин Кацман предоставил в распоряжение генштаба
что-то вроде карты этих районов... Как я понимаю, он составил ее сам. Этот
замечательный документ хранится у меня в сейфе. Он оставляет вполне
определенное впечатление, что господин Кацман исполнял эту схему за едой и
неоднократно ронял на нее свои бутерброды и проливал кофе...
представила вам, по-моему, совсем неплохие карты!
обитаемого Города и южных окрестностей. Согласно основной установке армия
должна находиться в боевой готовности на случай беспорядков, а беспорядки
могут иметь место именно в упомянутых районах. Таким образом, проделанная
вами работа совершенно необходима, и, благодаря вам, к беспорядкам мы
готовы. Однако, что касается вторжения... - Полковник покачал головой.
получила от генштаба никаких заявок на картографирование северных районов.
обращались лично к президенту. Ответы были, признаться, совершенно
неопределенные... - он снова помолчал. - Так вы полагаете, советник, что