братьев Александровичей, порешили уладить дело миром и послали
архиепископа Климента, который прибыл во Владимир уже перед самою осеннею
распутой, когда кончали убирать огороды. Митрополит Кирилл был посредником
в переговорах Климента с Дмитрием. И непрочный мир, готовый распасться
каждое мгновение, установился вновь.
кричала на Проську:
помолчи, говорю! Всеми ангелами, помолчи!
Толкнул дверь:
затылку. Взрослая уже, и за нос не потянешь теперь!
кость, бросила перед ним на стол:
приехал и брат, вдвоем дело пошло резвее. Оба ворчали на следы весенних
огрехов, - пахали и сеяли опять чужие люди, - но, в общем, хлеб родился
добрый. Работали дотемна, уставали дочерна, кони ходили, запаленно поводя
боками. Пока убирали и обмолачивали рожь, Федор все откладывал тяжелый
разговор с братом об отцовой броне. Кольчатая бронь стоила дороже всего их
хозяйства и по праву полагалась старшему сыну. Однако Грикше, пошедшему по
монастырскому делу, бронь была без надобности, а Федору с броней
открывался прямой путь в княжескую дружину. Федор наконец улучил время для
разговора, но брат только покряхтел, отводя глаза.
наделить. Остареет в девках, нам с тобою сором на весь белый свет!
Просинью надо было выдавать замуж. (Но не продавать же бронь!) У него было
серебро, у Грикши, кажется, тоже. Они уселись вечером вчетвером. Мать
как-то с робостью поглядывала на сыновей: уже взрослые мужики! Просинья
сидела надувшись, не глядя ни на кого.
себе. Прежняя любовь опять захватила все его помыслы. Они не могли,
конечно, не встретиться. Хоть Федор уже знал, что у нее муж, ребенок. Тут
столкнулись на полевой дорожке, заговорили. Она похвастала малышом. Федору
вдруг кровь ударила в голову, схватил за плечи...
стоял и смотрел ей вслед, и все было опять как и прежде...
хлебом, кули с зерном. Пока погода, пока можно молотить без овина, пока,
за работой, можно забыть, забыть...
чужих глаз. Она жевала колосок. Он молчал.
Плакала, целовал мокрое от слез лицо и чуял, как у обоих начинает
кружиться голова.
кабыть, легче было бы! Все скачешь, поди уж всюду побывал...
старался ни о чем не думать, так было легче.
похотела, да так и...
идет, а жених добрый.
и трудно: где в деревне убережешься от любопытных глаз? Федор понимал, что
мужик убьет ее, ежели только о чем прослышит.
сидели вчетвером, он снова вспомнил о ней и, когда Грикша начал прямой
разговор, даже вздрогнул, не сразу опомнясь.
дверью.
нать! Вот, а ты говоришь, бронь...
глухо отозвался Федор. - Только бронь нужна.
Просинье.
в Переяславли, може, что и мне тогда перепадет... Слыхал, что он
ростовского епископа Игнатия отлучал?
Мне в Юрьеве старец один сказывал о Святославе, мол, оттого уступил стол
Невскому, что не похотел резни на Руси...
Грикша. - Они добрые, хорошие, как и ростовские князи, а - не живут! Не
держатся за жизнь, так-то вот!
заморозками. Поехали в челноке на рыбалку. Ночи уже были темные, глаз
выколи. Пристав к берегу, развели костер и, лежа в шатре, прислушиваясь к
шорохам ночного леса и плеску рыбы, вполголоса завели спор о возможности
чего-то добиться в жизни. Грикша доказывал, что все предназначено Богом, и
доброе, и худое. Еще заранее, до того, как человек родится. И даже еще
раньше, с той поры, как был сотворен мир. Федор горячился:
сделаешь, а не усилишься - и ничо не выйдет! Я могу так, могу и эдак. Могу
сиднем просидеть, все буду ждать, что от Бога мне в рот манны небесной
накладут! А захочу - заставлю себя, вот, усилием, разумом своим, и сделаю
что ни то, и от меня жизнь хоть маленько, да сдвинется!
делай, старайся! Так тебе и нужно! А другой не будет, не сумеет, оно и
уравняется.
единый волос не упадет с головы без воли Его!> Это что значит?
прокатилось, замирая в тишине, и снова стал слышен только тихий треск
костра, шорох воды да редкие всплески рыбы.
мир. И в нем все то же, что в большом мире. А порядок мира - согласие.
Словно в пении церковном. Голоса разны, а поют согласно. И коли на струнах
играет игрец какой - струны разны, и звуки не в одно. И кабы все звуки
одинаки были, не стало бы и музыки. А музыка - ето согласие. Так и в мире
все и разно, а согласно одно с другим. Ты вот мятешься, бабы тебе там
нужны, иное что, а ты возвысься умом и тогда поймешь гармонию мира. Надо
все забыть и отбросить. И тогда услышишь, как небеса поют о славе Бога. Из
разного слагается одно, единое, сущее. Ты баешь, хочешь досягнуть чего, а
иной будет сидеть, и ему то предназначено, а тебе - твое. Покой и движение
Андреев Николай
Андреев Николай
Контровский Владимир
Вронский Константин
Сертаков Виталий
Суворов Виктор