read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



беды. Отпирались лавки бухарских и русских купцов, по широкой пыльной
улице гнали скот, и тяжело ступающие быки, поматывая рогатыми головами,
пятнали желтую пыль лепехами горячего навоза, стремительно подсыхающего на
жаре. Лето начинало входить в силу, и уже плотные рои мух облепляли морды
бредущей улицею скотины и сплошною черною кашей шевелились на ободранных и
подвешенных за задние ноги тушах в лавках мясников. Покрытые
зелено-голубой глазурью дворцы ордынских вельмож поседели от пыли, и белый
цвет разведенных русскими полоняниками вишневых и яблоневых садов уже
облетал, густо устилая землю.
Тверской гость Кузя Скворец, прозванный так за легкий норов, уже
открыл лавку и теперь выглядывал - у кого бы прошать новостя? Давеча
прошел слух о смерти Тохты, и любопытно было вызнать, кого ордынцы изберут
новым ханом? Тут только он приметил, что кое-кто из бесерменских купцов
так и не открыл лавок, и встревожился. Зайдя за прилавок, оглядел
придирчиво свой шорный товар и, воровато озрясь, сунул подальше казовые
обруди в серебре, что обычно вывешивал прямь лавки для заманки богатого
покупателя, а подумав, сволок подале с глаз и богатое седло, отделанное
бирюзою, со связкою новых крашеных русских кож, коими хотел было
подразнить соседа Мустафу, тоже шорника, ордынского бесермена, с которым у
Кузи Скворца шла ежед°н <рать без перерыву>, и каждый покупатель, отбитый
у соседа в этой войне, прибавлял остервенения соседям-соперникам. Мустафа,
однако, нынче вовсе не открыл лавки, и это больше всего насторожило
Скворца. <Не иначе, чуют што псы-бесермена!> - решил Скворец и уже
подумывал было сам закрыть лавку, но тут явился покупщик, да не простой,
тороватый, за ним еще двое враз,и Кузя, хваля и показывая товар, почти
было забыл о своих утренних страхах.
Жарынь меж тем усиливалась с каждым часом, и даже весеннее дыхание
Волги, изредка долетавшее до торговых рядов, почти не приносило прохлады.
- Купляй, купляй, якши товар! - уже без интереса повторял Скворец и,
отирая пот, начинал все беспокойнее поглядывать вдоль улицы. В рядах явно
творилось неподобное. Татары собирались кучками, спорили, порою оттуда
доносило злые выкрики, и Скворец уже только и ждал, когда наконец
медлительный ордынец, все не выпускавший из рук нарядное оголовье,
расплатится или отойдет. Покупщик вдруг резко крикнул что-то и прянул в
сторону, и тотчас в пыльную деловитую суету торговых рядов ворвался
неистовый бег коня. Всадник в богатом уборе мчался, петляя и пригибаясь к
луке седла, а за ним гнались с арканами, и из-за ближних анбаров тоже
кинулись впереймы какие-то с саблями наголо.
И в тот миг, когда Скворец, с округлившимися от ужаса глазами,
признал во всаднике знакомого ордынского вельможу, Володю Семеновича -
сына русского боярина Семена Тонильича и монголки, - на плечи Володи пал
аркан, и боярин, на миг как бы застыв в воздухе на вздыбленном коне, весь
вытянулся и начал упруго изгибаться, цепляя соскальзывающими пальцами
ременную петлю на шее, меж тем как лицо его заливало темной кровью и глаза
страшно выкатывали из орбит. Все это продолжалось не более мига, но для
Скворца в этот миг уложилось столь многое, что потом, припоминая, ему
мнилось, что боярин, выгнутый на натянутом яркане, невестимо долго висел
перед ним, поворачиваясь в седле. Кузя успел припомнить, как Володя (он
был христианин и привечал русских купцов) заглядывал к нему в лавку, как
прошал, какие вести с Руси? Как был важен и ласков... Отца его, Семена,
слышно, убил на Руси прежний великий князь Митрий Саныч, и Володя, уже
тогда служивший хану, не похотел ворочаться на Русь... И то, что столь
важный вельможа Тохты теперь бежит, яко тать, было невыразимо страшно. В
голове у Кузи промелькнуло: схватить нож и кинуться впереймы, отхватить
аркан (он еще не подумал даже, что его тотчас убьют), но едва он успел
потянуться рукой к ножу, что лежал под прилавком, как уже боярин,
изверженный из седла, грянул в пыль, и к нему кинулись, слепя лезвиями
сабель, и облепили бестолковой, орущей и машущей толпой. Кто-то имал коня,
отпихивая руки соперников, кто-то рвал платье, и кто-то носком сапога
катанул по пыли круглое, с разметанными волосами, в липкой крови и
ошметьях сухого навоза, что было за миг до того головою большого боярина,
и слепые, отверстые мухам глаза немо обернулись ввысь, в жарко струящееся
марево, уже не выражая той мучительной и кричащей мольбы, с которою, как
показалось Кузе, глянул на него Володя Семеныч в свой последний погляд.
Истошный вопль <Урус яман!> заставил Кузю прийти в себя. <Сейчас
наших будут громить!> - понял он и, отступя в темноту лавки, лихорадочно
схватил калиту с серебром и медью, мгновенно обмотал себя дорогою обрудью,
изузоренной серебряными бляхами, потужась, взвалил на плечо седло с
бирюзою и стремглав выскочил в межулок по-за лавкой. За ним кричали,
бежали; кто-то, вынырнув сбоку, вцепился в седло, и Кузя, шатнувшись,
оглянулся дико, увидел нагоняющих сзади татар и с закипевшими слезами
шваркнул седло под ноги бегущих, прянул заячьим скоком через чью-то
невысокую глиняную огорожу, пробежал, петляя, по грядам, чудом увернувшись
от лохматого, с теленка величиною, пса, обрывая ногти, всцарапался на
другую ограду, спрыгнул в межулок и побежал, задыхаясь, - благо был поджар
и легок на ногу, - уходя от погони, туда, туда, ниже, дальше, ладя попасть
как-нито на русские пристаня. Но там уже шумела толпа, и Кузя залез
куда-то за анбары, заполз под пол одного из них, поднятого на столбики, и
притаился, стиснув зубы, страшась пошевелить рукой или ногой, и даже не
сразу решился глянуть, кто же еще тут, в рваном полосатом тряпье, так же,
как и он, испуганно сжавшийся и замерший при виде Кузи? Скворец оправился
первый и, протянув руку, ощупал лохмотья. Из-под них выглянуло
морщинистое, в седых космах, безбородое коричневое лицо. Сразу было не
понять: старик монгол или баба? Но черты лица показались русские, и по
мелкой дрожи Скворец скорее догадал, чем понял, что то - женка, и, верно,
беглая, из русских рабынь. Он шепотом спросил, старуха закивала, осветясь
улыбкой. Скворец погладил ее по плечу, у самого спала тяжесть с сердца -
хоть тут-то не схватят! Анбар полузанесло песком, и от воды их не должны
были увидеть. Но приходилось беречься. До вечера оба лежали не шевелясь и
почти не разговаривая. Скворец порою ощупывал калиту за пазухой и трогал
обруди: сохранить хоть то, а там и новое дело зачинать мочно! Перед взором
у него все стояли выпученные безумные глаза убиваемого боярина, и он все
более утверждался в мысли, что это к нему, в поисках спасенья, скакал
великий боярин, на него смотрел с мольбою, уже схваченный арканом, и он,
Скворец, не успел, не сумел, струсил... и оттого вновь и вновь закипало в
глазах. Скворец вздрагивал, стонал, скрипел зубами. Казалось, спаси он
Володю, и все бы повернуло иначе. А теперь, казалось ему, уже русских всех
вырежут в Орде бесермены, и даже лодьи, на которой можно бы было бежать,
ему уже не найти.
В немногих словах, спрошенных Кузей и сказанных старухою, выяснилось,
что и она тоже бежала от резни. Ее господина, монгольского нойона,
несторианина по вере, убили утром, и она сбежала в поднявшейся кутерьме,
чая, как и Кузя, пробираться домой, в Русь.
- Давно ли оттоле-то? - спросил Кузя. Старуха сказала, и Скворец аж
присвистнул:
- С Дюденевой рати, мать, почитай, никак двадцеть летов минуло! У
тебя хоть осталсе ли кто?
- А кто ни есть, хоша на могилки гляну... - отозвалась старуха с
придыхом, и Скворец скорее отворотил лицо, боясь узреть, как заплачет
старая. Но та оправилась с собой, отдышалась и, повозясь, прибавила
просительно: - Ты уж, батюшко, меня не бросай!
Скворец вновь вспомнил круглые глаза задыхавшегося Володи и молча
покивал головой. Ему самому нежданная нужа заботиться о ком-то еще более
сиром и убогом как-то прибавляла сил. Не так уже думалось о том, что его
самого вот-вот прирежут злодеи-бесермены.
Ночью они выбрались к вымолам, где был наведен кое-какой порядок.
Стояла сторожа, невестимо чья, на отмелях догорала лодья, а у причалов
мурашами суетились люди, собирая разгромленный и растасканный по песку
товар. Хоронясь, они обошли сторожу и, по окрикам догадав, что на крайнем
паузке русичи, посунулись к вымолу. От Скворца отмахнулись было - паузок и
без того был перегружен, - но на его счастье хозяин-тверич признал Скворца
и махнул рукой:
- С одной души авось не утонем! А ето што тута за старуха?
- Матки моей сеструха! - соврал Скворец и добавил для жалостности (уж
врать дак врать!): - Мужика убили у ей, задавили, вишь, дак она в
татарском платье убегла...
- Ну, вали! - разрешил, подумав, хозяин. - Народ тощой, двои за
единого сойдете!
Только когда уж паузок отплыл и стало ясно, что их не схватят и не
уведут, Скворец, малость придя в себя, начал припоминать, сколь товару
пропало у него в брошенной лавке, и затосковал даже, вспомнив бирюзовое
седло и красные кожи, коими, ежели их не сперли татары, воспользуется,
конечно, пакостный сосед, Мустафа. Впрочем, мысленно пересчитав серебро,
что было за пазухою, Скворец малость повеселел и уже в голос окликнул
спасенную им старуху:
- Слышь, мать, недосуг прошать было тебя, как зовут-то именем? Не
ровен час спросят, а я свою родню-природу и назвать не умею!
Старуха пошевелилась, до того она молча сидела, вжавши сухое тело меж
кулей, и недвижно глядела в воду, которую гребцы уже кончали разбивать
широкими долгими веслами. Смоленый парус был поднят, и горячий ветер
пустыни, надувая толстину, начинал кренить и колыхать бокастый паузок.
<Суши весла!> - донесся голос старшого. Два-три запоздалых гребца еще
ударили вразброд по воде, прочие уже вынимали весла из уключин и
укладывали вдоль набоев. Старуха, вздрогнув, плотнее закуталась в
засаленный и рваный ордынский халат. Глухо звякнули медные кольца в
головном уборе.
- Из Углича я. Мужик тамо осталси. Поди, уж и оженилси вновь!
Попрошусь, на двор бы хошь пустили... А сама-то переславська, из
Княжева-села, Михалкиных... поди-ка, и не знашь, тамотка не бывал...
Проськой зовут, Опросиньей. Мать тамо у меня... Тоже, поди-ка, померла! И



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 [ 57 ] 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.